Летом перед грозой - Дмитрий Валерьянович Лекух

которых родители говорят, что они «хорошие» и с ними «надо дружить», такие дикие долбаки на самом-то деле. А потом как-то привыкла. Ну, да, уроды, конечно, но уже какие-то свои. А что, есть еще и какие-то другие «образованные люди», которые не «входят в сословие»?! По-моему, так уже всех утоптали, приблизительно до уровня плинтуса. И даже ниже…

– Да брось, девочка, – смеюсь. – Те, которые себя сейчас называют «интеллигенция», по сути, просто обслуга. Ну, если еще жестче: прислуга. Пускай зачастую и «интеллектуальная». Тем не менее, ни на что иное она изначально не способна: просто таких даже и задач-то перед ней и не стояло-то никогда. Но должен же быть еще кто-то, кто для начала должен уметь и иметь волю. И решения, если понадобится, принимать. И следить за их неукоснительным исполнением. Должен быть кто-то, образно говоря, кто умеет строить самолеты, а не только летать в них, причем чаще всего экономическим классом. А так, состоящая из одних прапорщиков армия если и жизнеспособна, то относительно короткое по историческим меркам и обязательно относительно мирное время. Что нам нынешняя Украина, кстати, со всей блистательностью и доказала. Ага…

– О да, – хихикает, вытягиваясь в мою сторону за опустевшим стаканчиком, Глеб. – Нынешняя Украина это, безусловно, пример того, как не надо делать. Иногда мне даже кажется, что в этом ее историческая миссия. Вот, типа, дети, будете плохо учиться и употреблять вредные для физического и психического состояния организма вещества, – с вами тоже так будет. Будете, не останавливаясь, скакать, покуда не сдохнете. И вас потом так и проименуют: «революция скачущих мудаков»…

…Смеемся.

Ближе к белой полярной ночи все равно все становится тише и тише. И только река шумит, все так же, не останавливаясь.

Ей, реке, проще.

Она была здесь всегда…

Глава 36

…Утром, пока «медведи» собирались, взял спиннинг и без особой суеты пробежался по берегу.

Рыбы было много, брала активно, но вся какая-то незачетная.

Кило-два.

Вымутил, с огромным трудом, пару «трешек», разбавил их пятком «двушек», забил в рюкзак.

Доволок, отдуваясь, до лагеря.

Отдал Дмитриевичу.

– Держи, – говорю, – старый хрен. Я их даже почистил, в принципе. Можешь сразу закладывать в холодильник, а то вечно без рыбы уезжаете…

…Обнялись.

– Ты, – спрашивает, – не забыл, что у тебя предки с Урала, Валерьяныч? Когда в гости-то доедешь, наконец?!

– Да ладно, – подмигиваю. – Доеду когда-нибудь. Будем жить…

…«Отвальную», кстати, Дмитриевич пить отказался.

Ему за руль.

Как и Гарику.

Да и Андрюха с Васяткой, – так, еле пригубили.

Дорога.

Строгая вещь, если так, совсем уж честно говорить…

…Пока устраивали «прощалки» и «обнималки», я обратил внимание, что морды моих парней опять свежепоцарапаны, кстати.

Славик к разбитой губе добавил слегка подрихтованный глаз.

Глебушка к глазу – добрую ссадину на лбу и слегка вроде как приплющенный нос.

Хотя он у него уже столько раз ломаный, что тут и ошибиться могу.

Может, и нос как нос.

Как всегда…

…Ну вот же ж, блин, незадача какая, думаю.

Надо что-то решать…

…Проводил мужиков, которых увез Санечка, дождался, пока лагерь опустеет и все разбредутся по берегу ловить рыбу, переоделся в джинсы и свитер, накинул на плечи штормовку, натянул на ноги берцы.

Аккуратно расставил спиннинги в специальные гнезда около палатки.

Пошел на берег.

Искать.

Нашел не сразу.

Сначала пришлось перекинуться парой слов с только что завалившим довольно неплохого, кило на четыре, семужонка Глебом, потом шугануть, как можно более тактично, попытавшуюся увязаться следом Алёну, которой было скучно, потому что у нее не клевало.

Или наоборот.

Но через какое-то время я его все-таки нашел.

Причем в очень интересной позе: наклонившись над речкой, Олег, который «Недмитриевич», что-то внимательно высматривал на самом ее дне.

Подошел.

Выписал как можно более смачного пендаля, можно даже сказать, подсрачника с полным, так сказать, пониманием вполне себе предсказуемых последствий.

Таких, чтобы человек вполне себе гарантированно нырнул.

Я это место знаю.

Тут неглубоко.

Но – все равно обидно, согласен.

– А! А-а!! – выныривает. – Ты что?! Охренел?!!

– У меня, – отвечаю, стараясь быть как можно спокойнее, – сегодня двое моих парней передрались. Хороших, к тому же, парней. И, кстати, уже во второй раз. Поэтому вопрос адресуй себе: может, это ты охренел?!

– Да… ты! – задыхается. – Ты!! Ты знаешь, кто я такой?!

Я закуриваю.

– Догадываюсь, – хмыкаю. – Для майора не так моложав и бухаешь слишком немного. На генерала мордой не вышел. Значит, полковник. Ну, или подполковник, но это уже твоя личная трагедия. И как погоны?! Не жмут?!

Молчит.

Переваривает.

Потом кидает в мою сторону острый, режущий взгляд.

Поразительно все же быстро у этих ребят из питерского Большого Дома получается снова взять себя в руки.

Учили, наверное.

Ага…

– Понятно, – ухмыляется. – И как же я сразу-то не догадался?! Ну, здравствуй, Старая площадь. А знаешь, площадь?! Я тебя не боюсь…

Я вздыхаю.

Присаживаюсь.

Хлопаю по бревнышку рядом, потом задумываюсь и все-таки указываю на бревнышко напротив, оно тоже удобное.

Для моего он все-таки несколько… м-м-м… сыроват.

– И, кстати, напрасно, – ворчу. – Жизнь эта Площадь никому конкретному так толком и не смогла улучшить, хотя и не могу сказать, что не пыталась. А вот насрать, и весьма себе капитально, может. Я бы даже сказал – вполне…

Молчит.

Слушает.

Из воды, кстати, так даже и не вылезает.

Ага…

…Я снова вздыхаю.

– Повторяю, – говорю, – у меня уже дважды передрались двое хороших парней. Из-за вашего дурацкого спектакля. И это, с моей точки зрения, вполне конкретный косяк. Кто она тебе?! Дочь?! Племянница?! Только не продолжай врать, что жена: видал я, знаешь ли, стареющих, извини за резкость, полковников и их молодых жен…

– Подполковников, – ворчит, и все-таки, наконец, делает попытку выбраться на берег.

Берег скользкий, глина плюс мокрая трава, а он не в вейдерсах, а в болотниках, у него это совершенно конкретно не получается.

Причем до такой степени «не получается», что он снова рушится в воду.

– Подполковников! – выныривает, отплевываясь. – Но ты прав, это уже моя личная беда. А она мне сестра. Младшая. И любимая. Дура, блядь, надо отдать должное, конечно. Да и я тут тоже, пожалуй, выступил. По полной программе. Да. Конкретным таким, надо сказать, мудаком. Нет, я все понимаю, роли, конечно, всякие бывают. Да. Но эта мне что-то совсем не нравится, вот врать, как говорится, – не буду…

Спускаюсь поближе к берегу, подаю ему руку, выдергиваю, как морковку с грядки.

Тяжелый, блин.

Он тут же усаживается на «свое» бревнышко, снимает и переворачивает болотники.