Тусклый Свет Фонарей - Xenon de Fer

была там уже не раз, прошла мимо меня и развела в печи огонь, а потом села на сеновал и попросила сесть с нею рядом. Лишь тогда я заподозрил, что беседа наша будет долгой, но всё равно кое-как устроился на сене поодаль от неё.

Чихуа улыбнулась и развернула свой узелок, откуда выудила глиняную бутыль, открыла и, сделав глоток, протянула мне с тихим: «Угощайтесь, сянь. Печка ещё не скоро раскочегарится, а я уже озябла, покуда ждала вас». На мой вопрос, что в бутыли, она ответила, что там у неё было прекрасное шаоцзю, и добавила, что теперь уж оно остыло, но на вкус хорошо по-прежнему. Я с недоверием вгляделся в её лицо. Как это было не похоже на неё. Неужто я ошибся, когда посчитал её скромницей? Или дело в другом?

— О чём ты говорить со мной хотела? — спросил я строго. Девушка тут же смутилась, и к ней вернулось уже знакомое мне выражение лица.

«Верно, я несправедлив был к ней, и просто она разволновалась», — подумал я виновато. Чихуа же закрыла бутыль и, сжав её меж коленей, заговорила:

— Вы, верно, думаете, что то, что с Цинхуа приключилось, было лишь её бедой, а других не трогали?

— Так ведь сяоцзян Вэй говаривал, что люди его к деревенским девушкам приставали, да до такого не доходило, ни до, ни после.

Короткий взгляд, полный то ль гнева, то ль осуждения, кольнул меня, но тут же исчез под гребнем густых ресниц.

— Да, знаю-знаю, мужчины видят в женщинах лишь товар или награду. Верно, сянь?

— Я такого никогда не говорил и не думал. К чему ты это?

Вместо ответа Чихуа вновь подняла бутыль, предлагая мне выпить, а после моего отказа отложила её куда-то в сено и придвинулась ко мне так близко, что разделять нас стало лишь несколько цуней[6]. Знаком она велела мне склониться к ней, что, поколебавшись, я и сделал. Горячее дыхание обдало мне щеку и ухо:

— Тогда что же сянь думает? Какой должна быть женщина его мечты?

Зардевшись, я отпрянул и в изумлении уставился на неё. Она глядела на меня хищницей, прямо и насмешливо, и, может, от этого внезапно пришедшего мне в голову сравнения я почуял исходивший от неё запах меха.

— К чему такие вопросы? Неужто ты заигрываешь со мной? Я-то думал, ты скромна и добродетельна…

— Вы понравились мне. Отчего ж мне не искать вашей любви?

После этих слов она вновь подалась ко мне и коснулась плеч, а затем, заглядывая в лицо и пытаясь встретиться взглядом, спросила: «Разве ж я недостаточно красива для вас, сянь?». Смущенный, я убрал её руки и проговорил:

— Ежли это после того, что днем меж нами было…Так я загляделся на тебя от того, что ты напомнила мне мою возлюбленную.

— Неужто? — переменившимся голосом спросила девушка. — И она красивее меня? И знатнее, верно, и богаче.

— Она южанка. Семья её родовита, но не богата по меркам столицы. Несколько лет тому назад меня отправили в деревню Варрмджо, где я с нею и свёл знакомство. Поначалу она не показалась мне красавицей, но позже…Она завладела моим сердцем. И, хотя родители давно подыскивают мне невесту, мне никто, кроме неё, не нужен.

— Отчего же сянь не женится на ней?

— Она отказала мне. И я не смог ни опровергнуть её доводов, ни настаивать. Мы обмениваемся письмами, и слабая надежда во мне ещё теплится. Я продолжаю видеть её во сне и не могу забыть. И стараюсь не думать о будущем, в котором её со мной не будет…

На этих словах я замолк. На смену смущению пришли тоска, печаль и отчаяние, и стали давить на меня с такой силой, что я и не заметил, как сидевшая рядом девушка обняла меня и стала гладить по спине словно красавица проводит ладонью по шерстке любимого кота.

— Отчего же хотя бы не попытаться отыскать утешения с другой? — прошептала она.

— От того… — начал было я, но лишь тогда, словно очнувшись ото сна, почувствовал её всё более крепкие объятия, отстранился и заглянул ей в лицо. В отблесках огня, горевшего в печи, её лицо казалось мне настолько красивым, что я невольно спросил себя, отчего раньше не замечал её красоты? И всё же…Было в этом нечто неправильное. Я перебирал в мыслях то, что видел перед собой, то, что слышал, что чуял, что говорило мне сердце: алые щеки, тонкие пряди черных волос на лбу, запах меха… Какие-то настойчивые образы звали меня по имени, а я не мог припомнить, что ж такое важное я видел, и почему оно было столь важно, покуда девушка передо мной нежно не прошептала: «Что случилось, сянь Байфэн? Отчего вы смотрите на меня так, словно увидали впервые?».

«Это не она!» — стрелой рассекло мой разум внезапное озарение. И несколько мгновений я задавался вопросом, не веря самому себе, с чего же это я так решил. Обликом это была уже знакомая мне Чихуа, но её повадки, речи, запах — всё выдавало в ней кого-то другого. И это обращение…Я не называл ни ей, ни её родным своего имени!

— Чихуа, а что ты сказала стражу в гарнизонном тереме, когда пришла?

— Попросила позвать вас, дабы сказать вам нечто важное.

— И как ты меня назвала, когда говорила с ним?

— Верно, я сказала — «Позови, столичного мага»? — с улыбкой предположила девушка.

— И какое же имя ты назвала? Ведь все знают, что мы вдвоем прибыли.

Девушка перестала улыбаться и уставилась на меня пытливо, будто силилась в моих глазах прочесть верный ответ, а, не сумев, проговорила: «Я не помню. Разве ж это важно?». Я покачал головой, встал и направился к двери. Нужно было поскорее выбираться из западни, в которую меня заманили. Но не тут-то было: девица с ловкостью зверя вскочила, бросилась вперед и преградила мне путь.

— Неужто я сяня чем-то обидела? Ежли дело в моей развязности…

— Нет, но ведь ты позвала меня ради важного разговора, а важного я ничего так и не услышал. А теперь уж мне пора идти.

Будь передо мной настоящая Чихуа, она бы, несомненно, отошла и дала бы мне уйти. Но та, что приняла её облик, не шелохнулась. Теперь ещё отчетливее на красивом лице стали проступать звериные черты. А я, увидев на расстоянии всполохи огня, заигравшие на её щеке, внезапно вспомнил то, что не мог вспомнить так долго — именно её, в шерстяном платке и с воротником из лисьего меха, я