Ничто не стоит так дорого - Екатерина Николаевна Островская

ни в какую иную Тегусигальпу. Я решил остаться в этом раю, в тихом месте, к которому прикипело мое сердце… Ходить в сад и рвать вишни… знать, что какой-то дурачок сюда приходит и ворует ягоды, чтобы продать их на рынке… Не продать даже, а обменять на бутылку паленой водки… Но кроме радости от того, что я принимаю этот мир таким, какой он есть, во мне ничего нет… Вот такая у меня любовь к этой земле, этому месту…

Карпоносенко вздохнул и посмотрел на гостя:

– Сейчас нам принесут копченых сигов, и мы примем по сто грамм. И продолжим.

Разговор закончился далеко за полночь. Гончаров не остался до утра, отправился домой и, только отъехав, почувствовал в салоне специфический запах: в багажнике его «Рендж Ровера» лежал большой пакет с копчеными сигами и хариусами.

Глава двенадцатая

Игорь гнал по пустой ночной трассе. Потом встающее солнце опередило его, и, когда Гончаров въезжал в родной город, рассвет уже растекался по крышам и дворам. Поездка не особенно утомила его, тяжелым стал разговор, во время которого собеседники не были до конца откровенными. Он понимал это и тогда, и сейчас, когда возвращался. И все же кое о чем удалось договориться. Но главное, удалось побеседовать с начальником охраны Карпоносенко и наметить планы.

Вернувшись в свою квартиру, он прилег на диван, решив поспать хотя бы пару часиков, но как-то получилось, что провалялся в постели значительно дольше. Разбудили его звонки мобильного аппарата. Один раз Игорь пропустил вызов, не собираясь отвечать вовсе, но потом взглянул на часы – было уже десять утра. И когда телефон начал трезвонить снова, пришлось отвечать, тем более что вызывал его профессор Дроздов.

– Простите, что отрываю от важных дел, – начал Владимир Петрович, – но объявилась Рачкова: она только что позвонила мне лично, чего никогда не было прежде – обычно она связывалась через покойную ныне Полозову. А теперь вот сама лично потребовала переноса защиты своей докторской на более ранний срок, потому что это связано с ее работой. Начинаю объяснять, что сейчас лето и ученый совет так просто не собрать, она и слушать не хочет, а когда я намекнул только, что к самой диссертации много вопросов, она и вовсе начала угрожать. Сказала, что дело на меня не закрыто, расследование лишь приостановлено и, если потребуется, откроют новое, и вообще, в университете очень скоро никто и не вспомнит, что был такой ректор Дроздов… Утверждала, что если даже не перенесем, то защита в любом случае состоится, только пройдет без нее, но в присутствии ее представителя. Я ответил, что это вообще нонсенс. Светлана Тимофеевна отключилась. Но что-то мне подсказывает, что скоро свяжется со мной снова.

– Держите меня в курсе, – попросил Гончаров, – а если она потребует личной встречи, то предупредите меня заранее, чтобы я успел подъехать. И постарайтесь перенести встречу на более поздний срок, хотя почему-то мне кажется, что она может нагрянуть внезапно.

Гончаров поднялся и, не надевая брюк, из маленькой леечки полил цветы на подоконнике, а то потом наверняка забыл бы это сделать. Бреясь, подумал о том, какие дела предстоят сегодня. Получалось, что в первую очередь надо встречаться с Курочкиным и его подругой Мариной, потому что именно она является финансовым директором производственного объединения «Завод “Промэлектрон”». Вряд ли у них никто не требует денег в счет долга олигарху Карпоносенко.

Он долго искал ее номер в своем телефоне: Марин было несколько, в том числе и номер телефона бывшей жены. Наконец обнаружил номер «Марина Сергеевна», с которого ему никто не звонил, и он сам тоже не связывался с этой женщиной.

Ответил почти мяукающий голос:

– Алеу.

Почти наверняка эта женщина находилась не на работе.

– Подполковник полиции Гончаров беспокоит. Мы с вами беседовали в квартире Романа Валентиновича, если помните.

– Помню, конечно, но хотела бы забыть эту ужасную встречу, и вас в первую очередь. Вам известно, что с Романа Валентиновича сняли все обвинения: нашелся настоящий убийца?

– А известно ли вам, что настоящего убийцу задержал именно я, а до того опять же я обратился к руководству с просьбой снять все обвинения с вашего друга и начальника? Адвокат Беседин разве не просветил вас на эту тему? Ведь опять же я рекомендовал вам Лариона Семеновича как лучшего специалиста по таким делам, и он тоже изрядно потрудился.

– Но что вы сейчас хотите?

– Я хочу вас предупредить, что стала известна одна деталь, тщательно укрываемая вами от налоговых органов. Вами… то есть не вами конкретно, но при вашем непосредственном участии скрывается от налогообложения часть прибыли, которая в последующем через фиктивные договоры с фирмами-однодневками обналичивается и передается мошенникам, которые называют себя правопреемниками Льва Борисовича. И теперь от вашей искренности зависит, в какой разряд вас занесет следствие: будете вы соучастницей преступления или представителем пострадавшей стороны.

– Мне ничего об этом не известно. Я договоров ни с кем не заключаю. Это прерогатива генерального. Фирмы-партнеры не проверяю, потому что для этого у нас есть служба безопасности, которую, кстати, возглавляет уважаемый человек – бывший полковник управления экономической безопасности. А еще есть главный бухгалтер, который осуществляет все платежи по распоряжению генерального.

– Спасибо, вы очень помогли. Но заниматься этим делом будет не только Управление по борьбе с экономическими преступлениями, но и Росфинмониторинг – служба, которая борется с отмыванием средств, полученных преступным путем. Росфинмониторинг наверняка посчитает, что без ведома Курочкина ничего не происходит. До свидания, еще раз спасибо за помощь.

– Погодите! – попыталась остановить его подруга Романа Валентиновича.

Женщина замолчала, очевидно, соображая, что сказать в свое оправдание, да и Гончарову необходимо было некоторое время, чтобы подумать: все, что он выложил Марине, было экспромтом.

– Как бы вам объяснить, – начала она осторожно, – в прошлом году к нам приехал человек…

– На голубом «Бентли»?

– Я не знаю. А откуда вы… – Марина помолчала несколько секунд. – Ну вот, у этого человека была доверенность от инвестиционного фонда Карпоносенко…

– При чем тут доверенность и фонд? – возмутился Гончаров. – Лев Борисович получал доход, который начислялся по акциям, а свой пакет он доверил в управление Ларисе Курочкиной. И получать свой доход мог только сам Карпоносенко и никто больше, включая разные фонды. Теперь, когда Лариса убита, ее акции, согласно уставу вашего предприятия, должны быть распределены между всеми остальными участниками соответственно их долям в уставном капитале.

– Оно так, конечно, но ведь если по-человечески…

– О каких человеках вы говорите? Акционеры вашего предприятия – не человеки, они – предприниматели, бизнесмены, которые не желают делиться своей прибылью неизвестно с кем и тем более по