Коко и Игорь - Крис Гринхол

— Так почему же ты не способен в виде исключения поддержать меня?

— Я помогал тебе многие годы. С тех пор как ты стала болеть. Я полагаю, что и это ты называешь эгоизмом!

— Мне здесь плохо, я хочу уехать. — Сила ее мольбы такова, что она даже подается вперед. — Пожалуйста!

— Слушай, — вздыхает он. — Имеет смысл остаться здесь хотя бы до Нового года.

— Имеет смысл — для тебя.

— Мы здесь на каникулах.

— Нет, на самом деле мы не на каникулах, — поправляет Екатерина. — Мы в ссылке.

— Екатерина, если ты собираешься огрызаться на любое мое замечание, почему бы тебе не отправиться наверх, в кровать?

Устремив на него обвиняющий взор, она спрашивает:

— Ты бы это предпочел, да?

Игорь долго молчит. Наконец он отвечает:

— Да.

Екатерина прикусывает губу, скривив рот. Даже унижаясь, она не может ничего добиться. Внезапно Екатерина ясно понимает, что ее жизнь в этом доме — сплошное притворство.

— Игорь, ты изменился. Ты это понимаешь? — Губы Екатерины сжимаются в безмолвной ярости. Ее глаза будто прожигают дыру в его лбу.

Он говорит:

— И проблема в том, что ты не изменилась?

Ей больно, она уходит из комнаты. Уходя, закрывает за собой дверь на удивление тихо. Такой спокойный уход заставляет Игоря вздрогнуть. Звук закрываемой двери будто врывается к нему в сознание.

Игорь горько качает головой. Вечер был таким хорошим. Дети веселились. Сначала даже Екатерина радовалась. Однако каждый раз, как они оказываются наедине, какая-то невидимая сила растаскивает их в разные стороны. Ему грустно от того, что он ее ранит. Это получается против его желания. Куда ни повернись, повсюду из засады нападает чувство вины. Но что он может поделать? Факты таковы, что он влюблен в другую, и только на эту другую и хватает его любви.

Игорь смотрит на повторяющийся узор на шахматной доске, на кусок сыра, который все еще держит в руке, и от офицера на доске его взгляд передвигается к окну.

За окном он видит плывущую луну, которая то показывается, то скрывается за деревьями.

17

Коко возвращается. Флакончики с духами постукивают в маленькой коробочке.

Услышав глухой перестук, Игорь поднимает голову от фортепиано. Хочет показать, что взволнован. Коко с щелчком открывает коробочку. Внутри, в красном бархате, стоят две дюжины роскошных флаконов. Коко достает один, вынимает пробку.

— Нюхай! — говорит она, поднося флакон к носу Игоря.

— Это образец из Грасса? — Он чуть отодвигается от флакона.

Коко кивает:

— Что скажешь?

— Я не судья. — Игорь придвигается поближе, нюхает и готов вот-вот чихнуть. Он потирает нос, предупреждая взрыв.

— Аккуратней! — говорит Коко.

Будто поддразнивая, Коко открывает другой флакон и подсовывает его вплотную к носу Игоря. В глазах Игоря скапливаются слезы, он начинает задыхаться.

— Осторожней! — говорит он, вставая.

— Ну хорошо. Скажи мне, что ты думаешь!

Игорь пытается скрыть восхищение. Он никогда раньше не предполагал, что духи создаются — и создаются человеком. Для него они просто существуют, всегда существуют, как солнце. Он говорит:

— Гораздо лучше, чем вонь от канифоли из оркестровой ямы.

— Я принимаю это за комплимент.

— Если бы я создавал духи, это было бы что-то подобное запаху кофе, когда его только что высыпали из банки.

— Ух!

— Я говорил тебе. В отношении запахов я безнадежен.

— Как и большинство мужчин.

Коко укладывает флаконы, ставит коробку на пол. Игорь смотрит на нее и снова видит, как она красива. Лицо ее приобрело глубокий оттенок цвета меда, такого цвета лица Игорь еще никогда не видывал. Когда Коко выпрямляется, Игорь обнимает ее. Они целуются, и он снова ощущает внутренний трепет, который возникает всегда, как только она оказывается рядом с ним. Их руки переплетаются.

Спустя мгновение Игорь торжественно заявляет:

— Екатерина хочет уехать.

Коко поднимает встревоженное лицо.

— Хочет уехать?

— Да.

— Она так сказала?

— Да.

— Когда?

— Вчера.

— Почему?

— Почему, как ты думаешь? Потому что она несчастна.

— А что еще она сказала?

— Ничего. — Игорь видит себя, играющего куском сыра, и плывущую за окном луну.

— Она говорила что-нибудь обо мне?

— Прямо не говорила.

— Она знает?

— Не думаю. Она не уверена.

После паузы Коко произносит:

— Итак?

— Что?

— Что ты собираешься делать?

— Я не уезжаю, если ты это имеешь в виду.

— Ты уверен?

Он не уверен, но он живет настоящим моментом.

— Я не могу. — Он осознает, насколько наполнена, насколько насыщенна жизнь с Коко, он никогда не испытывал ничего подобного.

— Хорошо. — В ее взгляде — лишь кротость и доверие.

— Хорошо, — эхом откликается Игорь и улыбается. Для него все еще чуждо понятие адюльтера. Непростительно, невозможно этим гадким словом называть любовь. Адюльтер — это то, что совершают другие. — Я никуда не уеду, — говорит он. Затем после паузы: — В том случае, если ты хочешь меня.

— Хочу и очень сильно. — И это видно по ее глазам.

В молчании, последовавшим за этими словами, Коко снова придвигается к Игорю. Она ощущает запах духов, капля которых попала на его кожу. Он чувствует, как жжет это место, как сладок аромат. Коко шепчет его имя. И слыша это из ее уст, он чувствует, что безраздельно владеет ею. Они снова целуются. И медленно поддаются безудержной страсти.

Позже эпическая музыка, которая раздается из студии Игоря, заполняет все комнаты дома. Ее гармонии проникают в облака, плывущие над садом. Мягкий летний бриз подхватывает ее жизнерадостную, самоуверенную бодрость.

Коко в своей студии рисует куб. Несколькими штрихами добавляет к нему короткую шейку и овальную пробку. В основании появляется восхитительное углубление — единственная кривая линия во всем рисунке. Затем на белом фоне