Последний рейс «Лузитании» - Адольф Хоулинг

на буксир еще две спасательные шлюпки и плот. Их «связка» стала напоминать маленький извивающийся поезд, ползущий черепашьим шагом по поверхности моря.

Буксировка сильно осложнила греблю, но никто не протестовал против этого - все знали, что ведут к спасению 150 жизней. Все это время где-то на заднем плане сознания Бернарда странным образом звучала мелодия «Голубого Дуная».

Элизабет Дакворт уже не молилась, у нее было другое занятие. Вскоре после того, как ее спасательная шлюпка отгребла от тонущей «Лузитании», она заметила мужчину, барахтающегося в воде, и спросила командовавшего шлюпкой младшего офицера:

- Мы можем ему помочь?

- Нет, - ответил тот.

- Нет, мы можем, - огрызнулась Элизабет.

Офицер пристально посмотрел на ткачиху из Тафтвилла, на ее твердо сжатые челюсти и скомандовал гребцам остановиться. Несколько сильных мужчин с помощью решительной Элизабет ухватились за человека в воде и, хотя это оказалось нелегким делом, втащили его в шлюпку.

После этого шлюпка, в которой находилась Элизабет, направилась в сторону Куинстауна, «показывая», несмотря на большую загрузку, лучшее время среди остальных шлюпок. Пенистый след пузырился у нее за кормой, свидетельствуя о быстроте хода. Миссис Дакворт сосредоточила все внимание на веслах.

До Куинстауна они не дошли, но оказались первыми, кто повстречал головное судно «москитного флота» - траулер «Пил-12» из Глазго, тот самый, что внес успокоение в души Лориа и других, стремившихся к нему. Пока мокрые и полуодетые люди, оставшиеся в живых, карабкались на его борт, рыбаки степенно и недоверчиво покачивали головами.

Элизабет ступила на палубу траулера, казавшуюся чрезвычайно большой после шлюпки. В это время другую шлюпку, в которой виднелось только три человека, отнесло на расстояние голоса. Младший офицер, тот, что был в шлюпке Элизабет, окликнул их, спрашивая, что случилось. Со шлюпки ответили, что она опрокинулась и все остальные в воде, и попросили подгрести обратно, чтобы помочь им.

- Я не могу спасать каждого, - услышала Элизабет голос офицера, отрицательно мотающего головой.

В этот момент оба плавучих средства - «Пил-12» и шлюпка - дрейфовали рядом. Элизабет прикинула расстояние между ними.

- Вы должны спасти меня! - вдруг выпалила она, затем подобрала юбку и перепрыгнула через пространство в несколько футов над водой, отделяющее ее от шлюпки. Когда она коснулась ногами шлюпки, та качнулась под тяжестью удара, но не опрокинулась. Элизабет снова засучила рукава своей блузы и взялась за весло.

14

ПЕЧАЛЬНОЕ ИЗВЕСТИЕ

В Нью-Йорке вторая половина пятницы выдалась облачной, мягкой и несколько сырой. Все предвещало дождь. В своей комнате на пятом этаже вновь построенного здания Фарнелд-холл Колумбийского университета Эмброуз Плэмандон то средоточивался на книгах по юриспруденции, то бросал взгляды в окно. Его взор скользил мимо двух возвышающихся многоквартирных жилых домов, мимо Бродвея и устремлялся на виднеющуюся за ним р. Гудзон, ведущую в иные дали. Тайная тоска по странствиям вновь овладела им. Он еще не забыл о французском Иностранном легионе. Эм только что прикончил бутерброд со швейцарским сыром и бутылку молока, приобретенные в лавке на 116-й авеню. Было без четверти два, предстояло преодолеть еще длинные тусклые полдня, прежде чем он сможет насладиться концертом Грига и Чайковского. В противном случае придется принести вечер в жертву юридическим миазмам Блэкстона [60].

Спустя некоторое время в его комнате прозвучал зуммер. Эм поднялся, довольный поводом отвлечься от занятий, и вышел в коридор общей спальни. Здесь в торце коридора висел в маленькой будке телефонный аппарат, трубку которого он и снял.

- Эм? - раздался взволнованный голос Гарри Эски-на, управляющего Гранд-театром и старинного друга семьи. - Я только что из редакции «Геральда». Там мне сказали, что «Лузитания» потоплена.

Эта новость ошеломила Эма:

- Ничего, - сказал он, находя свой ответ довольно спокойным, - дадите мне знать, если узнаете больше?

Совершенно машинально Эм вернулся к своему письменному столу. Просидев за ним считанные секунды, он надел свои старые теннисные туфли и спустился вниз в университетский двор. Здесь в подернутом легкой дымкой сиянии майского дня он часто заморгал глазами. После этого он посмотрел назад на семиэтажное кирпичное здание, затем на статую Томаса Джефферсона слева от себя, на молодой вяз по другую сторону от Фарнелд-холла и купол собора Св. Джона-пророка, возвышающийся над крышами. Хорошо знакомый пейзаж плыл у него перед глазами. Он был настолько сильно потрясен, что не смог полностью совладать со своими чувствами.

По мягкой весенней траве Эм шел через университетский городок по направлению к кабинету профессора Джона Баррета Мура, чтобы узнать, не может ли он быть освобожден от экзаменов по международному праву.

Известие о «Лузитании» в разных районах Нью-Йорка вызвало различную реакцию. Экипажи стоящих в Хобокене германских лайнеров, в том числе гигантского «Фатерланда», каким-то образом узнали обо всем раньше газет и провозглашали шумные тосты в барах и пивных, расположенных на набережной [61].

В других районах Хобокена новость была встречена отнюдь не радостно. Двое из его выдающихся представителей - Огден Хаммонд, бывший американский дипломат, и его жена Мэри, - находились на борту «Лузитании».

В расположенном поблизости районе Нью-Джерси Билли Сандэй заканчивал проповедь в молитвенном доме по поводу Дня увеселений, когда репортер сообщил ему эту новость. Слезы полились из его глаз. Обращаясь к пораженной аудитории, он пронзительно вскрикнул:

- Это отвратительно, ужасно, гнусно!

Чарльз П. Соммнер, генеральный агент компании «Кунард», просидел около часа, потрясенный печальным известием, прежде чем составить официальное сообщение о случившемся. Он вспомнил сцены, разыгравшиеся в конторе конкурирующей компании «Уайт Стар», когда три года тому назад пошел ко дну «Титаник». Его коллеги из этой компании, вынужденные встречать убитых горем родственников, первыми узнали, из какого материала плетутся ночные кошмары. В конце концов знакомый газетчик вернул его к действительности.

Примерно в то же время, когда Гарри Эскин звонил Эму Плэман-дону, агент компании «Кунард» уже оглашал свой первый бюллетень.

Для Бродвея известие означало, что погиб Чарльз Фроман, так как все связанные с театральным миром знали о его увечье и не представляли себе, как он мог бы спастись.

Фондовая биржа работала последние минуты перед закрытием, но их оказалось достаточно для молниеносного падения акций. Для Уоллстрита это известие означало, что война добралась до него.

Представители государственного департамента подверглись допросу газетчиков по поводу гибели «Лузитании». Наконец в 3.30 пополудни поступило официальное сообщение из Лондона. Надежды на спасение пассажиров, которую оставляли первые сообщения, оказались мнимыми. Посол Пейдж окончательно развеял их:

- «Лузитания» была торпедирована у ирландского побережья и затонула