Блокадные будни одного района Ленинграда - Владимир Ходанович

Итоги участия жителей района в кампании по уборке города в устах первого секретаря Ленинского райкома звучали (спустя два года) так: «На очистку города выходило до 21 тыс. одновременно. <…> Явка всегда превышала наши ожидания»[639].

Подводили итоги первой блокадной зимы и в горкоме ВКП(б).

5 марта 1942 г. заведующий инструкторским отделом и инструктор направили на имя четырех секретарей горкома на трех страницах «Справку о состоянии политико-массовой работы в домохозяйствах» двух районов Ленинграда, но – по тексту – она касалась и остальных районов города[640].

Авторы справки, ни словом не упомянув, в каких условиях выживали ленинградцы, констатировали, что в период декабря 1941 – января 1942 гг. эта работа «резко ослабла, а во многих домохозяйствах совершенно прекратилась. Собрания среди населения по различным хозяйственно-политическим вопросам и по вопросам текущего момента, а также беседы и читки газет, как правило, не проводятся. Собрания коммунистов и комсомольцев по месту жительства не созываются. Стенные газеты, боевые листки и бюллетени в большинстве домов не выпускаются. Помещения красных уголков находятся в запущенном состоянии (нет света, холодно, грязно и т. д.).

Райкомы ВКП(б) политорганизаторами руководили от случая к случаю. Значительную часть их растеряли. <…> Оставшаяся часть политорганизаторов семинаров и инструктажей в райкоме не проходит, а сами [они], как правило, прекратили работу с населением. <…>

Большинство партийных организаций предприятий и учреждений в прикрепленных домохозяйствах политико-массовой работы не проводили, не контролировали работу агитаторов и беседчиков <…> внимание коммунистов не направляли, а многие и сейчас не направляют на активное участие в хозяйственной и общественной жизни дома. Партийные и хозяйственные руководители предприятий и учреждений сами с докладами в домохозяйствах не выступают, бесед с населением не проводят. <…>

Однако, положительный опыт работы с населением не становится достоянием большинства домохозяйств и предприятий районов».

Через четыре дня бюро горкома вынесло постановление по этой справке. Документ из трех пунктов, все традиционно: «Признать…», «отметить, что…», «обязать райкомы…»[641].

«Я все время старалась ходить. <…> Искала в разрушенных домах чего-нибудь. Если находила из вещей, носила их»[642].

В начале апреля 1942 г. районными органами власти были закреплены предприятия за конкретными домохозяйствами и домами[643].

За домами с № 1 по № 20 по Бумажной улице, № 2 на Березовом острове, № 1/29, 3 и 9 по Нарвскому проспекту закреплялась артель «Швейник» № 2. В документах военного времени она называлась «швейная фабрика № 2», располагалась на Калинкинской площади (дом № 3/5), в марте 1942 г. на ней работало около 200 человек. Домами четной стороны Лифляндской улицы занимался завод имени Степана Разина, № 13 и № 15 Молвинской улицы – завод Резиновых технических изделий. Объединение «Металлист» курировало пять домохозяйств Нарвского проспекта. За домом № 154 по Обводному каналу приглядывал Рыбокоптильный завод. За пятью жилыми домами Сутугиной улицы – комбинат «Советская Звезда».

18 апреля 1942 г. райисполком на свое заседание отдельным вопросом вынес: «О парке Культуры и Отдыха им. I-е Мая»[644].

Пункт первый решения гласил: «Признать нецелесообразным дальнейшее существование парка Культуры и Отдыха им. 1 Мая как самостоятельной хозяйственной единицы».

Другими пунктами территория парка передавалась в «эксплуатацию» Конторе коммунального обслуживания «на правах открытых садов общественного пользования». В связи с чем предписывалось расходы Конторы «производить в пределах ассигнований из районного бюджета»

«на операционные расходы по озеленению района». Райфинотделу надлежало произвести расчеты с работниками парка «в связи с его ликвидацией», директору Конторы – в срок до 1 мая «произвести элементарную уборку и навести порядок на территории парка».

Этим же решением «для учета имеющихся в парке основных средств (зданий и сооружений) инвентаря, оборудования, материалов и др. материальных ценностей» создавалась комиссия из пяти человек. В нее вошли, кроме директора Конторы, представители парка, районных отделов народного образования и финансового, а также детского дома.

22 апреля, не дожидаясь, когда все списки инвентаризованного в парке комиссией будут предоставлены в райисполком, была начата передача инвентаря парка другим организациям. В этот день решением райисполкома Отделу социального обеспечения передавалось: «стульев разных – 30, штор на окна – 8, два канцелярских шкафа, три письменных стола, пять бухгалтерских счетов и пять графинов, десять стаканов, четыре ковра, одна „столовая салфетка“, четыре письменных прибора и две вешалки»[645].

27 апреля «во временное пользование» дошкольному районному детскому дому отошел «весь имеющийся мягкий инвентарь»: вафельные полотенца, белая, красная и зеленая материи, скатерти, детские одеяла, простыни, халаты и миткаль.

Кроме этого, детский дом из инвентаря парка получал «олово для лужения посуды», детские настольные игры и велосипеды, диваны, столики и вату медпункта, стаканы, «машинку для стрижки волос», ковры, «портреты», баки для воды, мыло, умывальники, ведра, шезлонги и посуду [646].

В течение мая 1942 г. двумя решениями райисполкома из инвентаря парка передавалось во временное пользование для организации столовых: школе № 274–200 стульев и госпиталю № 94 – 100. Районный детский дом получал «физкультурные костюмы»[647].

В июне того же года с помощью предоставленного Трестом очистки автотранспорта по адресу: Нарвский пр., 9 очищали «выгребной колодец»[648]. Напротив дома, на пустыре, «Водоканал» запланировал пробурить одну скважину для пожарных гидрантов.

«Когда потеплело, в дело снабжения горожан книгами включились газетные киоски. Город не мог себе позволить роскошь проводить подписку на газеты или доставлять их с Большой земли, но какие-то запасы книг остались с довоенной поры. Так, в блокадных киосках появился четвертый том собрания сочинений Шекспира, очевидно довоенное подписное. <…>

В газетных киосках продавалась не только сатирическая литература. Так, например, была выпущена приключенческая серия в мягкой обложке „Тайна профессора Бураго“[649]. Чего только там не было нагорожено. Шпионы, разведчики, таинственные незнакомцы»[650].

Решение о возобновлении пассажирского трамвайного движения Ленгорисполком принял 11 апреля 1942 г. Начало движения трамваев устанавливалось в 6 час. 30 минут утра, окончание движения – 21 час. 30 минут.

«Сегодня увидел в городе первые пробные вагоны. От волнения чуть не заплакал» (И.В. Назимов, 14 апреля 1942 г.) [651].

Не дожили до этого дня, скончались в первую блокадную зиму работники трамвайно-троллейбусного управления – слесарь Александр Федорович Дементьев, (проживавший по адресу: Нарвский пр., 23/2) и уборщица вагонов Нина Игнатьевна Белая (Промышленный пер., 12)[652].

Трамваи по пяти маршрутам вышли 15 апреля[653] с кондукторами и довоенной стоимостью проезда – 15 коп. (контролеров на городской общественный транспорт ввели с 12 апреля 1945 г.).

Маршрут номер «9» начинался от кольца на 2-м Муринском проспекте и заканчивался на площади Стачек.

«Я, конечно, с утра была у Нарвских ворот на кольце маршрута № 9. Кое-как втиснулась в трамвай, столько было народу. Но мое впечатление от поездки испортила впереди стоявшая женщина. Она была в бывшей белой косынке и с ее волос и с косынки падали насекомые. Я очень боялась, что они упадут на меня»[654].

Трамвайные пути в начале Лифляндской улицы пришли в негодность после артиллерийского обстрела 23 июня 1942 г. В статье заведующего Трамвайным музеем ГУП «Горэлектротранс» перечислены открытые трамвайные маршруты с 15 апреля 1942 по январь 1944 г. Маршруты № 8 и № 31, которые до осени 1941 г. шли по Лифляндской улице и улице Калинина, не указаны [655]. Регулярное движение трамвая от Нарвских ворот до Кировского завода открылось в конце марта 1944 г.[656].

Исполком Ленгорсовета своим решением от 22 апреля 1942 г. обязал «всех без исключения граждан», имеющих велосипеды, перерегистрировать их в срок до 1 мая 1942 г. Виновные в нарушении решения Исполкома могли подвергаться административному наказанию в виде лишения свободы сроком до 6 месяцев[657].