Если бы подбородки могли убивать - Брюс Кэмпбелл

и пробка могла появиться в любое время дня и ночи – пробитая покрышка или перегревшийся радиатор могли начать цепную реакцию, которая растягивалась на многие мили. Но было кое-что похуже, чем торчать в крупной пробке в час ночи.

Для моих вкусовых рецепторов кухня южной Калифорнии была слишком экзотичной. В Детройте китайская и итальянская еда была единственной доступной «этнической» кухней, поэтому для меня стали открытием японская, корейская, тайская или даже мексиканская пища.

Я понятия не имел насколько жалкими были овощи и фрукты на Востоке, до того момента, как не зашел в супермаркет Калифорнии. Внезапно, у меня на выбор было три сорта латука, кроме айсберга, и я мог купить клубнику размером с мячи для гольфа. Но больше всего меня поразил апельсиновый сок. В Мичигане он мне никогда не нравился – он был горьким и ужасным, но меня уверили, что это нормально. В Калифорнии я мог получить свежеотжатый апельсиновый сок почти в каждом ресторане и он был сладким, сочным и великолепным.

Если говорить с точки зрения социологии, то ЛА был сумасшедшим местом – примесь этничности была также пугающа, как и великолепна. Я никогда не видел никого, кто бы был «евразийцем» или смесью черного и латиноса. Меня также удивляло, что у работников в 7/11 или даже McDonald были проблемы с английским.

Когда мы бродили по разным модным местам, красивые люди, казалось, были повсюду. Уроженцы ЛА объясняли это результатом многих поколений красивых людей, которые приезжали в Голливуд, чтобы найти славу и богатство, и встречали других красивых людей, приехавших в Голливуд, найти славу и богатство. Что меня действительно поразило, так это количество внимания, которое люди уделяли человеческому телу. Тренировки были настоящей религией, и если они не давали в результате идеальное тело они делали липосакцию и пластические операции.

Каким бы извращенным это не было, но смысл тут был – это Голливуд, вероятная столица мира, поэтому почему бы каждой Мисс Жополизия штата Арканзас не стремиться сюда?

А вот, что меня опечалило – актеры, которых я встречал, казалось, были больше озабочены своим внешним видом, а не репетициями или, смею я сказать, талантом. Когда мы не устраивали показы фильма или не встречались с покупателями, мы были на пляже, занимаясь серфингом. Я помню чувство, когда я первый раз нырнул в Тихий океан – когда я вынырнул на поверхность, то выплюнул полный рот воды.

«Фу, она соленая...»

Как человек, привыкший к пресной воде, я решил, что это подходящая метафора для Голливуда: внешне он кажется гостеприимным, но стоит тебе нырнуть – ты будешь шокирован.

Могу я называть тебя Чаком?

Самым поразительным в первом Лос-Анжелеском опыте, однако, был сам город Голливуда. Ничего похожего на открытки, которые я видел. Голливуд – сомнительное местечко, где богатые и знаменитые в дефиците и скорее всего вы встретите почасовые отели, проституток и прогоревших рокеров. Этот Голливуд не показывает самое лучшее и яркое – это место, где Хью Грант мог бы получить миньет.

Сказав это, я счастлив сказать, что встретил там свою первую кинозвезду. Роб, Сэм и я бродили по Аллее Славы, мимо звезд Джека Бенни, Дина Шора, Чарльтона Хестона...постой, это не звезда...это правда он! Я побежал за ним, постоянно повторяя: «Мистер Хестон, мистер Хестон!», пока он не оглянулся, без сомнения пытаясь измерить мой уровень мании.

«...Да?»

Воспользовавшись его замешательством, я рванул перед ним и выставил свою руку. Он был вежлив и терпелив, когда я бессвязно болтал что-то о его фильмах. После долгого унижения, я позволили ему уйти.

Чарльтон Хестон продолжит и далее внезапно появляться в моей жизни.

Компания Ирвина достала нам специальные пропуски, чтобы мы могли слоняться по Американскому Рынку Фильмов, пялясь на огромное количество независимых фильмом на продажу.

Вечерами организаторы рынка устраивали целый ряд яркий «шоу-бизовских» мероприятий, чтобы завлечь потенциальных покупателей. Будучи актером «Зловещих мертвецов», я попал в список приглашенных на шикарную вечеринку в студии Юниверсал. После появления на звуковой сцене 44, мы отправились в обеденную зону для актеров, где сидели с другими исполнителями. Вы никогда не угадаете, кто был за моим столом – да, точно, Чакстер. У меня появилась возможность представить себя заново.

«Мистер Хестон, я Брюс Кэмпбелл – забавно, что мы сидим вместе».

«Да?»

«Ну, мы тут недавно встречались на бульваре Голливуд. Я тогда был не совсем актером, просто большим поклонником».

Думая, что я просто пробрался на эту вечеринку, Чак бросил взгляд на охрану, прежде чем ответить.

«Разве?»

«Ага. А теперь я актер – прям как Вы!»

«...Действительно».

Увидев, что имя на моем бейджике соответствовало имени на табличке на нашем столе, Чак понял, что ему придется иметь со мной дело.

«Эм... ты встречался с моей женой, Бен?»

«Меня Брюсом зовут».

«А, да... точно...»

После того, как Чак быстро съел кусок шоколадного пирога, он убежал из-за стола, поэтому я снова встретился с Робом и Сэмом, и мы пялились на знаменитых актеров, вроде Мартина Ландау, Девида Соула и Морган Феирчайлд. Она был тут, продавая свой новый фильм, и мы пошли к ней за фотографией. Когда я посмотрел на Сэма, то скоро понял почему он так широко улыбается – он строил Морган за ее спиной рожки.

Недавно у меня была возможность снова поиздеваться над Чарльзом Хестоном во время съемок в Голливуде и я даже назвал его Чаком. Он все еще не помнил, что видел меня раньше, даже после того, как я детально описал оба случая. У меня есть подозрение, что в следующий раз, когда мы встретимся, он либо узнает меня или вызовет полицию.

Глава 24

Опасайся спор

Спустя всего лишь неделю в Голливуде у Роба, Сэма и меня стали проявляться симптомы странного заболевания, которые включали в себя резкие перемены настроения от летаргии до эйфории и обратно. Мы поняли, что меньше заинтересованы показами и расписаниями, и все что нам действительно хотелось делать, так это ходить на пляж. Что-то пошло не так и мы не знали, что это или как это остановить.

После проведения некоторых исследований с экспертами в этой области, мы узнали о спорах, благодаря которым мы были заражены мотивационно-поглощающим вирусом, который изменял ваше представление о реальности. Если его не лечить в течение пяти или более