И вот настало Рождество - Эмма Хэзерингтон

заслуживала никакой доброты и заботы, по крайней мере, так мне казалось. Моя жизнь в Дублине была сплошной жирной ложью, поэтому, если кто-то там и был мил со мной, это даже не откладывалось в памяти.

Там я никогда не позволяю своей маске соскочить. Я Роуз Куинн, богиня диджитал-маркетинга, яркая, громкая. Вернувшись сюда, я почувствовала себя ближе к настоящей себе, как никогда прежде.

Но даже Чарли не знает истинную меня, а я – не знаю его. Мы едва соприкоснулись, но, может, это хорошо. Словно мы оба – чистые листы, готовые начать все сначала без осуждения и ужасного прошлого. Как бы хотелось, чтобы в жизни все было просто, чтобы можно было нажать «удалить», «обновить», «начать заново».

Он не обязан был помогать мне, когда я упала, но помог. Не обязан был готовить мне ужин, но приготовил.

Но я не хочу восхищаться им и его поступками. Он чужой человек. Случайный незнакомец, с которым я никогда не должна была встретиться. Не говоря уж о том, что у него есть девушка, от которой он, очевидно, без ума и которой звонит пожелать спокойной ночи.

Мне никто спокойной ночи не желает.

Как можно завидовать чему-то настолько простому? Интересно, каково это, когда тебя так любят, что звонят с пожеланием доброго сна?

Я не должна думать о нем в таком ключе. Но, как говорила моя мать, всегда можно восхищаться издалека.

– Нет ничего такого в том, чтобы полистать меню, – ворковала она, находясь в приподнятом настроении, когда мы с сестрой были еще подростками. – Это не значит, что вы обязаны сделать заказ.

Мы так всегда развлекались на свадьбах и праздниках; она подмечала кого-нибудь симпатичного, когда папа не слышал. Сара притворялась возмущенной, но я подыгрывала и присоединялась к маме, чтобы вместе с ней восхищенно поразглядывать ничего не подозревающего незнакомца.

Сара принималась нудеть, доказывая, что папа гораздо лучше, и мы дразнили ее еще сильнее, хотя глубоко в душе я, конечно, знала – маме никто больше не нужен. Она часто рассказывала о том, что ее встреча с папой, здесь, дождливым донегольским вечером, была предначертана судьбой. Она говорила о том, как в ту секунду что-то щелкнуло, будто сложился пазл, и с тех пор они были вместе.

Звучало сказочно. Волшебно. И я всегда задумывалась о том, как же некоторым везет повстречать того, с кем они проведут остаток жизни. Может, не все будет идеально, но тщательная работа над отношениями поможет пронести любовь через года. Как некоторым это удается, а прочие, вроде меня, раз за разом остаются с разбитым сердцем?

Телефон снова моргает.

Вы почти допили вино. Я собираюсь взять себе еще пива, принести вам бокал?

От его слов становится тепло, и я быстро печатаю ответ.

Еще один выпью, а потом пойду. Спасибо.

Я поднимаю взгляд и вижу, что Чарли смотрит на меня; наши глаза на мгновение встречаются. Под его красотой наверняка скрывается добрая душа. А еще мне невероятно смешно, что он все еще настаивает на своих правилах и эсэмэсках. Я понимаю, что теперь это скорее забавы ради, потому что стены, возведенные вокруг нас и между нами, постепенно начинают рушиться.

В конце концов, протиснувшись между посетителями, он возвращается с нашими напитками. Когда он ставит мое вино на стол и садится на свое место, я не могу остановить себя.

Спасибо,

пишу ему я.

Slainte[7],

отвечает он, и мы оба смеемся. Следующие полчаса мы избегаем любой формы общения и наслаждаемся музыкой. Я все еще чувствую, как Билли на меня смотрит. Он меня не напрягает, но, конечно, упрямства ему не занимать.

– Отличная музыка, – говорит он, снова наклонившись ко мне. Я пытаюсь показать большой палец – на старичке это сработало, – но Билли такой ответ, кажется, не устраивает. – Ты из этих краев?

Я ерзаю на месте. Вот бы Чарли повернулся. Спасать меня не надо, но не помешало бы отвлечь внимание Билли, даже если он просто чересчур дружелюбен.

– Нет, тоже на праздники приехала. Надеюсь, тебе здесь нравится, – отвечаю я, даже не будучи уверенной, что он меня слышит. Кажется, это срабатывает, потому что он возвращается к своему занятию: похлопыванию по столешнице в такт музыке.

Надо, пожалуй, уйти. После вина все уже как будто ярче, а последнее, чего мне хочется, это случайно перебрать и в таком состоянии возвращаться домой в одиночку.

– Погодите, – говорит Чарли, когда я протискиваюсь мимо него. Да, я слишком близко, но выбора нет; народу здесь куча. Какой-то мужчина занимает мое место, бросившись на него, как коршун на добычу, так что даже если я передумаю – не выйдет, сесть больше некуда.

Я приподнимаю бровь, пытаясь максимально придерживаться нашего соглашения и не говорить с ним больше необходимого.

– Уже уходите?

– Да, – отвечаю я. – Устала. Спасибо за вино.

– Можно пройдусь с вами? – спрашивает он, смотря на меня сверху вниз. Его глаза падают на Билли, потом возвращаются ко мне.

Я вдруг осознаю каждый свой вздох, а еще – каждый его. Боюсь, что не так расслышала, поэтому наклоняюсь и подношу ухо ближе к его лицу. Как же от него приятно пахнет. Его волосы мазнули меня по щеке, он наклоняется, дотронувшись до моей руки, и я чувствую его дыхание.

– Я пройдусь с вами, если хотите. На улице темно, а я как раз тоже собирался.

Сегодня я смотрю на него дольше, чем должна. Я потерялась в его доброте и музыке, выпила слишком много вина и приняла его за кого-то близкого, знакомого. Каждый раз, когда я смотрю на него, я что-то чувствую. А еще я чувствую, что он смотрит на меня, хотя, я знаю, он пытается этого не делать.

Но я устала, выпила и уязвима. Боюсь, он может быть тоже.

– Знаете, неважно, – говорит он, когда мое молчание затягивается. – У вас есть Джордж. Но я буду неподалеку. Пока, Роуз.

Он приподнимает стакан, и я чувствую это движение где-то в желудке.

– Пока, Чарли.

Я вывожу собаку на поводке, несколько раз извиняясь перед теми, кого пришлось растолкать по дороге к двери. Оказывается, дождь прекратился, а небо превратилось во что-то, похожее на темно-синее одеяло, расшитое мириадами бриллиантов.

Я иду, и предложение Чарли сопроводить меня отдается где-то в подсознании, пока я не добираюсь до ухабистой дорожки, ведущей только к коттеджу. Немного пройдя по ней в сторону дома, я останавливаюсь и запрокидываю голову, чтобы восхититься небом. Возможно, я стою там дольше, чем кажется, потому что вскоре слышу шаги. Я