Счастливо оставаться! (сборник) - Татьяна Булатова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вы же слышали! – стеснялась Вика повторить сказанное.
– Дай ему трубку! – снова требовала мадам Вольчик.
Вика протягивала трубку супругу, трубка изрыгала трехэтажные проклятия, Гена смотрел на нее, не отрываясь, и таинственно улыбался. Дождавшись секундного молчания в трубке, Вольчик хрипло орал:
– Кто тебя будет кормить, дура?
«И правда, дура», – думала про себя Вика, догадывающаяся о том, каковы объемы материальных вложений в имперский образ жизни.
– Пошла на хер! – завершал разговор Гена и нажимал на красную кнопку. Трубка умолкала и находила свое пристанище в мусорном ведре.
– Ге-е-ена, – робко просила Вика, смиренно сложив руки на животе.
– И ты пошла на хер! – совсем уже миролюбиво ронял Вольчик и наконец-то открывал холодильник.
Так могло продолжаться неделю. Потом Гена начинал умирать.
– Ви-ика! – кричал насмерть перепуганный Вольчик. – Спаси-и-и меня!
«Спаси меня» подразумевало под собой следующий алгоритм: звонок наркологу – визит нарколога – дежурство нарколога – отъезд нарколога – счастье. Вика любила нарколога как родного и почтительно называла довольно молодого человека Леонид Львович. Доктор Троицкий страдал от невыносимости бытия и периодически, в свободное от работы время, восстанавливал гармонию с миром путем принятия на грудь. Поэтому алкоголизм серьезным грехом не считал, но и в помощи не отказывал, особенно если предоставлять ее приходилось по двойным тарифам выходного дня, на условиях полной конфиденциальности, частого обращения и проч., и проч., и проч.
Завидев доктора, Гена радовался как ребенок, подозревая, что с его приходом на дом снизошла благодать. Ослабевший от иссушающей страсти краснодарский бизнесмен доверчиво тянул к Троицкому руки, а Вика – конверт с деньгами. И каждому было обещано исцеление, ну а кто старое помянет, тому глаз вон. И не очень-то важно, что рецидив случается раз в месяц, а то и чаще. Главное – верить, все в наших руках.
В Гениных руках были непроходившие дыры от игл, а в руках Вики – скомканный кружевной платочек.
– Берегите себя! – шептал ей Леонид Львович и галантно целовал перед уходом руки.
Иногда Вике казалось, что от спасителя попахивает спиртным, но она гнала прочь эти дурные мысли, дабы не осквернить святыню.
– Звоните, если что… – медлил с уходом Троицкий, тщательно пытаясь вспомнить: «Где же я ее все-таки видел?» Предположить, что жены краснодарских бизнесменов в свободное от супружеских обязанностей время исполняют в кабаке танец живота, Леонид Львович не осмеливался. А больше ведущий нарколог соответствующего диспансера нигде и не бывал, поэтому объяснял все просто – дежавю.
Спустя неделю дежавю рассеивалось, потому что Геннадий Вольчик возвращался к повседневной жизни мужа беременной женщины, сына мужественной матери и представителя разнокалиберного бизнеса города Краснодара. Энергия била в нем через край: каждое утро он выжимал для любезной супруги сок, насыщенный витаминами; заезжал к матери с порцией свежей прессы; подсчитывал выручку и возносил хвалу Богу, обливаясь потом в собственном тренажерном зале. Завершался день релаксацией в сауне, построенной во имя здорового образа жизни и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь.
Близилась к концу Викина беременность, а вместе с ней и эпоха Гениного процветания. Подросло молодое племя конкурентов, методично наступающее бизнесмену Вольчику на пятки. Наступило время бутиков и статусных аксессуаров, респектабельная публика все реже и реже заглядывала на рынок, ставший достоянием рабоче-крестьянской аудитории. Пора было менять стратегию.
– Ка-а-ак? – вопрошал Гена, провожая взглядом уходящих от него потребителей.
– Да очень просто, – подсказывала Вика. – Расширяй потребительскую линейку.
– Семечками, что ли, торговать?
– Ну почему обязательно семечками? На очки когда спрос?
– Летом.
– Значит, торгуй тем, на что спрос зимой.
– Валенками, что ли?
Сильно беременная супруга прыснула, поперхнулась и неожиданно побледнела:
– Ой…
– Что с тобой? – жизнерадостно подхватил Вольчик.
Вика вскочила со стула и тут же согнулась, обхватив живот руками. Тянуло вниз. «Треклятое тяготение!» – возмутилась женщина, уставшая быть Ньютоном, и решила оказать судьбе стойкое сопротивление. Бывшая спортсменка аккуратно приземлилась на стул и приступила к дыхательным упражнениям. Вика знала, что делала: дыхательный ритм вскоре восстановился, и боль отпустила. «Значит, не схватки», – успокоила себя будущая мамаша и повернулась к побледневшему Гене.
– Матка тренируется, – сообщила она супругу и изложила краткое содержание последней лекции в «Школе будущих матерей» при женской консультации. Детализированный рассказ придал Гениной бледности свинцовый оттенок, а Вике – чувство уверенности.
– Рано еще! – залихватски пообещала она и предложила приступить к трапезе. В меню значились котлеты, алчно заглатываемые перенервничавшей женщиной. Вольчик ел без аппетита и с тоской поглядывал на жизнерадостную супругу.
– Я не понимаю, – с набитым ртом рассуждала Виктория. – Ты же отец! Чего ты так пугаешься. Неужели твоя бывшая жена не обсуждала с тобой…
– Я был на сборах, – вяло оборонялся Гена. – Когда Стас родился, я…
– Это неважно! – не без удовольствия подвела итог истребительница котлет. – Между супругами не должно быть секретов. Неужели тебе не интересно, как появится на свет наша девочка?
Вольчик постеснялся сказать, что вообще-то не очень, а поэтому старательно затряс головой.
Ночью Вику рвало, и с каждым позывом наполнялась влагой постель, и Гена мужественно подставлял размахренным в желудке котлетам пластиковое ведро до тех пор, пока измученная супруга не завопила во весь голос:
– Это во́ды!
– А-а-а?! – встрепенулся Вольчик. – Попить принести?
– Во́ды отходят! – истошно орала Вика и требовала телефон.
Гена вызывал «Скорую». Диспетчер зачем-то уточнял возраст роженицы, примерный срок родов, бестактно требовал отчета о характере выделений и наконец назвал будущего отца истеричкой.
– Ждите! – пообещала трубка и затрещала короткими гудками.
Пока ждали, изучали список необходимых вещей, нашли только зеленку, к ней прибавили одноразовые станки, тапочки и паспорт. Вика посмотрела на часы – было ровно 2.30 – и схватилась за телефон.
– Я рожаю, – радостно сообщила она сестрам Баттерфляй, только-только завершившим свой трудовой день. – Да не больно мне, – засмеялась когда-то главная бабочка. – Даже живот не болит.
Те, видимо, поинтересовались, а хорошо ли это, и, успокоившись, пожелали удачи. Следующая по списку была мама. Впрочем, до мамы дело не дошло, потому что до Вики «дошла» «Скорая помощь».
– Готовы? – устало поинтересовалась фельдшерица.
Вольчики весело замахали руками и затрясли головами.
– А это что? – зашипела та, тыча пальцем в заплывшие жирком крылышки.
Вика с недоумением начала разглядывать собственные руки.
– Кольцо.
– Какое кольцо?! – возмутился белый халат. – Это, я спрашиваю, что?
– Маникюр? – робко поинтересовалась Виктория.
– А ну срезайте! – строго приказала фельдшер и приготовилась ждать.
– Зачем? – изумилась Вика.
– Сказала – срезайте. А то в роддоме срежут. Додумалась тоже! Ты куда собралась? Рожать?! Или на дискотеку?
Вольчик обиделась и заплакала.
Фельдшерица осталась довольна реакцией роженицы и милостиво пояснила:
– Не положено! Полная санация.
Сидя у себя в коттедже за экстренным маникюром, Вика еще верила в сказку о «полной санации», поэтому легко рассталась с большим количеством женских мелочей – от пилки для ногтей до красивой ночной сорочки – при входе в «чистилище» городского роддома. Роженицу Вольчик, прошедшую через полный набор процедур и теперь сиявшую стерильной чистотой, препроводили под строгие очи дежурного врача, поднятого звонком из приемного отделения.
– Что-о-о-о? Подержать внизу не могли, что ли? – заворчал уставший за смену доктор. – Мне дежурство сдавать через час… На ком эта ваша Вольчик висеть будет?
Как выяснилось часом позже, вешалка для нее была подготовлена заблаговременно в лице заведующей отделением Алевтины Петровны Уткиной.
О ее мастерстве и деловитости в Краснодаре ходили легенды, рожать у Уткиной было не просто безопасно, но уже и статусно.
– И у кого вы рожали? – брезгливо морщила носик молодая мамаша, качающая в сквере коляску.
– Так вот и так вот. У Алевтины Петровны, – отвечала непрезентабельная с виду еще одна молодая мамаша.
– У Алевтины Петровны? – не верила своим ушам мамаша номер один. – У Уткиной?
Получив положительный ответ, быстро успокаивалась и приглашала дружить уж очень с виду непрезентабельную мамашу номер два. Так формировались целые сообщества молодых матерей имени Алевтины Петровны Уткиной. Активным членом такого сообщества предстояло стать и Виктории Вольчик, на встречу с которой так спешила знаменитая обладательница птичьей фамилии. Разумеется, не бескорыстно. Но, стоит добавить, к чести Алевтины Петровны, всегда добросовестно и ответственно. Уткина искренно любила свою профессию, себя в профессии, своих девочек и свои гонорары.