Дитя минувшего - Кристина Веда

Он вдруг закачал головой, отстранился:

– Я не спас… я должен быть на её месте…

– Так спаси сейчас, Марк! – уже крикнула я и поняла, что замерзаю. Теплый взгляд дедушки переманивал к себе. Возвращал в прошлое. – Спаси нас всех. Пожалуйста.

Он моргнул. Его зрачки дрогнули и взгляд наконец сосредоточился на мне. Холодный. Темный.

– Вот так, Марк, возвращайся, – шептала я, кивая и поглаживая его обледеневшие щеки большими пальцами. А сама отгоняла теплые руки дедушки, тянувшие меня в родной дом.

– Не могу остановить, – прошептал он уже осознанно, – этот холод, он пожирает.

Я с ужасом заметила, как морозные узоры взвились от горлышка его кофты к шее и щекам Марка, а затем перешли на мои обледеневшие пальцы и двинулись к локтям. Мы застывали. Превращались в ледяные скульптуры – прозрачные и безжизненные.

Вместе с дедушкой в сознании всплыл запах гари и черный дым протянул ко мне свои языки.

Дрожащая, напуганная, я с хрустом ледяной шеи оглянулась на застывших людей в беседках. У них не было сил бороться один на один, и они сдались. Замерзли. Точно с издевкой, на ледяных скульптурах задорно отблескивали солнечные зайчики, сверкая ярче натертых до блеска доспехов. Бороться одному не было шансов.

Шепот Марка оборвался, облачко пара вырвалось из него в последний раз, и я бросила на него отчаянный взгляд, прежде чем сделать то, что подсказало мне сердце.

Сознанием я провалилась в ледяные объятия дедушки, но телом рухнула в руки Марка, и он прижал к себе в ответ. Лед сковал нас вместе, но не смог пробраться к груди, к распалявшимся словно угли сердцам.

Время застыло, а затем, сжалившись над двумя полубогами, рвануло с новой силой.

Холод отступил от меня, завладев только телом, но в его власти оставалось сознание Марка, а потому лед не отступал от него. С напором я обняла Марка за плечи, а голову спрятала на груди, прислушиваясь. Сердце почти застыло. Все теплое, что у меня было, я старалась сконцентрировать в нить и вплести её в силу Марка.

– Пожалуйста, бейся, – молила, прильнув к его груди, – бейся для меня, сердечко. Бейся, не останавливайся.

Морозными, окаменевшими пальцами я сжимала кофту Марка на спине и повторяла как заклятье: «Бейся». Как вдруг Марк пошевелился. Он прижался сильнее, зарылся носом в мои волосы. Теплое дыхание согрело шею. В груди все закипело от силы, или от прикосновений… Теплыми волнами энергия пульсировала от нас, накрывая куполом, точно отматывая время с зимы на весну.

С очередным вздохом нас накрыл стремительный свист и на лед упало что-то тяжелое. Вздрогнув, я осмотрелась. Это был Касим. Он приземлился на лапы, но все-равно распластался по льду. Говорить не мог и лишь безвольно поднял клювик.

– Касим… – с его именем на губах я сгребла Хранителя ближе, подтягивая за перышки. Он был безвольной куклой, но по взгляду стало понятно, что сознание возвращалось, – Касим, я тут.

Он посмотрел на меня, затем на Марка, что все еще держал меня в объятиях. И я вдруг смутилась, осторожно отстранившись. Прижала к груди Касима, точно мать свое дитя.

– Нас нашли… – тихо сказал Касим, как вдруг его голос прервал треск. Я удивленно посмотрела себе под ноги. Огромная трещина прошла по льду прямо под нами. Все таяло от нашей пульсирующей силы.

– Встаем!

Следуя своей же команде, я поднялась на ноги, удерживая Касима. Его крыло безвольно повисло. Марк, стиснув зубы, поднялся за мной. Я заметила, как он бросил странный взгляд на стену леса, что мелькала за ледяным куполом, а затем подтолкнул нас к берегу.

Трещина разрасталась. Все заходило ходуном. Скользящими шагами я двигалась к берегу, заметив недалеко от себя плавающую вазу, от которой и пошли трещины. Где-то за моей спиной лед таял с такой скоростью, будто зима никогда не приходила в это место. И под громкий треск я спрыгнула на берег, набрав обжигающе-ледяной воды в кеды.

– Нам нужно уходить, – запыхавшись сказал Марк, появившись рядом и оглядывая застывших людей.

– Но…

Он понял все по взгляду, перебив:

– Тот, кто наслал это, пришел не за ними, а за тобой. Если ты уйдешь, то смертные не пострадают.

И Марк взял меня под локоть уводя с заднего двора. Не хотелось верить, что по моей вине вновь кто-то страдал, но стоило нам выйти к главному входу, как рычание сбило с мысли.

На огромной площадке, рядом с дорогой стоял Вихрь в человечьем обличии. Его волосы чубом спадали на лицо, а грудь тяжело вздымалась. Ледяной заклятие не действовало на духа. Он медленно отходил, пока не прижался спиной к красной морде одного из КАМАЗов. Три подобия снежных волков теснили его и рычали, нахохлившись.

– Опять волколаки?! – вскричала я в отчаянии, от чего волки тут же развернулись. Один из них сделал выпад в нашу сторон, и Марк всплыл передо мной. Его рука накрыла мою и потянула к дороге.

– Я не могу обратиться, – крикнул Вихрь.

Неожиданно раздалось карканье и Касим, точно пьяный, поднял голову с моих рук, косо осматривая теснивших нас волков. Вихря охранял третий.

– Это его твари. Того Бога.

– И что нам делать? – спросила я, отходя вместе с Марком по брусчатке. Прижала Касима к самой груди, боясь выронить такой ценный груз.

– Они не нападают, но выгоняют, – подметил Марк и мы наконец сошлись с Вихрем, объединившись. Волки также встали в одну линию и то рыча, то прыгая, пытались выгнать нас к дороге. Прогнать за ледяную линию. За ними вырос ледяной замок, когда-то бывший для нас гостиницей.

Отступая, мы вышли за границу, где землю больше не покрывала корочка льда. Жара упала на нас паутиной, облепившей кожу. Страх остался с холодом, а волки, видя, как мы вышли за пределы, просто сели, точно стражи. На их скалящихся мордах все еще читалось предупреждение и угрозы.

– Нам лучше уйти, – подвел итог Касим и поторопил, вскинув крыло в сторону дороги, точно указательный палец, – чем скорее, тем лучше.

Машины все чаще проезжали мимо страшным потоком, грозясь утащить с собой. Пыль оседала в легких, а солнце беспощадно светило, точно мы были смазанными маслом пирожками, а оно печкой. Никто не вспоминал произошедшее, боясь накликать беду. Пришлось свернуть в лес и достать из рюкзака Марка волшебный клубок.

– Отведи к отцу, – прошептала я и выпустила клубок на землю. Тут же ожив, он мгновение крутился, а затем, взяв верный курс, двинулся правее от дороги. Легкими прыжками клубок обходил ямы и терялся в кустах, а