Пусть все твои тревоги унесут единороги - Мелоди Миллер

то время как он ускоряет движение ее бедер. Его член внутри нее набухает, и волна наслаждения застает ее врасплох, огромная и мощная, заставляя ее содрогаться.

– Вау! – говорит она.

– Вау! – говорит он.

Маттео падает рядом с Манон. Он хватает ее руку и кладет на свое обезумевшее сердце. Она с трудом переводит дыхание. Это было сумасшествие! Маттео – виртуоз любви.

Манон улыбается с полузакрытыми глазами, погруженная в ощущение счастья. Она говорит себе, что никогда не испытывала таких сильных моментов.

«И тебе нравится его волшебная палочка!» – отмечает ее внутренний единорог, которого она больше не может сдерживать.

Маттео поет ей на ухо своим бархатным голосом.

– Ты мне нравишься, дорогая, любовь с тобой – это волшебство!

– Ты говоришь это всем остальным тоже? – отвечает она, ругая его.

– Нет, только тебе, ты мне очень нравишься. Правда.

– И ты мне тоже, Маттео, ты тоже, – со вздохом шепчет она, прижимаясь к нему.

Они снова засыпают в полумраке ее спальни. Тот страшный, терзающий сознание сон больше не повторяется. Цирк исчез… Маттео протягивает ей руку, и она берет ее. Он говорит ей: «Пойдем» – и она следует за ним.

Ибица, вилла Stella,

15 апреля, 9 часов 30 минут

В 9:30 утра они наконец просыпаются. Маттео улыбается. Его взгляд пронизывает ее насквозь, а рука ласкает ее тело.

– Еще раз? – спрашивает он с озорным видом.

– Нет-нет! Ты с ума сошел, ты видел время? Мигель, должно быть, ждет у входа.

Он нежно целует, шепчет ей на ухо.

– Цыц… Еще! Все остальное может подождать.

– Нет, нет, нет! У меня есть работа.

– Я хочу твое тело. Я думаю только об этом уже на протяжении нескольких часов, – говорит он, смеясь.

– Не ври! Ты спал.

Он смотрит на нее с нежностью. Выражение его лица изменилось. Соблазнитель стал серьезным. Он думал об этом с самого утра, ему было трудно снова заснуть.

– Нет, я просто смотрел на тебя, дорогая, на тебя, на забавный сюрприз, который ворвался в мою жизнь, перевернув все с ног на голову.

– А ты в мою!

Он целует тыльную сторону ее руки. Его голос приобретает дразнящие детские интонации.

– Если ты хочешь продолжить, я могу позвонить Жоржу и сказать, что ты больна.

– Но нет!

– Но да! Оставайся лежать. Я все еще хочу тебя.

– А я – нет.

Он смеется, притягивает ее в свои объятия.

– Лгунья!

Она, в свою очередь, смеется и мягко отталкивает его.

– Прекрати! Это безумие!

– Да, это безумие, ты сводишь меня с ума. Я думаю о тебе безостановочно. Оставайся здесь, на Ибице.

Манон откидывается на подушку, прикрывается простыней. Она не может оторвать свой взгляд от него. Он это серьезно? Но как ему доверять?

– Нет, Маттео, это невозможно. У меня есть своя жизнь в Париже, а твоя – здесь.

Маттео снова ложится рядом с ней, откидывая свою руку, она прижимается к нему, уткнувшись головой в его шею. Он продолжает говорить мелодичным голосом.

– Моя жизнь ничего не значит, дорогая. Я иду туда, куда зовет меня музыка. Мне нужно только пианино.

Она улыбается, представив себе огромное пианино Маттео в ее опрятной гостиной. И где бы она поставила журнальный столик? Здесь нет места.

И потом, нет, у нее есть работа, планы на дальнейшую карьеру.

– Ну прям ничего не значит, признайся!

– Мы оборудуем трейлер, поставим туда пианино! И я буду следовать за тобой, куда бы ты ни пошла.

Она поворачивается к нему с надутым выражением лица, которое непонятно ему. Она выглядит расстроенной.

– Ах, нет! Что угодно! Не трейлер!

– А почему бы и нет?

– Потому что!

Это «потому что» пугает Маттео… Манон ничего не может с этим поделать. Эмоции охватывают ее до глубины души, ее грудь сжимается, и она ищет его дыхание. Это похоже на скрытое чувство. Веками возникающее и берущее штурмом все ее существо. Слезы текут внезапно. Их ничто не может остановить. И очень тихим голосом она шепчет:

– Потому что я не бродяга. Не такая, как она.

Ибица, агентство Stella,

15 апреля, 11 часов дня

Они не заметили, как пролетел час. Манон покидает виллу в смятении. К счастью, Мигель все еще терпеливо ждет, устроившись на садовой скамейке в тени.

Она поднимается по лестнице агентства, пересекает длинные пустые коридоры, безлюдные кабинеты и входит в зал заседаний, расположенный в самом конце. Артуро ждет ее, вытянув свои короткие ноги, сложив руки на груди и подняв брови. У него грозный вид и соответствующий ему голос.

– Как раз в это время ты и появляешься! – недовольно говорит он.

– Прости, прости меня!

Он показывает часы и папки на рабочем столе. Во время разговора он делает энергичные жесты.

– У нас есть работа. К обеду придет Жорж. Ты могла бы предупредить!

– Извини, – говорит Манон. – Сегодня мое утро не задалось. Я была очень напугана сном.

– Прекрасная леди, вас беспокоят сны? Это на вас не похоже! – с досадой бросает он.

Она опускает голову, как в те времена, когда ее отец спорил с ней, когда – в исключительных случаях – ей случалось приносить домой плохие оценки.

– Со времен колледжа такое происходит впервые.

– И как ты это объяснишь? – спрашивает он с сарказмом.

Она поднимает глаза и хмурится, скрестив руки на груди. Теперь она пристально смотрит на него.

– Скажи, Артуро, ты ведь не мой отец, не так ли?

– Нет, но мы должны работать сообща.

– Я знаю и прошу прощения. Я плохо спала этой ночью и не услышала свой будильник.

– Хм… – ворчит он. – Подумаешь!

– Садись, все будет хорошо.

Артуро опускается в кожаное кресло. Его нога нервно дергается под столом. Он грызет ручку и ногти. Его глаза затуманены. Он не очень хорошо выглядит, этот Матадор[23]!

– Успокойся! Все готово. Почему ты ставишь меня в такое положение? – спрашивает она.

– Я не хочу облажаться, вот и все!

– Все в порядке, все будет хорошо. Ты слышал комплименты от своей бабушки? Наш план ее устраивает. Не волнуйся, я все предусмотрела. Я добавила слайды. Показать тебе, что я приготовила?

– Ты не знаешь моего отца!

– Немного знаю.

– Нет!

Она задумывается на несколько секунд и осторожно отвечает, опустив глаза в свою записную книжку.

– Нет, это правда. Не полностью…

В полдень Жорж прибывает в офис, на лету распахивая двери, стуча по полу ботинками на каблуках, тяжелыми, как тюремные ворота.

«Он пытается напиться моей кровью. Пусть он потратит свои нервы