Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская

а Оксана, нет чтобы мне комплимент сделать, вдруг говорит: «Какой мужчина симпатичный!» А у него, если честно, внешность самая заурядная. Ты же его не видел?

– Нет, конечно. Когда ж я мог?

– Так вот, про мою офис-менеджера. Она же этот снимок сто раз уже видела. И ведь прекрасно знает, кто это рядом со мной. Я смотрю на нее, а она как ни в чем не бывало: «Где он сейчас?» Представляешь?

Гончаров задумался, а потом показал на прихожую.

– Я тебе в пакете рыбу привез с Селигера. Ты ее на тумбочке оставила, – негромко произнес он.

Лицо Лили изменилась, она вдруг стала догадываться.

– И что?

Поскольку Игорь не ответил, она выскочила в прихожую и тут же вернулась с пакетом, неся его так осторожно, словно эта была не рыба, а бомба или зашифрованное послание. Наклонилась и понюхала пакет:

– Знакомый запах. Так же пахла и та рыба, которую он мне тогда дал… Название забыла.

– Ты говорила, что тогда это был линь. А здесь сиг и хариус.

– Так он жив? – прошептала Лиля.

Гончаров пожал плечами:

– Я не могу ничего утверждать. Но я проверил то, что ты говорила. Лев Борисович действительно встречался с твоим сокурсником, и, судя по всему, Светловидов сделал ему пластическую операцию. Он, как ты понимаешь, обо всем догадывался и подготовился. И что потом? Что сделал бы на месте вашего якобы убитого инвестора любой человек? Другой попытался бы уехать куда-нибудь далеко, а умный… Знаешь, как умный пытается спрятать ценную вещь? Он кладет ее на самое видное место. В моей практике случались такие вещи. Воры проникли в квартиру, все перерыли, унесли какую-то мелочовку, а золотые часы «Ролекс» остались лежать на прикроватной тумбочке.

– Что это значит? – прошептала соседка Жаворонковых.

– Значит, что он никуда не уезжал. Он там же и живет.

Женщина побледнела и закрыла руками лицо:

– Я догадывалась, я чувствовала, я даже… И что, ты видел его?

Подполковник покачал головой:

– Не уверен. Но на рыбалку я ездил на катере Карпоносенко. Катером управлял местный житель, одного роста с нашим… то есть с вашим инвестором. Обычный вроде бы деревенский пропойца. Но местные жители мне сказали по секрету, что этот Вася за последние два года очень изменился. Внешне вроде похож на Васю, а как начинает говорить… И ведь все о финансах, о политике, об истории… Жена его сразу сказала, что это не ее муж. И теперь он живет не в доме, а в сарае, где, кроме старого черно-белого телевизора, ничего нет. Да и живет ли он там – неизвестно. Я, например, общался с ним в доме Карпоносенко, где он чувствовал себя как рыба в воде. Этот Вася угощал меня изысканными коктейлями и рассуждал о русской истории: о новгородских пиратах, которые разграбили Ярославль… А еще мы пили чай с пирожными макарон.

– Точно он, – прошептала внезапно побледневшая Лиля, – и пиратами он интересовался. Он говорил, что его предки были этими самыми…

– Караимами, – подсказал Игорь.

Женщина кивнула:

– Пиратами на Черном море. Нападали на торговые корабли…

Она опустилась в кресло.

– Значит, он все-таки жив. И этот человек, который был на «Бентли», приезжал все-таки от него.

– Как раз нет. Если бы Лев Борисович хотел что-то получать с вас, он бы оставил документы со своей и твоей подписью – какой-нибудь договор, согласно которому ты обязуешься определенное количество лет после его внезапной смерти передавать его представителю…

– Точно, – согласилась женщина, – он, что касается денежных дел, всегда готовил документы. Не сам, конечно, а его юристы. И там не к чему было подкопаться… Все по закону должно быть. Никогда бы не приехал ко мне какой-то человек в шикарной машине и в дорогом костюме с хорошим парфюмом и не назначил бы встречу на обочине. Как хорошо, что ты мне все объяснил. И потом я рада за Льва Борисовича. А как он выглядит теперь?

– Как? – переспросил Гончаров, изображая недоумение. – Начнем с того, он теперь сам на себя не похож. Выглядит как простой провинциальный житель. Хотя на вид он моложе стал. Больше пятидесяти ему не дашь. Седина дает о себе знать, конечно, небольшой животик опять же. Я только потом, когда обратно ехал, сообразил, что это не Вася с Рожка, а сам финансовый гений.

– Как ты сказал? Какой Вася?

– Деревня так называется, откуда он якобы родом – Никола Рожок. Только ты никому не говори то, что от меня узнала.

– Да мне и некому говорить. Ты же знаешь – одна живу. А на работе одни подчиненные вокруг.

Игорь посмотрел на часы:

– Засиделся я у тебя. Думал, просто заскочу, рыбку передам, а вон как время-то пролетело.

Лиля, провожая его до дверей, спросила как бы между прочим:

– А с тем человеком ты когда хочешь меня познакомить? С тем, который очень одинокий.

– Как скажешь, так сразу! – пообещал подполковник. – Но ты не забудь, сразу свяжись со мной, как только тебе позвонит тот мошенник на «Бентли».

Оказавшись на площадке, он подошел к лифту и уже нажал кнопку вызова, как вдруг вспомнил, что ему совсем недавно сообщил начальник РУВД. Уйти и не поговорить с ним о новом назначении стало бы проявлением большого неуважения.

Жаворонковы пили чай. Игоря тоже усадили за стол, и, когда жена начальника РУВД поставила перед ним чашку, Алексей Иванович произнес так тяжело, словно подводил итог всей своей жизни:

– Да-а… Сподобился на старости лет. А ведь даже не мечтал о таком, если честно. На РУВД сидел, трясся – не сомневался, что за что-нибудь когда-нибудь с треском снимут.

Игорь наклонился и понюхал чай. Запах был знакомым.

– Там листы смородины, мята и чабрец, – улыбаясь, шепнула Жаворонкова.

– Точно снимут, – повторил полковник.

– За что же тебя снимать? – удивилась боевая подруга. – Наоборот, тебе даже премии выписывали.

– Нашли бы за что снять. За снижение показателей, за невыполнение приказов начальства. А приказы бывают разные. Был у нас начальник ГУВД, которого с пенсии позвали, когда его дружок неожиданно стал министром внутренних дел, и стал он везде своих людей расставлять. А тут как раз лето началось, и начальник следствия одного из РУВД пошел купаться и, к несчастью, утонул. Так новый начальник ГУВД в понедельник издал приказ, что всем милиционерам надо купаться только в составе группы[14]. Ну и что – мы люди подневольные: каждый расписался и принял к исполнению. А еще он издал приказ о том, что каждый сотрудник милиции, имеющий иномарку, должен обменять ее на отечественный автомобиль или подать заявление об уходе, как порочащий высокое звание российского милиционера… Один сержант с Петроградского района почти два года собирал из запчастей, что брал на разборках, «Форд Сьерру».