Когда расцветает опал (СИ) - Янушкина Вероника

— Поздно горевать, дорогая моя. Если степняки здесь, то орден уничтожен.

Равнодушие в голосе ранило сильнее татуировки в минуты церемонии. Зло будет наказано.

— Вы… не боитесь, что я расскажу всем? Изобличу заговор?

— Тебе никто не поверит. Твоя репутация полностью уничтожена, а баснословная награда за голову до сих пор в силе.

— Ты слишком устала. Лёгкого удара будет достаточно.

Дарра улыбнулась уголками губ.

— Есть одно крохотное «но», господа. Вас слышала не только я. Благословлённая энергия Элле ветром разнесла нашу беседу по Карвахену. Афелет, Архара, остатки ордена и ещё много кто внял каждому вашему слову. Каорри узнали всё.

В низу долины наступила тишина. Стражи и солдаты двух стран прекратили бой, смешались в толпу. Опустив оружие, мужчины во все глаза смотрели на пленников каменной лестницы и отказывались верить в услышанное.

— И пусть они решают, как с вами поступить.

Трещали догоравшие деревья, звенели битым хрусталём ручьи.

Обессилевшая дарра сползла на ступень. Абсолютно всю энергию выпили стихии воздуха и земли. Карвахен узнал правду о «бесценном правителе». Разменные монеты в крупной игре; мириады щепок на месте вырубленного леса — приятно ли каорри, привыкшим к собственной значимости, осознавать истинное место во вновь созданном мире? Бесспорно, у схождения благородная цель, но способ сохранить тайны не выдерживал никакой критики.

Земляные путы ослабели. По склону посыпались камни, сквозь щели заструился песок. Почувствовав свободу, жрецы встали, стряхнули мусор с церемониальных одеяний.

— Тебе это с рук не сойдёт.

Лютый гнев исказил лица Сваарда и Селима. Достопочтимые мужчины поняли замысел Глебовой и рассвирепели. Насмешливые улыбки сменил оскал дикого зверя, готового к смертоносному броску. Особенно страшно выглядел мудрейший. Образ добродушного отца и защитника каждого бедолаги в ордене разбился вдребезги. Для жрецов доброе имя означало успех в начинаниях и почёт. Каорри прислушивались к хранителю и асану, с горящими глазами исполняли поручения и надеялись на дружеские отношения. Кто последует за личностями, которые признались в сотнях убийств и безразличию к тем, кого дали слово защищать?

— Ты покойница.

Тен Илметтин создал мощный вихрь и сдул Сашу вниз, на острые камни…

Точнее, хотел сдуть.

Сильнейший порыв наткнулся на ответную волну воздуха, остатки разбились о каменный щит. Только создала барьер не Глебова.

В бой вступили солдаты. Карвахенцы и аркестанцы объединили силы и уберегли журавлицу от падения. Уберегли и снова заковали жрецов в камень. Старший из стражей, судя по всему, пообещал продержать пленников до прибытия новых отрядов, с высшими воинскими чинами. Мужчины требовали созвать высший суд и предать чиновников справедливому наказанию. Те, кто вчера прислуживал Сваарду тен Кармаллу, громогласно проклинали его и благодарили дарру.

— Александра… — заговорщически прошуршали листья.

— Я исполнила твою волю? — она прикоснулась к обручу на шее.

Ответом стал тихий смех Моры.

Саша устало оперлась о стену. По лестнице Стеллан вёл Коррана. Значит, предателя-кайхала не стало. Тен Хемсворт не тот каорри, о чьём уходе лекарица будет сожалеть. Испортил жизнь маме, цинично обманул Глебову — теперь пусть прислуживает стихиям в надлунном мире. Огоньки добра так и не согрели его сердце.

Следом шагали Растан и, кажется, Арвел. Удивительно, пленники вернулись и… помогли! Позже дарра узнает, что вдохновило орд Стасгарда на благородный поступок.

Свергнутый король опустился рядом с асаном и о чём-то заговорил.

Журавлицу беседа не интересовала.

— Мама!

Сжимая поцарапанные ладошки Коррана и головой касаясь плеча присевшего рядом Стеллана, Саша краем глаза смотрела, как над озером летали радужные птицы. Заливисто пели соловьи и зарянки, ухал филин, горланили буревестник и сокол.

Над ними кружил гордый ворон. Протяжный, торжественный крик заполонил долину, в душе каждого каорри пробудив искры света. У кого-то едва заметные, у кого-то яркие, они предвещали надежду на покаяние. Если одна дарра бесстрашно выступила против вековых традиций и уличила сановников во лжи, то что мешало другим сделать шаг в иную жизнь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вперёд. И до победного конца.

Глава 14. Прощание королевы

На небосклоне сияли две луны. Разведённые по дальним краям, они напоминали начищенные монеты в окружении капель-звёзд. Волны облачной дымки мягко скользили по бесконечному чернильному морю, а над ними лениво парил крупный сиреневый сокол. Подобно фамильяру он сопровождал Растана орд Стасгарда, но всегда оставался в тени. Слушал, наблюдал за событиями, порой подсказывал ход, предпочитая не показываться чужакам на глаза. Этой ночью он вместе с подопечным прибыл в сердце столицы Карвахена ради важного дела.

Не только он один.

Журавлица и ворон сидели на берегу отравленного озера. Наряду со флигелем, единственным нетронутым уголком королевского парка. Смельчаки, готовые рисковать жизнью ради очищения воды, попросту не нашлись. Каорри вывезли глыбы разрушенного дворца и сбросили в овраг близ Афелета (создав идеальный фундамент для новых конюшен), на месте тронного зала установили каскад памятников и обелиск с хронологией событий, куда пару месяцев спустя добросовестно добавили отметку об истинной роли асана в перевороте. Садовники обрезали вековые деревья, вытоптали клумбы и выкорчевали фамильные цветы свергнутой династии. Впрочем, последний поступок признали поспешным.

Ивовые плети трепетали на ветру. Мерцающие воды омывали берег.

— Чудесная ночь, — держа на коленях спящего сына, Саша любовалась чернильными высотами. В расшитом платье цвета серого жемчуга и распущенными волосами ниже лопаток она напоминала нимфу. Рукава скрывали оставшиеся после схождения белёсые шрамы, — тихо, волны поют.

— Никто не преследует, — кивнул Стеллан. Атласный костюм с орнаментом из серебряных нитей воскрешал в памяти высокий титул ворона, пусть навсегда утраченный, — улыбаются и благодарят.

Дарра покачала головой:

— Это точно. Впервые за шесть лет я сплю без кошмаров и не боюсь удара в спину, — она ухмыльнулась, — а какой вид из окна! Каждое утро как праздник…

Они покинули долину цветного ветра вечером памятного дня. Военачальники долго настаивали на охране, предлагали солдат в качестве сопровождения. Орд Стасгард решительно отказался. Не хотел, чтобы посторонние знали, куда он отправится вместе с женой и сыном. Лишь взял переговорную пластину, чтобы сохранить связь с каорри.

С помощью ликарр — сферы сохранились в дорожной сумке на лугу около входа в тоннель — семья добралась до Золотых озёр. На равнине между чащобами и водоёмами притаился тихий городок. Двухэтажные домики и конюшни, обнесённые заборами, напомнили Саше дачный посёлок. Территории разделял плодовый сад: яблони сменялись грушами, персики чередовались с вишней. Деревья разделяла ведущая к озёрам дорога, а по краям зеленел лиственный лес. Защитой от внешних угроз служили горы, увенчанные снежными шапками.

Посреди посёлка возвышался построенный из белого кирпича комиссариат. Стеллан узнал управленцев, есть ли пустующие участки? Нашлись три, и после просмотра ворон и журавлица выбрали землю. Расположенный ближе всего к дубраве, заросший травой пустырь, на котором они построят собственный дом.

Вначале жили в одной из гостевых комнат комиссариата. Саша узнала обычаи посёлка и побывала в гостях у всех каорри. Дерьи и дарры устроили радушный приём, накормив досыта и подарив многие вещи. Поначалу Глебова искала подвох, ждала ловушек или упрёков за спиной, но вскоре поняла, почему Стеллан так упорно искал путь к Золотым озёрам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Городок построили потомки семей, которых первый король Карвахена — тогда еще верховный комиссар по военному делу — отправлял в иные реальности на поиски нового оружия и технологий. Прожив на чужой территории несколько лет, каорри вернулись с иным мировоззрением и переполненные желанием изменить излишне злое общество. Архара восприняла нововведения в штыки, и под гнётом всеобщего недовольства вчерашние герои покинули столицу. В графствах дела вовсе приняли дурной оборот. Привыкшие к строгому ритму жизни земледельцы, скотоводы и шахтёры под угрозой расправы прогнали чужаков в первое утро.