Я называюсь Никто - Тимофей Владимирович Алёшкин

гладиаторов. Со своей стороны, города отвечали ему учреждением в его честь Лукулловых игр и той искренней преданностью, которая дороже всяких почестей.

Плутарх о Лукулле после возвращения в Рим.

Лукулл расстался с государственными делами. Он собрал множество прекрасных рукописей и в пользовании ими проявлял еще больше благородной щедрости, чем при самом их приобретении, предоставляя свои книгохранилища всем желающим. Без всякого ограничения открыл он доступ грекам в примыкавшие к книгохранилищам помещения для занятий и портики для прогулок, и, разделавшись с другими делами, они с радостью хаживали туда, словно в некую обитель Муз, и проводили время в совместных беседах. Часто Лукулл сам заходил в портики и беседовал с любителями учености, а тем, кто занимался общественными делами, помогал в соответствии с их нуждами, — коротко говоря, для всех греков, приезжающих в Рим, его дом был родным очагом и эллинским пританеем. Что касается философии, то если ко всем учениям он относился с интересом и сочувствием, особое пристрастие и любовь он всегда питал к Академии, которую возглавлял тогда Антиох Аскалонский, человек глубокомысленный и очень красноречивый. Лукулл приложил немало стараний, чтобы сделать Антиоха своим другом и постоянным сотрапезником, и выставлял его на бой против последователей Филона.

К [его] забавам следует отнести, по-моему, и расточительное строительство, расчистку мест для прогулок, сооружение купален, а особенно — увлечение картинами и статуями, которые Лукулл собирал, не жалея денег. На эти вещи он щедро тратил огромное богатство, накопленное им в походах, так что даже в наше время, когда роскошь безмерно возросла, Лукулловы сады стоят в одном ряду с самыми великолепными императорскими садами. К этому надо добавить постройки на побережье и в окрестностях Неаполя, где он насыпал искусственные холмы, окружал свои дома проведенными от моря каналами, в которых разводили рыб, а также воздвигал строения посреди самого моря. Когда стоик Туберон увидел все это, он назвал Лукулла «Ксерксом в тоге».

Я очень уверен, хоть об этом нет сведений, что ещё в юности Лукулл, как многие римские аристократы, надолго ездил учиться в Грецию. С 87 по 80 год (самое длинное квесторство в истории республики) он оставался квестором Суллы в Греции и Азии. Итого из к 74 году он из 25 лет сознательной жизни минимум 10 провел в широком смысле в Элладе. Римской политикой он занимался сравнительно недолго, несколько лет в молодости и с 79 по 74 (да и то 2 года из них пробыл в Африке), и явно вынужденно. (Как только после возвращения в Рим в 66 для него это стало возможно, он с огромным облегчением забросит общественные дела навсегда. Я же говорю, друзья, это уже совсем НЕ римлянин, не римский аристократ.)

И вот, представьте, в 74 году умирает Никомед, и сразу всем в Риме становится понятно, что как бы сенат ни решил с его завещанием, Митридат захочет присоединить Вифинию, и с ним будет большая и долгая война, римский командующий в которой будет, как Сулла в 80-х, долго и фактически бесконтрольно управлять всеми восточными владениями Республики. Это был как будто специально посланный Лукуллу грандиозный ШАНС реализовать себя там, где он уже давно жил душой и сердцем, на греческом востоке. Надолго оказаться там, среди своих, имея власть и ресурсы, использовать все силы и возможности в любимой стране для ее блага. И прославиться, конечно, — Лукулл явно был честолюбив, — но прежде всего тоже именно у греков. Для Рима и римлян Лукулл делал исключительно то, что был обязан, необходимый минимум, для греков – всё, что мог.

Нет информации, чтобы даже предположить, где Лукулла так серьёзно перепрошили (в Греции много кто из римских аристократов провел много лет, но ТАКОЙ получился в итоге только один), тут, конечно, должны были быть не просто внезапная страсть к Греции, а и очень серьёзные посвящения и работа с ним местных серьёзных людей, и долгая наработка и поддержание связей с греческой и восточной эллинистической элитой, Лукулл и в Александрию прямо к Птолемею, как известно, заезжал, — но что делать, строить более определенные гипотезы тут совершенно не на чем. Понятно только, что Лукулл был, так сказать, осколком проекта Суллы в 80-х по установлению его личной власти на востоке, много лет управлял белыми и черными денежными потоками с востока к Сулле и устанавливал там связи как его личный доверенный человек, уж наверное он стал таким греком не без ведома (а может, и под руководством) Суллы и с дальним прицелом быть в сулланской группе (той, изначальной, во главе с Суллой, а не Цетегом) главным по Востоку, не претендующим притом на власть в Риме за полным отсутствием к Риму интереса и, значит, совершенно лояльным своему покровителю в Риме — Сулле.

В общем, я думаю, теперь вам понятно, что Лукулл осенью 74 года просто-напросто занялся устройством своего личного счастья ценой всех своих только что выстроенных римских политических союзов и обязательств. У него оставалось до конца срока буквально пара месяцев на то, чтобы получить восточное командование – если бы он этого не сделал, то консульство его бы закончилось в декабре 74, после этого он поехал бы проконсулом в Цизальпину, там оказался в центре борьбы сулланцев и Метеллов – а на восток на войну поехал бы, скажем, тот же Котта, или сенат специальным постановлением, как Антония, назначил бы туда чрезвычайного проконсула, уж конечно сулланца.

Практически наверняка Лукулл сначала помчался за помощью к Исаврику. Но Исаврику Лукулл на востоке был совершено не нужен, узел его противостояния с Цетегом и Коттой всё туже завязывался здесь, в Риме и Италии, и лишиться дорогой ценой полученного и единственного кроме самого Исаврика своего консуляра, к тому же перехватывающего в 73 ключ к Италии – Цизальпину с ее армией, Исаврик себе позволить просто ну никак не мог. Он, конечно, Лукуллу отказал и настоятельно предложил ехать в Цизальпину.

И вот тогда Лукулл пошел к Цетегу. Ему было что предложить сулланцам – контроль над Цизальпиной и ее легионами на 73 год. А получить он хотел, соответственно, проконсульство на Востоке (пока не Вифинию, она ещё вакантное царство) с дальним прицелом на войну. Консульской провинцией была Киликия, высокие договаривающиеся стороны ударили по рукам.

Ситуация явно развивалась исключительно быстро и ступенчато, Киликию Лукулл получил ещё до принятия наследства Никомеда, которое означало, что события пойдут по пути немедленного разрыва с Митридатом, а не дипломатических маневров, если