Полковник трех разведок - Богдан Иванович Сушинский

все годы заочной учебы лесника, они так ни разу и не встретились, разве что однажды поговорили по телефону, а видел его родственник только в детстве. Жена у доктора наук Петра Кедрова — коренная москвичка, из самых низов, но получившая кое-какое образование и беспредельно заносчивая; что называется, «из грязи в князи».

— Зато она никогда особо не интересовалась ни родными местами мужа, ни тем более родственниками, — предположил Бош, который вел себя во время этого разговора, как один из следователей во время перекрестного допроса.

— Всё верно. Мой «предшественник» даже жаловался на это её безразличие в своих «Записках лесника», некоем подобии «семейной хроники». Тем не менее «партейная» тень самого руководящего родственника сопровождает меня точно так же, как в свое время сопровождала и моего предшественника.

— В какой-то степени это уже подарок судьбы.

— Боюсь вспугнуть удачу, но это действительно улыбка судьбы-злодейки. После сдачи сессии я был назначен лесничим в один из районов Западного Приуралья и диплом защищал уже в этой должности. Кстати, в тот же год, когда мой родственник защищал докторскую диссертацию.

— Не забыли поздравить его? — спросил Дэвисон.

— Не решился. Вдруг предложит встретиться.

— А вы все-таки спровоцируйте его на встречу, — посоветовал Бош. — Только по возможности кратковременную, мимолетную и конечно же не в узком семейном кругу.

— И постарайтесь, чтобы при этой вашей встрече присутствовал кто-то, кто не только хорошо и давно знает вас как Виктора Кедрова, но и наслышан о его родственнике, — поддержал Боша капитан. — Само собой, этот старый психологический трюк применяется для введения агента «в его анкетный образ» давно и всеми разведками мира. Но, как правило, всегда срабатывал.

— Вы правы: придется прибегнуть и к такой авантюре, — согласился Кедров после некоторого замешательства.

— А пока что продолжайте излагать свою новую легенду. Не торопясь и со всеми подробностями.

— Да тут и рассказывать уже не о чем. Заявление об уходе с должности на прошлое место службы я послал по почте, «трудовую книжку» мне тоже прислали. В доме лесника, хоть и бесхозного, но к тому времени еще не разграбленного, я конечно же побывал. Тайно. Но прежде, не привлекая особого внимания, на «родной» поселок поглядел, к райцентру присмотрелся. Впрочем, главной целью моей было создать собственный «родовой архив».

— Кстати, вы что-то там сказали о «семейной хронике» вашей «тени», — не упустил своего случая Ангел Бош.

— Вот-вот в доме лесника мне крупно повезло. Основой для формирования моей новой биографии стал обнаруженный в нем фотоальбом, с краткой родословной в его конце, составленной моей «тенью командора». Так вот, эти несколько страничек семейной хроники оказались бесценными. Само собой, альбом теперь находится у меня, как очень веское свидетельство.

Они выпили, помолчали и снова выпили. При этом все употребляли сдержанно, как праведные женихи на свадебном пиру.

— Вы правильно сделали, что решились на эту исповедь, — молвил Дэвисон. — Рисково, но мудро.

— Только таким образом я мог снять множество вопросов и развеять ваши губительные сомнения. Кстати, на господина Боша я вышел сразу же, как только узнал из газеты о его прибытии, среди прочих зарубежных деятелей, на международный форум по техническому обеспечению здравоохранения. А в Москву приехал по важному делу, ожидая нового назначения. Поселился на квартире хозяйки, с которой познакомился во время сдачи сессии. Куда именно получу направление, — пока что утверждать не берусь. То ли в одно из областных управлений, то ли сразу же в аппарат Госкомитета СССР, занимающегося лесным хозяйством.

— А ведь, если учесть, что множество частей, особенно ракетных, расположено в тайге или в европейских лесах, — задумчиво подводил итог их беседы капитан Дэвисон, — то любая ваша должность по лесному ведомству может оказаться стратегически важной. Я изложу эти соображения в отчете о нашей встрече. Вам тоже придется составить подробный отчет о своей послевоенной деятельности, что снова позволит зачислить вас в разряд действующих агентов.

— Он будет готов завтра. Мне есть о чем поведать. Если это возможно, я передам его через господина Боша. Здесь же. О времени встречи мы с вами, господин Бош, договоримся.

Дэвисон вопросительно взглянул на Кровавого Серба. Тот молча кивнул.

— Важно выяснить: вы решили окончательно укореняться в этой стране или же намерены уйти за рубеж?

— При первой же возможности — уйти.

— Сдавать позиции, пребывая, по существу, на вершине карьеры? Азартные игроки так не ведут себя, в подобных ситуациях они, как правило, повышают ставки.

— Вы правы: азартные, с присущим этим игрокам безрассудством, так не ведут себя. Холодный анализ и предвидение «красной черты» — удел профессионалов. Так вот, понятно, что теперь я уже пребываю в ранге «номенклатурного работника», следовательно, пойдет проверка за проверкой: отдел кадров, военкомат, КГБ. И постоянный риск столкнуться с кем-то из родственников, коллег, земляков или просто с бывшими знакомыми предшественника. Хорошо еще, что по состоянию здоровья «тень» моя не подлежала призыву в армию, следовательно, нет ни однополчан, ни армейских архивов.

— В свете всего сказанного, — оживился капитан, — как считаете, каков у вас «ресурс живучести», как выражаются в подобных случаях подводники?

— Подобный ресурс определять всегда сложно. Слишком много факторов риска. Но, при самом удачном раскладе, год-второй продержусь.

— Вот и считайте это свой целью — во что бы то ни стало продержаться еще в течение двух лет. Знаете, почему и в диверсионной службе, да и армейских штабах принято мыслить масштабами той или иной операции? Потому что разработка конкретной операции позволяет мобилизовать интеллектуальные, людские и технические средства для достижения четко определенной цели и решения жестко поставленных задач.

— Будем считать, что операция, ну, скажем, «Рысь», — уважаю этого сильного, хитрого и коварного зверя, — начинается прямо сегодня, с этой минуты.

Американец многозначительно посмотрел на Боша. Тот всё понял и поспешил откланяться, объявив, что будет ждать господина дипломата в Христианской миссии. Еще только провожая его взглядом, Дэвисон вдруг вспомнил о своей навязчивой идее — подыскать агента, которого можно было бы «выдвигать, продвигать и снова выдвигать», постепенно и неуклонно подводя его, если не к самому кремлевскому трону, то уж, во всяком случае, к стенам Кремля.

А что?! При определенных условиях Гладиатор мог бы оказаться идеальной кандидатурой на роль очередного «московского самозванца». Если понадобится убрать кого-либо, кто окажется на его пути, он сделает это спокойно, обдуманно, а главное, без излишних эмоций.

— «Рысь» — название неплохое, но мало к чему обязывающее, — заметил Дэвисон, прервав полет своей фантазии. — Лучше назовем эту операцию «Вторжением». Имея в виду ваше наполеоновское «вторжение» в Москву, в науку, в Госкомитет, в коридоры высшей власти.

Москва. Управление внешней разведки КГБ.