Тусклый Свет Фонарей - Xenon de Fer
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так, верно, их она врасплох застигла…А тут врасплох застиг её я.
— Вот тут уж правда твоя.
Мастер Ванцзу ещё некоторое время расспрашивал его на все лады, но добиться от него так ничего и не сумел. Тогда бойца отпустили, а вместо него позвали его товарища, который лишь с небольшими подробностями повторил первые две трети рассказа в точности как Сун Дисан: подошла к ним девушка, очень красивая и обаятельная, и всё норовила в глаза заглянуть каждому, и говорила так, что он вот-вот готов был поддаться её чарам и уйти с ней, куда она просит, но застыдился перед товарищем. А потом она обернулась, будто услышала хруст снега или увидела кого, бросила «И пускай», и умчалась, а через миг появился сяобинши Сун. Крик и вправду они услышали, а почему кинулись сразу, он и сам не помнит. По пути они не смогли точно разобрать, где кричат, и по дурости разделились. А уж потом он услышал вопль Сун Дисана и помчался на него.
Внимательно слушавший мастер Ванцзу спросил про копьё, но боец неожиданно расплылся в улыбке и, с трудом подавив её, сказал:
— Это вам этот дурак сказал? Наплел с три короба. Иль с памятью своей рассорился. Не было у него никакого копья, он его на посту оставил, чтоб идти было сподручнее. У него только лук за спиной висел да нож на поясе. Он один в нашей троице лучник, знать не знаю, кто и зачем копьё ему выдавал, он и обращаться-то с ним не умеет. Но нож он достать то ль не успел, то ль не додумался, а понесся прямо с кувшином наперевес…
— С каким кувшином?
— Да с тем, в котором чай нёс. Хоть там и была крышка, да он всё равно полкувшина на снег разлил. Ежли он чем и размахивал, то им, а никаким не копьём.
Мы с мастером Ванцзу задумчиво переглянулись, а сяоцзян выглядел ещё более смурным. Того бойца мы его попросили отпустить, а позвать другого, который вблизи успел узреть таинственную злодейку. Но тот рассказал нам почти то же самое, разве что припомнил, что девица убеждала, что за ней кто-то плелся всю дорогу, и проводить просила именно поэтому, а, когда явился Сун Дисан, они подумали, что это он её напугал, посмеялись, собрались было чай пить, а потом — крик… Побежали, разделились, а дальше — ничего он вспомнить не сумел.
________________________________________________
[1] Синцы далеки от религиозно-магического либерализма некоторых народов (например, пилипи или кемийцев), но понятие запретной магии у них довольно размыто. Всё зависит от того, кто, как, зачем, взаимодействуя с какими силами и по чьему распоряжению или разрешению совершает то или иное магическое действие. Так тёмной магией (инь) ими считалась вся таинственная магия, связанная с загадочными законами и сущностями мира Цю, а светлой (янь) — та, что люди принесли с собой, и никак не задействующая местных духов. При этом тёмная значит опасная и непредсказуемая, но не злая. Синцы вообще рассматривали любую магию как инструмент, лишенный понятий «добро и зло», злыми и добрыми могут быть только маги, потому что они люди. Так под запрет могут попасть магия воды, земли и частично — воздуха, всё, что связано со смертью, вызовом духов и других сущностей, а порой и гадания. В Син не было магов как отдельного сословия, они были частью шэньши и занимали чиновничьи должности в гос аппарате со всеми вытекающими следствиями. Без разрешения практиковать магию было строжайше запрещено, а в описанный период также действовал приказ императора Хуан Цзилина(629–707), налагавший запрет на магическую инициацию женщин, что фактически ставило всех женщин, занимавшихся магией, кроме жриц божеств гуй цзяо, вне закона. Запрет этот ещё при жизни Мэн Байфэна отменил император Тоуюй Бисе (706–772), правнук Хуан Цзилина.
[2] В синской религии Гуй Цзяо Синфу-ван — бог счастья, удачи и богатства, а также общения, веселья и благополучия. Покровитель торговцев и людей искусства, артистов — музыкантов, танцоров и певцов. Согласно некоторым легендам, оспаривал звание Владыки Юга у Фу Са. Не имел официального дня поклонения, но неофициально в некоторых регионах ему делали подношения на восьмой день восьмого месяца и просили о даровании благополучия и удачи в делах.
[3] Сяобинши соответствует званию рядового, а хо — это самая малая войсковая единица, состоящая из десяти бойцов, вооруженных одним видом оружия.
Глава 18. Скрытый хвост
Хоть мы так ничего и не добились от той троицы, мастер Ванцзу сдаваться не желал и вначале велел мне потолковать с теми караульными, что условились в то же время послать своего бойца для встречи с Сун Дисаном, а сам решил посмотреть на следы и позже порасспросить других. На прощание он посоветовал мне, ежли он не придет раньше, навестить семейство мельника. Я кивнул, и каждый побрел своей дорогой.
Дозорные из другого отряда рассказать ничего дельного не сумели. Никого подозрительного не видели, их боец без приключений добрался и туда, и обратно, а больше им добавить и нечего. Иного я и не ожидал, а потому, не теряя времени, направился в сторону мельницы. Окутавшая ещё с утра всё небо туча прорвалась, наконец, крупными как лебяжий пух снежинками, и я брёл, с трудом разбирая дорогу. Ноги сами несли меня проторенным путём, и я надеялся, что снега хотя бы не навалит так много, что тяжело станет идти. В том, что стемнеет плотно и рано, сомнений никаких и быть не могло.
На мой стук в доме никто не отозвался. Только пёс залаял по ту сторону двери. Полный мрачных предчувствий и подозрений я зашагал к мельнице и уже без всякого стука вошёл внутрь. Сам не знаю, что ожидал я там узреть, но увидал только Чихуа в одиночестве сгребавшей муку в мешок.
«Что-то позабыла, матушка?» — рассеянно спросила она, обернулась и вскрикнула.
Я уж и сам был не рад тому, что поддался своей тревоге и не постучал, дабы дать знать о своем появлении, и, позабыв от неловкости, кто есть кто, стал кланяться и просить о прощении. Когда я поднял глаза, девушка притихла и смотрела на меня так, словно гадала, чего ещё от меня ждать.
Дабы совсем её успокоить, я сказал, что искал её мачеху, а раз дом оказался заперт, то решил, будто искать надобно в мельнице. Где ж
