Не спрашивай - Дональд Уэстлейк

— Я сделул там…

— Сейчас его уже нет, — заметил Дортмундер. — И видеть это не хочу.

— А я даже смотреть на это, — поддержал Келп.

— Хорошо.

Дортмундер продолжил рассматривать снимки и три последующих тоже оказались бесполезными и неподходящими. Затем он увидел снимок кости, полностью, на черном бархате.

— То, что нужно, верно, — сказал Келп.

— Угу, — и Дортмундер достал следующую фотографию, которая запечатлела открытую стеклянную коробку, на поверхности того же или похожего куска черной материи, исчезнувшая кость оставила после себя различимые линии на роскошном синем бархате. Это было лучшее изображение. Старые, небольшие, тонкие, но крепкие петли и узкие кожаные ремни удерживали свисающую крышку, поэтому были хорошо видны.

— Наконец-то, — сказал Джон, наклонившись ниже, чтобы лучше рассмотреть, но внезапно нахмурился. — Куда ее забрали?

— В хранилище собора. Перед тем, как реликвия попала в Нью-Йорк.

— Но где ящик находиться сейчас? Разве не здесь, вместе с костью?

— Нет, нет, Чон, — сказал Грийк. — Стекло, ну, ты знаешь…

— Хрупкое, — догадался Келп.

— Очень.

— Черт возьми. Без коробки ничего не получиться. Теперь у меня появилось три работы. Не знаю, может проще будет бросить это дело.

Грийк выглядел несчастным:

— Ты не мужешь.

Дортмундер взглянул на него:

— Как это не могу?

— Зара Котор, — объяснил Грийк, — она по факсу сообщила о твоих планах правительству Осигреба. Только, знаешь, она сделала эту так, как будто первый руз — не было вашей ошибкой…

— Подожди-ка, — остановил его Дортмундер. — Я делаю это потому, что чувствую ответственность, вот как это выглядит?

— Вот именну. Не моя мысль, Чон, ты знаешь.

— А что произойдет, если откажусь…

— Ты сведешь с ума всю страну, — одобрительно кивал Грийк. — Мне жаль, Чон, но ты знаешь Зару Котор, она бюрократ, она защищает себя.

— Вся страна обозлиться на Чона и что с того? Я имею в виду, Чон, если ты не собираешься туда… — начал Келп.

— Не только Чона, но и всех вас, — обрадовал Грийк.

— Эй, — воскликнул Келп, наконец, посерьезнев.

— И у нас, вы знаете, в Карпатах долгая история кровавой междоусобицы.

— А теперь смотри сюда, — начал Джон. — У нас есть два дела, которые нужно сделать одновременно, одно в Нью-Йорке, а другое в Вермонте. Теперь добавилось еще одно в Вотскоэк?

— Чон, тебе не нужна тут ларец.

— Мне нужна тут ларец, — повторил Дортмундер. — Если я не получу тут ларец, ты не получишь ту место в ООН. Догоняешь?

— Нет, — признался Грийк.

Дортмундер думал: щеки дергались, зрачки сужались и расширялись, а колени слегка согнулись.

— Окей. У тебя есть люди там, в Тсерговии, они ведь могут попасть в хранилище, взять коробку и принести ее сюда?

— Конечно, — ответил Грийк.

— Ты слишком быстро согласился, — засомневался Дортмундер.

— Нет, нет, эту просто, — обещал Грийк. — Тут древний собор, на протяжении сотен лет бунты, крестьянские восстания, вуйны, антиклерикальные мутежи влияли на храм. Вут, что есть под тум собором, ты найдешь множество дуннелей, путайный ходов, тайников, фальшивых стенук. Тум можно поместить целую сустему метро, и она потеряется. Мы можем дустать это в любое время.

— Хорошо. Сегодня четверг. Смогут ли твои люди достать ее сегодня, чтобы в субботнее утро она была уже здесь?

— Легко, Чон, — ответил Грийк. — Тебе нужна одна или сразу две?

Дортмундер и Келп оживились.

— Ой-йо, — только и сказал Келп.

— Ты прав, — сказал ему Дортмундер, а у Грийка спросил: — Разве их две? Две коробки?

— Сто пятьдесят лет назад, — начал рассказ Грийк, — уни смастерили еще один ларец точная копия настоящего. Для бузупусности. Но уни не пользуются им уже лет пятьдесят.

— В том же месте?

— Под тум собором, да, но в другом хранилище, понимаешь. И оно слабо охраняется. Никому нет дела до подделки, как и до всех фальшивок.

— Окей. Терпеть не могу распределять обязанности, Грийк, но многие люди без помощи других ни на что не способны, поэтому я должен сделать это. Все чего я хочу, чтобы твои люди проникли туда, заменили оригинал и подделку местами, а мне доставили настоящую. Их не должны схватиться и никто не должен ни о чем догадаться. Договорились?

— Без проблем, — согласился Грийк.

— Оригинал должен быть здесь, — уточнил Дортмундер.

— Грийк, это очень важно. Не знаю, что точно задумал Чон, но если он сказал, что ему нужен настоящий ларец, то он не сможет обойтись другим, — объяснил Келп.

— Без оригинала, — сказал Джон, — мы не потянем работу. У Зары Котор есть факс?

— И это будет ее вина, — добавил Келп. — И твоя. И всей твоей страны.

— Я сделаю пометку, — предложил Грийк. — Посмотрите.

И шариковой ручкой на белой бумаге блокноте что-то написал. Они заметили, что тсерговский алфавит невероятно похож на американский.

— Хорошо? — спросил Грийк и приподнял блокнот, показывая запись.

— Отлично, — согласился Дортмундер. — А теперь перейдем к шпионским «штучкам».

— Конечно, Чон.

— Эти предметы нужны мне для замка в Вермонте. Мне нужны глаза внутри, мне необходимы уши, прежде чем я войду в него.

— А-а, ну да. У нас есть для этого все необходимое.

— Вот и здорово, — сказал Дортмундер. — А так как ты шеф безопасности, то знаешь, как их применить на практике.

Грийк выглядел слегка ошарашенным:

— Конечно, Чон, — ответил он, но уже с меньшей решимостью, чем прежде.

Дортмундер ввязался в это дело не для того, чтобы жалеть кого-либо.

— Завтра мы отправляемся в Вермонт. Ты возьмешь всю свою шпионскую экипировку.

— Хорошо, Чон, — согласился Грийк, и ему удалось изобразить храбрую улыбку на лице. — Намечается авантюра? Вы будете шпионами.

— Верно, — сказал Дортмундер и махнул в сторону телефона. — Я позвоню? Местный звонок.

— Ну, конечно.

Дортмундер набрал номер и вскоре услышал малоприятный голос Арни Олбрайта:

— И что?

— Джон Дортмундер.

— Чего ты хочешь от меня?

— Задавался вопросом, есть ли у тебя пластик.

— О, естественно, коммерческая сделка. Никто не звонит Арни Олбрайту просто спросить как дела, просто поболтать.

Дортмундер закатил глаза:

— Я и звоню поговорить, Арни, — солгал Джон, — вот только я тороплюсь. Возможно, мы сможем поболтать, когда я приеду, если у тебя есть пластик.

— А когда ты приедешь ко мне, то начнешь еще сильнее торопиться, — поддел Арни. — Слушать меня — занятие не из легких, а взглянув на меня, и вовсе убежишь. У меня есть то, что ты хочешь. Заезжай.

— Спасибо, Арни.

Повесив трубку, Дортмундер сказал Келпу:

— Я знаю, что не хорошо так говорить, но не хотелось бы иметь дела с Арни Олбрайтом.

— Так ты встретишься с Арни сам, верно? А я просто дождусь тебя? Встретимся в час? — выпалил Келп.

— Без вариантов, — ответил Джон.

В поезде метро, мчащемся по окраине города, раздался голос Келпа:

— Как ты думаешь, какие шансы, что они не перепутают ларцы?

Дортмундер задумался и ответил:

— 50/50

Келп засиял:

— Ну, вот видишь? В конце концов, ты не законченный пессимист.

33

— Вас двое, — удивился Арни Олбрайт, когда открыл дверь и увидел Дортмундера и Келпа с натянутыми улыбками на лицах. — Значит, Дортмундер, ты привел с собой человека, чтобы разговаривать с ним, а не со мной.

— Нее, — ответил Джон.

— Я попросил его, Арни, ведь я не виделся с тобой тысячу лет, — произнёс Келп.

— И даже нос не вытянулся, счастливчик, — пошутил Арни и отошел, чтобы те вошли в его вонючую квартиру.

Жилье Арни напоминало своего владельца, такое же седое и грубое. Через огромные окна в небольших комнатах открывался вид на черный метал пожарных лестниц и грязную коричневую стену гаража высотой максимум четыре фута. Стены были украшены частью коллекции календарей, что собирал Арни. Красивые картинки, эротические изображения, глупые карикатуры дополняли месяц январь. В свою очередь январь везде начинался со всевозможных дней недели. Под снимками автомобилей из каждой автомобильной эры, красоток из каждой эры распущенности, плюс куча милых щенят, котят, жеребят и утят, которые вызывали сахарный диабет. Иногда, дабы взбодриться, календарь начинался с октября или марта. Напротив окон, выходящих на паркинг, стоял старый библиотечный стол, поверхность которого облюбовали несколько менее ценные полугодовые двойные календари, аптечные календари и те, чьи карандашные рисунки так нравились девушкам. На столе лежал небольшой бумажный пакет коричневого цвета. Именно на него и показал Арни со словами:

— Вот зачем вы пришли. А не повидаться со мной. Люди не горят желанием встречаться со мной, можете поверить мне на слово.