Жизнь, смерть и возрождение - Иван Александрович Карышев

обоих; мы сразу почувствовали что мы именно те две крохотный частицы, которые должны сдаться в одно, чтобы примкнуть к общему бесконечному целому.

Я не знаю, сколько времени я пробыл с ней. Я не знаю, сколько раз я возвращался, чтобы упиваться блаженством разговоров с вей. Мы много беседовали с ней, и все эти разговоры улучшали меня во мнениях.

Однако я опять пошел на Рок, чтобы проверить себя и чтобы уже больше не возвращаться в него. Знаете, что показалось мне ужасно странно? Это то, что я не чувствовал к нему никакого отвращения. Я действительно видел, что мне здесь делать нечего и жить больше нельзя. Но если бы даже я мог там жить и остался бы там, то эта жизнь не была бы для меня адом.

Если вы, например, видите место, даже мучительного скажем, труда, полное лишений, ну хоть на какой-нибудь фабрике, где мучаются, страдают, но где все работают для себя. Вы будете их сожалеть, придумывать, как облегчит их труд и жизнь, молиться за них, но ненавидеть их, презирать и глумиться над ними вы не будете. Так точно чувствовал и я себя на Роке. Насмешки злых духов не задевали и не обижали меня, их нападки казались мне ребячеством, мне от души было жаль их, и я огорчался за них видя и сознавая, что эта жизнь их для них же тяжела, а мне что же, если я ничего общего с ней не имею.

Я ушел с Рока и поселился на другой планете: но я и там мало живу. Я больше все с Мартой и теперь работаю с ней.

Мне опять надо жить на Земле, но кем и чем я буду? еще верно не знаю, но думаю, мне по крайней мере сойдут н Ириза и Марта, быть священником и проповедовать в одной из христианских религий. В какой именно — это не важно, а важно то чтобы не спиться и дать хорошенько душе проникнуться всем тем, что она здесь почерпнула, чтобы идти на Землю только тогда, когда душа будет крепка в своих познаниях. Ведь когда у вас родятся то, получают забвение прошлого; это забвение очень важно для души, но когда она еще не окрепла здесь и идет на Землю может впасть в новый искушения я не выполнить всего, что хотела.

Мне надо торопиться, ибо Ириза будет ждать меня, но я думаю лучше выдержать, лишь бы на Земле сделать все, все. И хочу я так сделать не для себя. Что мне надо? — ровно ничего. Если я опять на Земле нагрешу, что за беда — раскаюсь, это не важно, но я хочу дать Земле и миру все то, что мной замыслено. Я хочу воскресить, насколько Господь поможет ту любовь, которой учит вера. Я хочу соединить всех братьев н сестер воедино, помощью в той любви, чтобы они поняли, как они должны любить друг друга, и не только когда они хороши и добры, но именно тогда, когда они злы и порочны.

— О! скажете вы, — эта задача непосильна одной душе; что может сделать одна несовершенная душа? — Поэтому я конечно не возьмусь один за эту задачу. И до меня учили, и после будут учить и со мной тоже, но я верю, что я по крайней мере приближу то время, когда люди пойдут твердым шагом к истинному пути своего спасения. Аминь.

Он ушел. Уходя, он сказал мне, что все сказал, что хотел. Но я? — я ничего пока не скажу. У меня нет еще слов, но зато слишком много мыслей. Теперь говорю вам: До свидания.

Сообщение счастливой Марты

1-го июня 1900 г.

Я дух для вас новый. Мир вам. Меня зовут Марта. Таня меня знает. Мне трудно говорить в писать по-русски, ибо я при жизни на Земле была француженкой. Меня зовут ее просто Марта, но «Счастливая Марта».

Да, все хотят счастья, и его так мало у вас на Земле; и только тогда, когда его мало, его можно назвать счастьем; но когда его много, то, ведь, и оно превращается в несчастье. Я много страдала за счастье!.. И если хотите, я расскажу вам свою историю, и вы поймете меня.

Вопрос. — Мы, «Счастливая Марта», много слышали о тебе от других «духов» и будем очень рады, если ты нам расскажешь свою, интересную, историю.

Ответ. — С позволения вашего, я начинаю: я жила на Земле три раза. Первый раз очень давно, и воспоминаний об этой жизни осталось мало в моей памяти. Я умерла очень маленькой; помню какой-то шум, страх, во что именно это было, я не помню, я тогда пришла прямо с Венеры.

Вторая, жизнь была для меня самая важная. Я была русская. Мои отец и мать были богатые люди, очень добрые, очень хорошие; никого не обижали, они сами и все около них были счастливы. У меня было пять тетушек и три дяди; все богатые и все добрые. Но у всех была большая печаль, у них не было детей. И вот, вдруг, родилась я.

Понятно, какая была я для них радость! Маленькая, Хорошенькая девочка, здоровая, крепкая, как железо. Вот обрадовались и все в одно слово сказали: — Это наше счастье!

Все хотели меня крестить; все заботились обо мне; все готовы были умереть из-за меня; и действительно я росла, как цветок. Все работали для меня, все жили для меня, все баловали, все качали, одевали; я заплачу — все становятся грустны и озабочены; я смеюсь — и все радуются со мной. А я все росла, и поверьте, я никогда не болела, я никогда, кажется, не ушибалась, я всегда была здорова, крепка, весела. У меня были большие голубые глаза, но я не была красива, однако, все называли меня красавицей.

Мы жили в деревне, меня никуда не возили, меня не рядили, но у меня было много платьев легких, просторных, теплых и удобных. Дорогих игрушек у меня тоже не было, но для меня все было игрушки: дом, сад, лес, поле, звери и вся природа, и все родные, близкие, знакомые и даже слуги.

Когда я подросла, меня учиться никуда не отдали, как отдают других детей; меня учили все мои дяди и тети, и я училась очень хорошо. Я была доброе дитя и старалась для них, и очень скоро выучила