Пусть все твои тревоги унесут единороги - Мелоди Миллер

предупредить Сюзанну. Только она решит, продолжать ли ей или вернуться домой. В конце концов, ее работа почти закончена, новое видение ясно. Осталось определить ее количественно. Но это она может сделать дистанционно, из Парижа.

А как насчет городского конкурса? «Судя по моему последнему разговору с Жанной, это еще не конец».

Должна ли она задерживаться в Stella? Но если Манон уволится, как ей платить за аренду своего уютного гнездышка? А как же забота о ее матери?

«Деньги не решают все», – бросил ей Тео, когда узнал, что Манон в течение многих лет выплачивала пособия по социальному обеспечению их матери.

Да, но все же!

«Скорее иди к ней», – добавил он.

Правда в том, что она скучает по своей матери. И по брату тоже.

До сих пор ей всегда удавалось откладывать их в сторону, избегать, не думать об этом. Но с тех пор, как она приехала на Ибицу, все изменилось.

«Что, если мы помиримся? Что, если я наконец приму то, что она ушла из семьи?» – спрашивает она себя.

Манон вспомнила тот разговор с Клэр в плавучем доме, незадолго до ее отъезда на Ибицу.

– Твой отец был жестким, маниакальным и расчетливым.

– …

Видя, что Манон не ответила, Клэр продолжила:

– Она хотела жить, он душил ее.

– Ты преувеличиваешь.

Поджав губы и подняв глаза к небу, Клэр ответила:

– Я преувеличиваю, когда говорю, что она заявляла о насилии?

– Я не знаю.

Клэр закрыла глаза и запустила поток воспоминаний.

Долгое время она прожила рядом с Манон и все помнила.

– Ты возвращалась домой вся в слезах. Он все еще бил ее, иногда на ваших глазах.

– Я была маленькой девочкой.

– Нет, тебе было десять лет. Ты должна помнить, – настаивала ее подруга.

Манон встала с пуфика, прильнула головой к иллюминатору, глядя вдаль на плывущие лодки. В течение многих лет после того, как мама и Тео уехали, она оставалась такой – уткнувшейся носом в окно, ожидающей чего-то, что так и не произошло.

– Да, немного. Но уйти, оставив меня? Как она могла?

Клэр присоединилась к ней, встав позади нее, ласковым жестом погладив ее по волосам.

– У нее не было выбора, Манон, это было решение судьи.

– Она могла бы остаться.

– Она была несчастна, – продолжала Клэр, в сотый раз повторяя этот разговор.

– Она ушла из-за этого мужчины.

Клэр повернула ее к себе и посмотрела прямо в глаза.

– Нет, она уехала, потому что больше не могла жить с твоим отцом.

– Но почему я ничего не видела? – спросила Манон.

Клэр, ее Клэрнет, обычно игривая, продолжала серьезно.

– Потому что ты ничего не хотела видеть, она только сдерживала слезы. Но я, конечно, чувствовала, что ей больно. И Тео тоже это понимал.

– Ты веришь в это?

– Да, Манон, она оставалась с вами так долго, насколько могла! И судья сделал для вас все возможное, предложив много вариантов…

Манон отстранилась от подруги.

– Может, сменим тему?

– Если ты этого хочешь.

– Спасибо, моя Клэрнет.

Но тема все еще продолжалась, пока Манон не схватила свое пальто, чтобы уйти домой.

– Скажи себе, что она тоже имела право снова влюбиться… Жизнь коротка, Манон, все проходит в мгновение ока.

– Черт возьми, Клэрнет – это голос мудрости, – думает вслух Манон, поднимаясь по дороге к вилле.

Клэр видит ее настоящий мир, скрытый ото всех богемной, лощеной внешностью. Манон понимает, что Клэр была права.

Несчастной? Да, это правда! Теперь Манон вспоминает об этом. Слезы ее матери. Рыдания, которые она слышала по ночам. Все те разы, когда она заставала ее плачущей в одиночестве за дверью ванной комнаты… Опухшие глаза, разбитые губы, ногти, обгрызены до крови…

Влюблена? Это правда. Какой глупый смех был у ее матери, когда она впервые представила ей своего танцора на трапеции! Манон ненавидела эти выходные, когда они приходили в цирк! Она отказывалась возвращаться в цирк до следующих каникул. Несмотря на мольбы мамы и Тео… Манон заперлась в своем пузыре, своей новой опрятной комнате. Грусть менее болезненна без цветов. Она лучше сочетается с бежевым.

Влюбленная. Влюблена?

«Ты влюблена в Маттео?» – спрашивает ее единорог.

«Это беспорядок в моих мыслях!» – говорит себе Манон.

«Глупо! Забудь об этой истории! Тем более что ты ничего о нем не знаешь. Маттео – это загадка! Что скрывается за красивой оберткой? За очаровательной улыбкой? Зачем вся эта ложь о его сестре? Почему эта потребность в разных девушках? Влюблена в Казанову? Забудь об этом, Манон! Эта история ни к чему тебя не приведет!» – проповедует Дарт Вейдер.

«И? Какое нам дело до того, что это куда-то ведет или нет? – сказала бы Клэр. – Не все должно обязательно куда-то вести. Счастье состоит в пути, а не в пункте назначения. Живи настоящим».

– Черт возьми, что у меня в голове! – восклицает Манон, вздыхая.

«О чем это я мечтаю? О чем, черт возьми, я мечтаю? Здесь, сегодня, прямо сейчас?» – спрашивает она себя, прежде чем перевести дыхание, глядя на тропинку.

– Эй, сеньорита, я вас чуть не задавил, вы идете посреди дороги! – кричит водитель машины.

– О! Простите, я была погружена в свои мысли.

– Нет ничего плохого в этом! Но будьте осторожны, держитесь в стороне.

– Да. Простите!

«Оставаться в стороне? Как и в течение многих лет! Я живу рядом со своей жизнью, рядом с собой уже давно, верно?» – говорит она себе.

Она снова видит себя на пляже рядом с Жанной.

– Я мечтаю объехать весь мир на фургоне, – говорит Жанна. – А ты?

– А я?

– Да, да! А ты что? – продолжает ее соседка по комнате.

– Я хотела бы воссоединиться со своей матерью и Тео. Помириться с ними. Наверстать упущенное время, – произносит Манон вслух на ходу.

«Ах да?» – спрашивает Дарт Вейдер.

«Ах да!» – отвечает единорог.

– Вернуть ту часть детства, которую я потеряла. Сказать моему отцу, что он меня достал и что я больше не выношу его мании, – продолжает Манон.

«Неплохо! А как же Маттео?»

«Что Маттео? С Маттео вообще ничего нет. Это просто секс!»

«Ты уверена?»

«Ну да!»

«Ах, хорошо?»

«Мой мозг заставляет меня сомневаться. Он напоминает мне о чем угодно!»

Манон хватает обломок дерева, чтобы сделать из него трость для ходьбы, и продолжает в путь.

Ибица, вилла Stella,

15 апреля, 4 часа дня

На вилле Жанна ждет Манон, расположившись в гостиной.

– Все? Ты успокоилась? – бросает она.

Манон смотрит на нее в замешательстве, у нее учащенное дыхание и щеки, раскрасневшиеся