Последний рейс «Лузитании» - Адольф Хоулинг

В германском посольстве репортеров встретили с плохо скрываемой боязнью. Советник посольства князь фон Хатцфельдт Трахенберг принял на себя их первое нападение, граф фон Бернстроф предпочел подождать депеши из Берлина.

- Они не хотели никого убивать, - утверждал князь.

Многие репортеры подали это изречение как непревзойденный перл.

Бывший президент Теодор Рузвельт [62] расценил германскую акцию как «пиратство, превосходящее по масштабам любое убийство, когда-либо совершавшееся в старые пиратские времена». Ему взбрело в голову, что его славные волонтеры-кавалеристы снова оседлают коней, поэтому он громогласно заявил:

- Мы не можем воздержаться от действий, ведь мы обязаны предпринять их во имя человечности… для поддержания нашего собственного национального достоинства!

Президент Вильсон сохранял, как сообщали газеты, «спокойствие и осмотрительность».

В Тафтвилле Билл Смит, вернувшись со своей смены, отдыхал дома. Закатав рукава рубашки, он соображал, будут ли суббота и воскресенье дождливыми, слишком дождливыми для рыбалки? В этот момент в проеме прикрытой входной двери возник Джордж Уиллер, уже пробежавший газету и покончивший со сладким:

- Они достали «Лузитанию», Билл, - сказал он.

Билл не очень удивился тому, что судно, на котором в Англию отправилась его теща, потоплено.

- Ну и ну! Говорил же ей, что не следует отправляться, - ответил Билл, - но ты же знаешь, как это с ней бывает. Некоторые люди просто не могут не преодолевать трудности. Он верил, что теща осталась в живых.

В глубине души он действительно полагал, что одной торпеды, а возможно, и двух, не хватит, чтобы остановить крепкую и решительную Элизабет Дакворт.

Билл Смит, почесывая в затылке, продолжал беседу с Джорджем Уил-лером, а вечерние выпуски газет восточного побережья уже сбегали с ротационных машин. Со страниц газет на читателя глядели дюймовые буквы. Такое издатели проделали однажды, в августе 1914 г., когда разразилась европейская война. Тогда они пустили в ход набор, кощунственно именуемый ими шрифтом «второго пришествия». Все газеты, хотя и по-разному, излагали один и тот же потрясающий факт:

«ЛУЗИТАНИЯ» ТОРПЕДИРОВАНА У ИРЛАНДИИ ГЕРМАНСКОЙ СУБМАРИНОЙ».

На страницы бостонских газет, читатели которых более сдержанно относились к сенсациям, проникла ложная информация о том, что судно оставалось на плаву 12 часов.

В Ист-Ороре штата Нью-Йорк были приспущены флаги, а в витринах магазинов и лавок выставлены портреты Элберта Хабберда, задрапированные черным крепом. Его последователи, потрясенные, скорбящие и почти неспособные продолжать работу, внимали заверениям юного Берта:

- Ни мой отец, ни Алиса Хабберд не погибли. Сообщения об этом ложные. Они должны спастись!

Затем Берт позвонил в Нью-Йорк своему другу - газетчику Артуру Брисбену, чтобы расспросить его о последних сообщениях.

Коммутатор телефонного узла Ист-Ороры был перегружен сверх всякой меры. Оператор Эмма Джегги даже глубокой ночью продолжала работать, вставляя штеккеры в гнезда, вызывая далекую Калифорнию и Мексику.

По всей стране прокатилась запоздалая волна «предчувствий».

В Буффало, на 20 миль севернее Ист-Ороры, миссис В. Г. Браун сообщила об одном из них: в ночь перед отплытием лайнера ее мужу приснился сон, в котором «Лузитания» была торпедирована, а он сам погиб.

В Элвуд-Сити друзья супругов Альфред Смит, шестилетней дочери Элен и малютки Бесси были озабочены их судьбой. Маленькая Элен, вспоминали они, в последние недели много раз с опасением говорила о ее надвигающемся визите к бабушке и дедушке в Ливерпуль.

Герберт Оуэне, также из Элвуд-Сити, в этот день вернулся со сталелитейного завода домой раньше обычного совершенно разбитым и почти потерявшим дар речи от ужаса. Его жена и два маленьких сына - Рональд и Реджинальд - тоже находились на «Лузитании».

В Чикаго сестры Эмброуза Плэмандона - Мэри и Шарлотта - получили первое известие внезапно и неожиданным образом. Они разговаривали между собой по телефону, как вдруг телефонистка, вероятно по небрежности, подключила их к линии газетного репортера.

- У вас есть какие-либо сведения о судьбе ваших отца и матери на «Лузитании»? - спросил он грубовато и без обиняков.

Ни та ни другая не принадлежали к истерическому типу женщин и сразу же начали действовать, пытаясь все разузнать. Прежде всего они связались со своим дядюшкой доктором Джоном Б. Мерфи. Тот телеграфировал в Дублин компании «Гиннесс стаут компани» и в лондонское отделение компании «Свифт». Свифты были близкими друзьями Плэмандонов.

Их подруга миссис Роджер Салливан сказала, что состоит в дальнем родстве с радиооператором в Кинсейле и знает приходского священника в местечке Клонакилти. Не теряя времени, она составила им телеграммы.

Для Мэри и Шарлотты весь последующий день был заполнен лихорадочным метанием. В их комфортабельном доме из серого камня не умолкал телефон, а у дверей все время появлялись люди. Сестры не обращали внимания ни на набирающий силу ветер с озера Мичиган, ни на увеличивающиеся размахи деревьев за большими квадратными окнами их гостиной, ни на надвигающийся штормовой ветер.

Репортеров в Чикаго больше заинтересовала другая семья - местного агента транспортной конторы Вильяма Маунси, который поспешил в Ливерпуль на «Лузитании» в сопровождении своей дочери и зятя - мистера и миссис Ч. Л. Лунд - с необычной миссией. В прошлом году его жена пропала во время катастрофы лайнера «Импресс оф Айрленд» в заливе Св. Лаврентия. Недавно из Ливерпуля поступило сообщение, что в одной из лечебниц города находится полоумная женщина, боящаяся воды и бормочущая, что ее зовут Маунси.

В Саут-Бенде, штат Индиана, где отца Безила Мэтьюрина широко чтили и уважали, священники поспешили в церковь на молитву. Некоторые вспомнили отрывок из его книги: «Большой победой человеческой мысли является то, что она покорила пространство и время и огибает земной шар по телеграфным проводам. Но величайшей победой остается та, которая дает человеку силу и храбрость хладнокровно встречать передаваемые по этим проводам послания, говорящие о том, что все ценимое им в жизни потеряно для него».

Когда Мод Адаме появилась в Гранд-театре Канзас-Сити, публика отметила ее заплаканное лицо и голос, готовый сорваться, когда она исполняла свою роль в новой пьесе «Куолити-стрит».

На Всемирной выставке в Сан-Франциско опустился «мрачный занавес».

В городе Виктория (в канадской провинции Британская Колумбия) наэлектризованные сообщениями о «Лузитании» толпы сразу же приступили к действиям. Они разгромили так называемый «Дойчес Ферайн», или германский клуб, выбили окна, вытащили на улицу мебель и разрубили ее на куски. Пока мужчины, вооруженные обрезками труб, водружали над баром портрет короля Георга и подкреплялись спиртными напитками, хозяева спасались бегством. Неистовство толпы распространилось на пивоваренный завод, немецкую гостиницу и другие заведения, пока наконец не было введено военное положение и не вызваны в спешном порядке войска из Ванкувера.

Вся