Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко

хотел. Однако в воздухе, постоянно наполненном туманом, кружило недовольство. Самое обычное, то, для которого не требовалось особой причины.

Каждый раз сталкиваясь с Харрконом, который невзначай постоянно приходил к ее дому вечерами, она пыталась выяснить, какие еще есть причины его ненависти, кроме странного наводнения, но никаких серьезных объяснений не следовало. Постепенно, наблюдая за парнем, она поняла, что так пугает в нем: во взгляде словно застыло легендарное проклятое пламя, которое могла погасить лишь пролитая в бою кровь. Ей не нравилось находиться с ним рядом и слушать его речи. Он очень долго мог рассуждать о своем мудром правлении, если бы ему довелось стать принцем Балтинии. Его настойчивость и самоуверенность лишь отвращали. Несмотря на то, что он больше не предлагал ей уединиться, обхождение его не оставляло в девушке ни капли сомнения: она всего лишь ценный трофей, и чтобы им овладеть, Харракон готов пожертвовать здравым смыслом и всеми своими принципами.

Иногда к ним присоединялся его лучший друг Лулин. Несмотря на общность политических взглядов, он, в отличие от Харркона, всегда пытался посмотреть на ситуацию с разных точек зрения, за что получал шутливые тумаки и не столь забавные, сколь обидные прозвища. Ирис не доставляло удовольствия наблюдать за их перепалками, выглядевшими со стороны очень зло. Но она не могла не признаться себе, что Лулин невольно стал громоотводом, благодаря которому она не чувствовала себя так потерянно и несчастно, как после бесед с Харрконом наедине.

Изредка к ней забегала Тилири, поглощенная новым статусом, и каждый раз повторяла всю ту же старую сплетню: вся Балтиния считает, что нет лучшей пары, чем волшебница-чужестранка и красавец-бунтовщик. Волшебница кивала в ответ с вежливой полуулыбкой на лице и старательно подавляла желание наслать какое-нибудь неприятное заклятье на голову самоуверенной приятельницы, когда та намекала, что в глазах Ирис появились искры влюбленности.

Вскоре на скорую помолвку стали намекать особо болтливые посетители. Они смотрели на это как на свершившийся факт и, ничуть не смущаясь и игнорируя протесты волшебницы, выказывали одобрение ее выбору. Некоторые девицы, напротив, стали поглядывать на нее презрительно, как на бездомную собаку, заплутавшую в чужих владениях.

Совершенно неожиданно для себя Ирис поняла, что наибольшее удовольствие ей приносит работа в замке, к которой она относилась с самого начала с великим негодованием; невольно волшебница стала жить от шестого дня до шестого. Ей понравилась и всегда тревожная дорога к замку, и заброшенный сад, оказавшийся настоящей сокровищницей, и тяжелая, помпезная атмосфера тронного зала, хрустальный пол которого просто завораживал.

Каждый раз она приходила чуть пораньше и успевала перекинуться парой слов с Эмеральдом, чтобы условиться об очередной прогулке по лесу. Он ничего не понимал в волшебстве, но с удовольствием помогал в сборе трав, показывал новые, совершенно невероятные места острова, рассказывал о Балтинии и относился к девушке с большой нежностью, которая возникает лишь в отношениях с людьми, с которыми мы всегда можем оставаться собой. То, что в Ферле казалось случайностью, здесь стало закономерностью – им было так хорошо друг с другом, даже в полной тишине, что иногда казалось – еще чуть-чуть, и они превратятся в неведомое древнее существо, андрогина, которое целостно, как ни одно другое. Мыслей этих вслух они не высказывали, иначе оба перепугались бы до смерти, но и отказаться от них тоже не могли.

Волшебница успела перезнакомиться почти со всеми придворными и без всяких заклинаний сумела их очаровать. К своему удивлению, придя однажды в какую-то лавку, она услышала полные ревности и негодования слова жены одного из придворных, что все в замке принимают «эту ведьму» за самую настоящую княжну, настолько она доброжелательна, улыбчива, мила и недосягаема.

Самым странным и неожиданным для Ирис оказалось то, что ее саму завораживали сказки, которые всю неделю она с необычайным трепетом выбирала для принца Туллия. Она больше не прятала от него свой взгляд, а смотрела ему прямо в глаза, и когда замечала в них лучик одобрения, восхищения или простую усмешку, речь ее становилась плавной, а незамысловатое предложение – самым значимым.

Теперь после каждого рассказа принц Туллий не скупо прощался с ней, а предлагал сесть рядом и заводил разговор о разных пустяках. Несмотря на всю светскость и нейтральность бесед, вслушиваясь в его слова, наблюдая за каждым его жестом, Ирис все больше узнавала о василиске. Перед ее внутренним взором возник совсем другой образ, лишенный демонических черт: ироничный, умный и действительно неуверенный в себе мужчина. Он с пристрастием, словно это могло утолить его жажду, расспрашивал ее о тонкостях волшебства. Если поначалу это напоминало постоянную проверку, то вскоре стало походить на любопытство прилежного ученика.

В тот день, как раз в самый разгар очередной сказки, в восточные окна тронного зала захлестал сильный дождь. Капли со всей силой ударялись о каменные блоки, отчего жутковатые подробности истории словно отражались на холодных стенах, скрывая под собой росписи. Впервые принц Туллий смотрел не в одну точку, куда-то поверх головы волшебницы, а внимательно следил взглядом за каждым ее жестом. Заметив это, Ирис ничуть не смутилась. Напротив, почувствовав его увлеченность, она продолжила рассказ с огромным упоением, дополняя его невероятными подробностями и забавными преувеличениями.

– Ну вы даете! – вдруг с восхищением, совершенно по-простецки перебил ее принц Туллий.

– Я… – Ирис прикусила губу, забыв все дальнейшие перипетии. – Что-то не так? – Она не могла понять, чем вызван сумасшедший блеск в его глазах.

– Удивительно! Я не могу понять, вы хотите околдовать меня, или вам просто нравится то, что вы делаете? – Он совершенно искренне недоумевал. Его пальцы сцепились в крепкий замок на коленях, и Ирис в который раз поразилась, как самые банальные движения у него получаются с неизменным изяществом.

– Мне? Я люблю рассказывать истории… – Девушка сложила руки на груди и в тысячный раз начала изучать цветы на полу.

– А я думал, вы хотите взойти вверх по придворной лестнице.

– Нет. Иначе придется спуститься вниз по волшебной. – Ирис поправила шарф, чуть было не сползший на пол.

Принц Туллий забавно прищурился, словно пытаясь найти самое простое объяснение румянцу на ее щеках. От его былой сдержанности не осталось и следа, напротив, казалось, его веселил этот незамысловатый праздный обмен репликами.

– История длинная. Вряд ли мне суждено сегодня узнать концовку. – Принц Туллий приблизился к Ирис.

– Как прикажете. С вашего позволения я удалюсь.

Девушка смущенно заглянула ему в глаза и внезапно осознала, что стоит настолько близко, что может разглядеть каждый оттенок серого в его волосах и маленькие красные пятнышки на радужке. Ей совсем не