Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская

доверенности, данной непонятным фондом, к пакету акций Ларисы Курочкиной отношения не имеющим. И вообще, это очень похоже на рэкет… Почему вы не обратились в правоохранительные органы?

– Это прерогатива первого лица. Потом у нас есть заместитель по безопасности – я уже это говорила. И Роман Валентинович наверняка советовался с ним. Потом акции… как бы вам сказать, потому что это очень личное… но они достались Ларочке не просто так…

– Я в курсе всех подробностей. Я даже знаю, что Лев Борисович говорил о вашей подруге… Простите, конечно, но Карпоносенко заявил, что она в постели так себе…

– Зачем вы так, ведь Ларисочки уже нет на свете.

– Значит, она не обидится, и потом, это говорил не я, а ваш общий с ней спонсор Карпоносенко. Но меня сейчас гораздо больше интересует другое. Отмывка денег шла через хозяйственные связи с некоторыми успешно действующими и известными предприятиями, в том числе и с университетом «Промтех»?

– В основном. У нас, правда, не было прямых договоров с университетом. Между нами какие-то организации были, через которые шла обналичка и уход от налогов. Неужели это все известно налоговой?

– Разумеется.

– Ужас! И что теперь?

– Отвечать придется. Но я помогу: вы только держите меня в курсе, чтобы не упустить момент. А когда посланник фонда обещал приехать?

– Точной даты не знаю, но думаю, что скоро. Потому что Курочкин приказал мне и главбуху собирать деньги: с ним уже связывались.

– Собрали?

– Так мы постоянно собирали. Нам приказано было два миллиона евро подготовить… Это было в начале сентября прошлого года. Почти год прошел.

– Кто приказал? Как выглядит тот человек?

– Я его не видела. Роман Валентинович сказал только, что его вызвали на московскую трассу, возле какой-то парковки: там стоял голубой «Бентли», он передал портфель с деньгами через окно в салон. Сказал мне, что того человека он раньше вроде бы не видел. Но тот все равно был в темных очках… И что теперь нам делать?

Гончаров разговаривал, расхаживая по квартире. Он снова забрел в спальню и увидел свои брюки, оставленные на спинке стула. Начал надевать их.

– А что мне делать? – взмолилась женщина.

– Держите меня в курсе. Постарайтесь не упустить момент, когда Курочкину назначат встречу, и тут же связывайтесь со мной. Если потребует встречи немедленно, то постарайтесь оттянуть время, чтобы я с операми подоспел вовремя. Скажете Роману Валентиновичу, что это в первую очередь в его интересах. И больше не говорите о нашем уговоре никому… Этим вы спасете и предприятие, и себя, и Романа Валентиновича. Главное, не отпускайте его от себя далеко и слушайте, о ком и с кем он разговаривает по телефону, с кем назначает встречи.

– Я поняла, – вздохнула Марина Сергеевна, – и мне уже страшно.

– Если страшно, сидите дома у Курочкина и никуда его от себя не отпускайте, ведь у него сейчас никого, кроме вас, нет.

– Это правда, – прошептал голос в трубке, – я его не отпущу.

Все начинало вставать на свои места: один и тот же человек год назад получал деньги от Лили и от Курочкина. Судя по всему, возможно, это было в один день. То, что место было выбрано в начале московской трассы, свидетельствовало о том, что человек на голубом «Бентли» собирался мчать в столицу. А если так, то обе встречи состоялись с промежутком в несколько минут. Если Курочкину было приказано собрать деньги, то, возможно, за ними прибудут в самое ближайшее время. И надо готовиться…

Снова зазвонил мобильный, опять на связь вышел профессор Дроздов.

– Это снова я, – начал он, – вы уж простите, но тут такое дело. Только что узнал: от меня пытались скрыть, что кандидатской диссертацией Рачковой заинтересовались. Как оказалось, к ректору кто-то приезжал и попросил его рассказать о том, как проходила защита ее кандидатской… Борис Борисович, как вам известно, человек осторожный и, как всякий осторожный человек, всего боится. А потому ответил, что этим занималась проректор по научной работе Полозова, но ее, к сожалению, недавно убили в собственной квартире. Естественно, что текст проверили на плагиат, на защите присутствовали четыре доктора наук, а положено не менее двух… Высшая аттестационная комиссия утвердила решение совета…

– А прочему вдруг кандидатской Рачковой заинтересовались?

– Говорят, что по телевизору репортер, который ведет криминальную программу, сказал всему городу, что диссертация заместителя министра науки и специального образования – компиляция и плагиат. А теперь, как полагается, начато расследование. Я знаю, что Полозова написала ей весь текст, не придумывая ничего. Люда просто надергала что-то из моих старых статей, из тех, что были опубликованы когда-то, и других, которые по ряду причин не могли быть в свое время изданы… Многое уже устарело, как и инструментарий. А потому диссертация выглядела несколько архаично… Короче говоря, ректор Краснов в очередной раз, чтобы не сесть в лужу, перевел стрелки на меня. Я не знаю, откуда тот репортер взял информацию…

– Я ему передал, – признался Игорь, – мы с Пашей Ипатьевым хорошие приятели, может, даже друзья. Кстати, эта передача была не о Рачковой, а о вас, и она очень помогла, потому что до этого я и Леночка бились лбами в запертые двери. И сейчас, если будут какие-то вопросы к вам, звоните мне.

Он сказал это и вспомнил, что сегодня с того самого момента, как открыл глаза, только и делает, что обещает решить чьи-то проблемы.

Владимир Петрович поблагодарил и закончил разговор.

– Привет, – обрадовался его звонку полковник юстиции, – есть какие-то новости?

– Новостей много. Но я прошу у тебя узнать фамилии владельцев всех голубых «Бентли» с московскими номерами. Модель «Континенталь».

– Кто-то интересует конкретно?

– Интересует, есть ли такое авто на балансе инвестиционного фонда «Парус».

– Фонд Карпоносенко?

– Его. Кроме того, среди фамилий владельцев такого авто ищи знакомых, которые у тебя проходили по делу об убийстве Льва Борисовича. Сколько потребуется времени на все это?

– Перезвони через часок… Хотя я сам с тобой свяжусь, если узнаю что-то раньше.

– По телефону нельзя. Возможно, я уже прокололся, задав сейчас этот вопрос. А потому все разговоры только при личной встрече. Я подскочу к тебе и сообщу все новости. Где тебе удобно встретиться?

– Буду ждать у Дома архитектора. Мне туда от управления пять минут пехом. Там в подвальчике есть бар, где тихо и можно спокойно поговорить.

Глава тринадцатая

Вход в бар оказался под лестницей, ведущей на второй этаж, откуда доносились звуки фортепьяно: какой-то джазмен наяривал «Осенние листья». И тут же подключилась певица:

The falling leaves drift by my window

The autumn leaves of red and gold…[12]