Дитя минувшего - Кристина Веда

закатился на небольшой пригорок, замерев на его вершине, ожидающе. Рядом с ним встал Вихрь, взлетев без особых проблем вместе с Касимом. Мне же пришлось карабкаться наверх, подтягивая себя руками за торчащие корни. За мной лез Марк, то и дело подхватывая мои соскальзывающие с земли ноги и ставя их обратно на твердыню. Сил не оставалось и когда я поднялась наверх, с поломанными ногтями и грязными руками, то просто развалилась на земле. Мышцы горели от усталости, а кеды проветривало так, словно они уже превратились в сандалии.

Солнышко на небе приветливо пустило ко мне свой прощальный луч, и я зажмурилась. Журчание моего желудка перекрыл тихий свист колес.

Уже знакомые сильные руки подхватили меня за плечи и подняли с земли. Я хотела возразить, сказать, что больше не могу идти и позвольте мне провалиться в Навь прямо на этом месте, но меня уже поставили на ноги. Марк наклонился, отряхивая мои колени от листьев и мелких веточек. Будь у меня силы, я бы отскочила в бок от такой неожиданной заботы, но получилось лишь устало застонать и раскрыть глаза.

– Я слышу шум машин и голоса людей, – оповестил Вихрь и мечтательно сказал, – вот бы мы быстрее вышли из леса и успели поймать закатное солнце.

Марк лишь усмехнулся. Отряхнул мою спину и, взяв меня за запястье, потащил за клубком. Касим молча приземлился мне на плечо и принялся вытаскивать веточки из моих волос. А может, наоборот, вил гнездо. Планировал создать семью. Мне уже было все равно. Я мечтала только о том, чтобы остановиться и покушать, да хоть червей.

И мои мольбы были услышаны.

Через несколько минут мы вышли за клубком на дорогу, где располагался какой-то населенный пункт. Высокие дома разрастались на каждом углу, точно сорняки. Мы прошли вперед и попали в муравейники-домов, что стояли лицом друг к другу, образуя квадрат и заслоняя соседа. Люди куда-то торопились, тонули в длинной улице, и мы влились в их поток. Я отвыкла от такого количества обычных людей и городской жизни. Чуть не перешла дорогу на красный свет, но вовремя отпрыгнула от несущихся машин.

Впереди виднелось небольшое заведение с красной крышей и огромной надписью «Ростикс». Я накрыла живот, что сжался в очередном спазме, а затем вздрогнула. Точно озаренная гениальной идей я дрожащими руками застучала по своим карманам и достала три купюры номиналом в пять тысяч рублей. Те самый, что я одолжила из гостиницы.

Толпа двинулась вперед, следуя зеленому сигналу светофора, а я любовно прижала деньги к груди и побежала к кафетерию. Касим впервые за долгое время вскрикнул:

– От кого бежим?

Он сильнее сжал коготками плечо и начал озираться, уже расправив крылья и приняв боевую позицию. Голова его, точно у коршуна, опустилась вперед.

– Мы бежим кушать! – воскликнула я и прыгая от счастья вбежала в заведение, толкнув двери. По тяжелым и быстрым шагам я поняла, что за мной вбежал Марк, отталкивая двери. Но я уже стояла у кассы и читала меню, сама не веря своему счастью и наглаживая купюры.

– У тебя есть деньги? – удивленно спросил Марк и также посмотрел на меню, плохо скрывая свой голод.

– Ага! Я украла в отеле, – радостно сказала я, а затем откашлялась и произнесла уже более с напускным осуждением в голосе, – точнее, украла в отеле. Но я им все верну. Когда-нибудь.

Марк видимо не собирался меня осуждать и мы, дождавшись очередь, заказали себе по две пары бургеров и два стаканчика колы, а также картошку и соусы. С огромными подносами мы вышли на улицу.

За одним из столов, на лавочке, сидел Вихрь и мечтательно смотрел на небо, где заходило солнце. Мы присели к нему.

– Я даже не сомневался в тебе, – признался Вихрь и посмотрел на Марка, что уже впился в картошку, – когда ты побежала и за тобой рванул Марк, я знал, что ты нас не покидаешь. Поэтому присел здесь и решил, что пока жду, наслажусь солнышком.

Я распечатывала упаковку от бургера и не могла говорить, желая только быстрее вкусить горячую котлету и булочку с кунжутом. Мой желудок одобрительно заурчал, и даже ноги, что ныли от долгой ходьбы, перестали болеть.

– Не торопись, Миша, жуй, – поругал Касим, а затем принялся с такой же жадность клевать часть от моей булочки, что я отложила на край стола. Мне хотелось что-то ответить, но внимание привлек широко улыбающийся Вихрь. Он подпер свою щеку ладонью и мечтательно смотрел вдаль.

– Что там такого? – спросила я Вихря и он также тепло, точно солнышко, ответил:

– Там закат. Такой красивый.

– Так он каждый вечер, этот закат.

– Нет, ты не понимаешь, – мягко возмутился он, – каждый закат, каждый лучик солнца особенный. Они больше никогда не вернутся, всегда будет что-то новое, особенное. Закаты, как люди, они неповторимы. Этот закат персиковый, бархатный, он окутывает своими кучерявыми облаками, просачивается сквозь них, точно ручкой машет. Нам нужно остановиться и ответить ему.

И Вихрь улыбчиво замахал солнцу, подталкивая и меня. Сжав между пальцев картошку, я также махнула рукой, а сама посмотрела по сторонам. Не признают ли во мне сумасшедшую?

– Как же хорошо, – протянул Вихрь и я вскинула брови, – не удивляйся. Я знаю, что у каждого человека есть проблемы, но вместе с этим, у вас есть жизнь. Из-за моей неправильной смерти, моя душа заточена в образ ветра, беспокойного, разрушающего. Это и благо, и наказание. Ведь я так тороплюсь жить, выполнить все свои цели, вновь ощутить тепло солнечных лучей, точно объятие матери. Но я упускаю то, что уже живу и мне нужно лишь остановиться, чтобы это осознать. Наблюдая за закатом, я живу вместе с ним. Вместе с рассветом. Вместе с падающей звездой. С поющим соловьем. Нужно лишь остановиться.

От слов Вихря я замерла с картошкой во рту и посмотрела на закат. Розовый, растянутый на все небо, точно художник оставил случайный мазок своей кистью, он действительно завораживал, замедлял время, что бессердечно текло до этого с безумной скоростью. И я остановилась.

Перестала безумно прожевывать и вдруг ощутила вкус еды. Солнышко тепло скользнуло по моим щекам, прощаясь и передавая власть ночи.

И я вдруг осознала, что так отчаянно хотела вернуть дедушку, восстановить свой старый, хрупкий мир. Но сейчас, двигаясь по этому пугающему и сложному для меня пути, я приобрела столько нового. И важного.

Взгляд замер на Марке, что также рассматривал закат, подставив бледное лицо под его рассеянные лучи. Затем Касим, что смешно подкидывал булочку и ловил её