Марсельская сказка - Елена Букреева

так что мне пришлось встать и схватиться за ручку, толкая дверь от себя. Я выглянула в коридор и с прищуром уставилась на его удаляющийся силуэт. Так странно. Уступил мне кровать. Оставил свою сумку. Не запер меня в номере…

Неужели он превращается в человека?

Глава 13. Веселье

Сон ко мне упрямо не приходил.

Почти осчастливленная уходом Реми, я и подумать не могла, насколько тягостно вдруг окажется остаться наедине с собой. Мысли, воспалённые и яростные, метались в голове, воспоминания оживали перед глазами, и как бы я ни старалась, сдержать всё это под замком в границах своей души и своего разума оказалось задачей не из лёгких. Даже дикая усталость не помогла мне провалиться в сон, и поскольку я упрямо отказывалась горевать о своей судьбе и рыдать в подушку, бесцельно лежать в постели и смотреть в потолок стало занятием весьма утомительным. Я нервно вздохнула, упорно выгоняя из своей головы оглушающий звук выстрела и ощущение липкой руки на своей лодыжке, и встала с кровати. Свет в номере я отказывалась выключать по двум причинам. Во-первых, это притупляло страх того, что кто-то может забраться сюда через окно или выбить дверь, которую я благоразумно заперла со своей стороны. Во-вторых, мне нужно было удостовериться в том, что, воспользовавшись ключом, в номер войдёт именно Реми. Лампочка раздражающе трещала, и за это я была ей благодарна — этот навязчивый звук вкупе с музыкой на первом этаже заглушал мрачные мысли, отвлекал меня от тревожных воспоминаний. Подойдя к маленькой дверце, ведущей в ванную, я вошла внутрь и щёлкнула выключатель. Вторая лампочка затрещала, и я радостно улыбнулась. Да, это действительно помогает.

Но самым, пожалуй, полезным открытием для меня стал маленький будильник, лежащий на дне глубокой полуржавой ванны. Как он оказался здесь? Я забралась в ванну, взяла будильник в руки и, прижав колени к груди, благоговейно прислушалась к размеренному убаюкивающему тиканью. Тик-так. Тик-так. И вот холод и сырость подвала уже казались мне чем-то нереальным, выдуманным, прочитанным в случайной книге. Тик-так, тик-так. Голос Левши сменился на весёлый хохот Шарлотт, кружившейся со мной на маковой поляне за поместьем. Тик-так. И грубые невидимые руки каждого из бестирийских мучителей перестали сжимать мою шею.

Было одиннадцать вечера, когда я поняла, что даже это медитативное занятие не подарит мне долгожданного сна. Реми не появлялся. И если сначала я была даже несколько благодарна ему за то, что он избавил меня от своего угрюмого общества, то теперь я едва сдерживала целую череду самых красноречивых проклятий в его адрес. Музыка по-прежнему доносилась из бара. Он был там, пил виски, если ему хватило на это денег, может быть, даже поужинал, пока я умирала от страха, одиночества и отчаяния. Какой же он сложный человек. Конечно, я не могла жаловаться, ведь там, на трассе, вместо него я могла наткнуться на настоящего подлеца, который в лучшем случае просто воспользовался бы мной, но таких людей, как Реми, тоже стоило опасаться. Он ведь всё время молчал! Его жизнь, настоящая жизнь, была скрыта целым ворохом тайн, может быть, не таких страшных, как я себе напридумывала, но определённо заслуживающих того, чтобы быть раскрытыми. Вне всяких сомнений, Реми стал бы интереснейшим героем моего романа, где строчка за строчкой, точно петля за петлёй, я распутывала бы самые тёмные лабиринты его души…

Внезапно мой взгляд упал на его саквояж. Любопытство кольнуло душу. Я вылезла из ванны и, ведомая каким-то внутренним пожаром, двинулась к одиноко лежащей на полу сумке. В конце концов, как он узнает, что я рылась в ней? Да, это чертовски неприлично, и он возможно убьёт меня, если узнает, что я сунула туда свой нос, но как я ещё разведаю, с кем делю путь? Вдруг Реми — маньяк, а его сумка доверху забита вещами жертв или орудиями убийства? А может быть, он и сам бестириец! Или вор… «Решайся, Эйла», — подтолкнул меня внутренний дьявол. Я бросила взгляд на дверь, закусила губу и дрожащими руками отстегнула заклёпки.

Брови мои сошлись к переносице, стоило мне увидеть лежащий поверх сложенной одежды свёрток и маленькую записку на нём. Кровь зашумела в ушах. Я взяла её в руки и принялась читать:

«Если ты читаешь это, значит, твой любопытный нос всё же решил побывать в моей сумке. Если ты сунешь его чуть глубже, сможешь найти сэндвич.

Р.»

Уголки моих губ дёрнулись в неконтролируемой улыбке. Вот же мерзавец! И когда он успел? Наверное, это Зоэ положила сэндвичи в дорогу,

пока я была в ванной. Ну надо же, какая забота!

Тихо хохотнув, я развернула папиросную бумагу и достала один из двух сэндвичей. Пшеничный хлеб мне не нравился, консервы я ненавидела, но всё равно съела половину порции, довольно улыбнулась и убрала оставшуюся половину и сэндвич для Реми обратно в сумку. Настроение заметно улучшилось, так что рыться в его вещах мне сразу же перехотелось. Застегнув саквояж, я стряхнула с себя крошки, подобрала с пола будильник и забралась на кровать. Быть может, теперь получится уснуть.

«Какой интересный у него почерк», — размышляла я, не открывая глаз. Чёткий и угловатый, он говорил о личности Реми больше, чем сам его обладатель. Независимый. Резкий. Упрямый. Чёткие прямые линии и вместе с тем очевидная недосказанность… Силясь вспомнить, каким был мой почерк, когда я писала на французском, я потерпела неудачу. Но внезапно меня осенило: у Реми есть ручка и есть бумага. Что, если я стану записывать всё, что происходит со мной, чтобы затем положить эти события в основу своей будущей книги? Как записывала вымышленные романтические сюжеты в свою записную книжку, веря, что однажды на ум мне придёт что-то действительно стоящее? Мысль об этом окрылила меня, но ровно до тех пор, пока я не почувствовала вкус пропитанной едким веществом тряпки на своих губах, не услышала хриплый голос незнакомца под лестницей, не погрязла во тьме подвала… видение казалось таким реальным, и всё же паника не успела полностью мной завладеть — тусклый свет комнаты отеля замерцал перед глазами, где-то на первом этаже вновь загрохотала музыка. Ну уж нет. Не стану ничего записывать. Не стану снова это проживать. Не стану отпирать замок.

Тиканье будильника вновь притянуло моё внимание. Я поднесла его к глазам и ужаснулась. Уже почти полночь. Негодяй. Где его носит? Неужели он всё ещё в баре? Я прислушалась к музыке и поджала губы. Значит, он