Отряд Асано. Русские эмигранты в вооруженных формированиях Маньчжоу-го (1938–1945) - Aлексей Буяков

Часть бывших русских отрядников и полицейских, находившихся в предназначенных для борьбы с частями Красной армии на восточной линии СМЖД подразделениях, приняли участие в отрядах самообороны. Эти отряды в русских поселках создавались повсеместно, и на восточной, и на западной линиях железной дороги. Отряды защищали местное население от нападений остатков еще не сдавшихся японских воинских частей и китайских мародеров. Один из таких отрядов был создан в поселке Романовка, куда вошли остатки подразделения подпоручика Яшкова во главе с ним самим.

Обстановка в окрестностях Романовки была очень серьезной. В конце августа здесь в засаду попал крупный отряд советских солдат, потеряв в бою с японскими «смертниками» более 50 человек. Японцы нападали и на поселения русских эмигрантов, считая их предателями. Самоохрана Романовки участвовала в разоружении мелких японских групп, большую роль здесь играло отличное знание Яшковым японского языка. Сколько раз в ходе переговоров вместо кровопролитного столкновения японцы складывали оружие.

По предложению советского командования Яшков дал согласие работать в качестве переводчика в одной из воинских групп, занимавшихся разоружением остатков японских частей, и даже был включен в список представленных к награждению орденами и медалями. Но вместо награды подпоручик был арестован смершевцами в начале сентября 1945 года.[429]

Аналогичный романовскому отряд самообороны существовал в поселке Александровка; в его состав входило несколько резервистов. Отряд имел несколько стычек с японцами и захватил в плен около двухсот человек.[430]

На западной линии в первый день войны японцы также объявили о мобилизации всех русских, прошедших военную подготовку. По приказу японской администрации 9 августа во всех крупных станционных и других русских поселках западной линии из состава резервистов были сформированы отряды самоохраны, получившие на вооружение из японских арсеналов винтовки. В задачи этих отрядов входила борьба против частей Красной армии, но сведений о том, принял ли хоть один отряд участие в вооруженном сопротивлении советским войскам, мы не имеем.

В центре русского Трехречья, поселке Драгоценка, сбор резервистов и ополченцев был объявлен в поселковой церкви, но так и не состоялся из-за быстрого продвижения советских войск. Также есть сведения, что якобы «японец Хига-сан, хорошо говоривший по-русски и уважавший русских, предупредил население не ходить в церковь по звону колокола. Японцы хотели взорвать церковь с молящимися».[431]

По приказу японских властей в Драгоценке было взорвано здание ЯВМ и Сельскохозяйственного союза. После чего сотрудники Военной миссии под охраной русских резервистов выехали в поселок Икэн, откуда резервисты разбежались. Взрывы и поджоги казарм и японских официальных учреждений, а также уничтожение документов, происходили не только в Драгоценке, но и в других населенных пунктах Трехречья и поселках на западной линии железной дороги.

Наступление советских войск было настолько стремительным и мощным, что японцы не успевали организовать эффективную оборону. Уже 10 августа советские войска вошли в северную часть Трехречья. Японские части отступали, почти не получая помощи от своих русских союзников. Это вызывало сильную озлобленность японских солдат и привело к ряду кровавых инцидентов. Например, при отступлении из поселка Драгоценка японцы убили в тайге сопровождавшего их главу станичного управления, полковника Сергеева в отместку за бегство части русских обозников. Полковник с женой были заколоты штыками.[432] Существует и другая версия гибели Сергеева и его жены, и совсем не от рук японцев. Наоборот, при отступлении из Трехречья полковник Сергеев добровольно отправился с японскими частями на Верхнюю Ургу, а оттуда к японскому поселку Айкан. В пути следования полковник и его жена были расстреляны из револьвера переводчиком Военной миссии православным корейцем Н. Н. Кимом, советским агентом. Жена Сергеева была убита наповал, а он сам был тяжело ранен и скончался через три дня в поселке Покровка.[433]

Больше все от рук японцев в августе сорок пятого пострадали советские граждане, отказавшиеся в 1935 году выехать в СССР и продолжавшие жить в некоторых населенных пунктах западной линии СМЖД. С началом войны в Хайларе, Бухэду, Чжаланьтуни и в других населенных русскими поселках были арестованы все не успевшие скрыться советские подданные, многие из которых вскоре были казнены. Обезглавленные трупы сорока трех казненных советских подданных в Хайларе будут обнаружены только после прихода советских войск на территории специальной тюрьмы японской губернской полиции.[434]

Чтобы защитить русское население от озлобленных поражениями японцев, отряды самоохраны взяли на себя задачу обороны русских поселков и поддержания там порядка. Например, в состав отряда самоохраны трехреченского поселка Верхняя Урга входили несколько пешковцев – сотник Потапов, прапорщик Морозов и др.[435] Некоторые отряды на свой страх и риск нападали на отступающие японские части, захватывая оружие и пленных. Одним из отличившихся в боях с японцами отрядов самоохраны стал отряд концессии Чол, который возглавил асановец Коваленко. Отряд активно действовал против японцев в районе Большого Хингана.[436]

Наиболее трагичные события первых дней советско-японской войны развернулись в районе Хайлара. Ранним утром 9 августа Хайлар подвергся советской бомбардировке, которая предшествовала наступлению частей Красной армии на этот крупнейший на западной линии укрепрайон. В этот же день произошла еще одна бомбардировка города. Во время бомбардировок пострадало немало мирных жителей.

Благодаря воспоминаниям опиравшегося на рассказы пешковцев, оставшихся в Хайларе, младшего урядника Белокрылова и других членов отряда Пешкова, а также изысканиям В. В. Перминова, нам удалось восстановить приблизительный ход событий 9–11 августа.

Утром 9 августа после советской бомбардировки Хайлара остатки отряда Пешкова (15 человек) под руководством самого майора, получив винтовки, гранаты и каски, прибыли на территорию укрепрайона на окраине Хайлара, где к ним вскоре присоединились еще 16 отрядников с ближнего сенокоса. Один из солдат был отправлен на связь с полковником Портнягиным,[437] командиром Хайларского казачьего волонтерского полка.

На территории укрепрайона пешковцам объявили, что нужно рыть для себя окопы. Поскольку лопат не было, рыли касками. В этих окопчиках они потом и заночевали. Ночью, находясь в карауле, двое пешковцев забрали лучших коней и бежали. Что, по-видимому, и предопределило судьбу оставшихся – утром Пешков получил приказ брать лошадей и отправляться «партизанить». Отрядники, раздобыв первых попавшихся лошадей, частью без седел и уздечек, выехали в сторону второй линии укреплений через сопки к Хингану.[438] По-видимому, Пешков хотел попасть в поселок Якеши, куда еще накануне боевых действий, 8 августа, в сопровождении старшего урядника Павлова выехали семьи офицеров пешковского отряда.[439] Сюда же должны были прибыть находившиеся на сенокосе в местечках Ара-Булаг и Шаратала трудовые дружины, о чем их командиры были извещены 9 августа приказом майора Пешкова.

Получив такой приказ, прапорщик Черепанов и младший урядник Белокрылов ночью с 9 на 10 августа объединили свои группы (в общей сложности не более 45 человек), а 10 августа на конях прибыли в Якеши. По пути продвижения пешковцы видели зарево над Хайларом, но определить обстановку было сложно.

Якеши выглядели опустевшими. Оказалось, что японцы покинули поселок, выехав в сторону Харбина. Поезда уже не ходили, телеграф и телефон не работали. Никаких сведений о Пешкове и его людях не было. Местные жители, опасаясь погромов со стороны китайцев (на окраине поселка находился лагерь китайских рабочих, пригнанных на сооружение военных объектов), обратились за помощью к командиру группы, прапорщику Черепанову. Это было как раз вовремя, так как несколько китайцев уже пытались поджечь частную паровую мельницу. Пешковцы быстро навели порядок, при этом один из китайцев был ранен, и совместно с местными жителями установили охрану наиболее важных объектов: электростанции, мельницы, военных складов. 11 августа Черепанов собрал свою группу обсудить сложившую обстановку. Ждать Пешкова дальше не имело смысла, решили разойтись по домам. Черепанов с теми, кто с ним остался, выехал на конях на станцию Чжаромтэ (в 10 км в сторону Хайлара), чтобы сдаться советским войскам.

На станции Чжаромтэ советских войск еще не было, и остатки группы распались. Здесь же отрядники узнали о судьбе майора Пешкова и его бойцов. Оказалось, что во время перехода от Хайлара к Якеши, часть людей отстала, поскольку не могли ехать без седел; они в дальнейшем и рассказали о том, что произошло позднее.