Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин

На следующий день парни Путянина в очередной раз разъехались на все четыре стороны небольшими патрулями на трофейной технике и в немецкой форме. Именно они и сообщили к обеду об обнаружении очередной колонны из пяти грузовиков, что двигалась в сопровождении двух мотоциклов в сторону Чернобыля, который находился в шестнадцати километрах от нас.

Выслушав сообщение от разведчиков, переданное командиром отделения связи, я принял решение перехватить эту колонну, что бы она ни везла. Выдвинулись мы взводом мотострелков на трёх грузовиках с противотанковой пушкой и при одной „двойке“, больше нам ничего не требовалось. Даже если в грузовиках готовая к бою пехота, наличных сил хватит, чтобы их задавить. Тут важное значение имеет первый удар, остальное на добивание.

Хотя моё присутствие тут и не обязательно, заражённый моим нахальством командир второго мотострелкового

взвода лейтенант Гурьев в принципе справится и сам, но я всё же решил ехать, чтобы посмотреть и заодно на месте допросить пленных. Мне была нужна свежая информация.

Гурьев с устройством засады справился на четвёрочку, пришлось его в паре мест поправить, указав на ошибки.

В общем, засада ожидала колонну на боевых позициях, пока та, неторопливо переваливаясь на плохой дороге, приближалась к отметке, где была точка отсчёта. Гурьев внимательно наблюдал за колонной, готовясь отдать приказ открыть огонь, а я сидел у гусеницы танка и неторопливо хлебал холодный слегка подслащенный чай из фляжки.

— Огонь! – заорал взводный, и тут же загрохотали пулемёты, забила пушка танка, выпуская мелкокалиберные, но очень кусачие снаряды, и пару раз гавкнула тридцатисемимиллиметровая пушка.

Зажав уши, я пережидал стрельбу. Наконец прозвучал свисток Гурьева, таким образом он отдавал приказ на прекращение огня, и почти сразу терпеливо дожидающиеся в овражке мотострелки, которые огня не открывали, выскочили на дорогу для зачистки колонны. Встав, я отряхнул форму и направился к дороге, там уже почти закончили. Немцев было всего дюжина.

Осмотревшись, я удовлетворённо кивнул, сказав подошедшему лейтенанту:

— Норма, неплохо поработали. Пошли посмотрим, что в кузовах машин.

Передовой грузовик горел, бойцы пытались погасить машину. Но плещущий из бака бензин не давал этого сделать. Посмотрев на чёрный столб дыма, что поднимался в небо, я покачал головой. Слишком демаскирует он нас.

В кузовах оказалось продовольствие. Причём в достаточных количествах. Осмотрев мешки и ящики с консервами, я покосился на горевший грузовик, который не смогли погасить и из кузова которого бойцы вытаскивали ящики, и приказал Гурьеву:

— Давай пленного сюда.

Когда подъехал Путянин, мы как раз заканчивали. Два грузовика были целые, два других побиты, целые брали на буксир поврежденных. Надеюсь, они смогут отбуксировать машины с продовольствием на три километра. Именно там я назначил место встречи с мангруппой, связавшись с Малкиным по радио. Тот уже сообщил, что они выдвинулись, о чём мне только что доложил подошедший командир „двойки“.

— Что‑то случилось? – спросил подошедший Путянин. Он заметил наши с Гурьевым напряжённые лица.

— Информация есть по обстановке. Взяли помощника интенданта живым, это он предложил сократить путь по этой дороге… В общем, пехотный корпус немцев уже заканчивает развёртывание. Передовые части моторизованного корпуса двигаются от железнодорожных станций к партизанскому краю. Не сегодня завтра колечко сожмётся, – рассеянно пояснил я. Отправил Гурьева проследить за комплектацией колонны. Как раз подошли наши грузовики, и часть продовольствия начали грузить на них. А тот грузовик таки сгорел с половиной груза.

— Что будем делать? – спросил Путянин. Он тоже понимал, что серьёзно мы нашим не поможем, но всё равно надеялся, что я что‑нибудь придумаю.

— Есть одна идея, но очень сложная, – нехотя ответил я. – Этот помощник беседовал со знакомым интендантом из другой части, тот с другим… В общем, слухи, седьмая вода на киселе, но надеюсь, что они достаточно достоверны.

— Командир, приказывай, мы всё выполним.

Покосившись на серьёзного взводного, я кивнул, принимая его слова. Открыв планшет, достал карту и развернул её.

— Значит, так, план предварительный. В него ещё по ходу дела будут вноситься поправки, но нам требуется за сутки преодолеть порядка ста пятидесяти километров и встать в этом лесу.

— Ясно, – перенося пометки с карты на свою, кивнул Путянин. – Намечается что‑то серьёзное?

— Узнаете по ходу дела. В данный момент у вас приказ разведать дорогу до этого перекрёстка. Там мы встречаемся с основной группой, они уже снялись и выдвинулись.

— Идти будем днём? На дорогах много колонн начало появляться. Сюда ещё никто не сворачивал, но на шоссе мы видели постоянный поток из машин и пеших пехотных колонн. Как бы не полк идёт.

— У нас трофейная техника, у водителей и у вас, разведчиков, немецкая форма, мы растворимся среди этих колонн.

— Ясно, разрешите выполнять приказ?

— Выполняйте, – кивнул я и направился к передовому грузовику, колонна уже была сформирована и готова к выдвижению, бойцы и водители только что закончили вязать тросы к поврежденным машинам. Через две минуты на месте засады остались только тела погибших немецких солдат, повреждённый мотоцикл и сгоревший грузовик.

Соединившись с основной колонной, я перебрался в штабной бронетранспортёр, и пока мы двигались походным порядком, изображая немецкую часть, с Малкиным засел за карты, прикидывая будущую боевую операцию. На передовых машинах у нас сидели переводчики, они должны были вести разговоры с патрульными, если нас вдруг остановят для проверки. Старшим по колонне был назначен Воронин, именно он и вёл нас по маршруту, который мы ему сообщили. Движение колонны сдерживали только танки, наверное, зря я взял „четвёрки“, медлительные они. Но в будущей операции без них не обойтись. Может, и зенитчики поработают, а то за эти дни они так и не постреляли, о чем очень расстраивались. Да уж им‑то я точно работу найду, ещё как найду.

Первые часы мы двигались вполне благополучно, потом свернули к посадке, где заправились с топливозаправщиков и немного подшаманили машины, введя одну из повреждённых в строй, другую водители посчитали бесперспективной, мы сняли с неё продовольствие и разукомплектовали, бросив на месте стоянки. Так вот, мы как раз закончили ужинать, время было семь вчера, когда я подошёл к штабному бронетранспортёру, где сидел в наушниках радист, и спросил у него:

— Есть что в эфире, боец?

— Немцы в основном говорят, товарищ капитан. Наши далеко, только штабную радиостанцию слышу. Там постоянно какого‑то Крота вызывают. Уже часов пять так.

— Почему не доложили? – нахмурившись, спросил я. – Крот – это я.

— Приказа не было, – растерялся радист.

— Ладно, на первый раз прощается. Они нас смогут услышать?

— Так точно, товарищ капитан. Тут радиостанция мощная установлена, не то что переносные у разведчиков, у артиллеристов или на танках.

— Хорошо, – буркнул я, доставая из планшета блокнот, и, открыв его на нужной странице, приказал: – Записывай, за минуту до начала движения передашь в штаб партизанского корпуса… Крот дяде Вове. Прогулка прошла с успехом. Встретил трёх хулиганов и бабку с авоськами. Хулиганы известные, ты их знаешь: Сергей, Улан и Стриж, который куриной слепотой страдает. Потом сходил на речку, искупался. Бабка из магазина шла. Отобрал авоськи, теперь за хлебом долго не пойду. У Стрижа нашёл бутылку с водкой, обопьюсь. Побил их всех, хочется ещё подраться. Видел шестерых боксёров, что шли к Фиме, похоже, бить будут скопом. Пошёл на соседнюю улицу, там ещё несколько хулиганов небитых ходят… Записал? – Так точно, – заканчивая записывать, сообщил радист.

— Всё, можешь передавать, мы выдвигаемся.

— Есть.

Радист застучал ключом, передавая азбукой Морзе записанный текст, а я направился к Воронину, что в немецком комбинезоне стоял у своего танка и выслушивал одного из подчинённых в таком же комбезе. Пора отдавать приказ на начало движения.

5 мая 1942 года. 19 часов 57 минут по московскому времени. Районный центр Иванково. Штаб партизанского корпуса

— Есть ответ! – вдруг воскликнул дежурный радист и начал быстро записывать в блокнот передаваемый текст.

Два командира, что негромко беседовали у входа и курили трофейные папиросы, встрепенулись и прошли в комнату, терпеливо дожидаясь, когда радист закончит.

— Всё, по второму кругу пошло, – наконец закончив, оторвался тот, продолжая слушать эфир.

— Что это за галиматья? – прочитав, спросил офицер в форме сотрудника НКВД.

— Для вас галиматья, а для нас простенько зашифрованный текст, – ответил второй и, достав блокнот из планшета и, поглядывая в него, стал читать текст сообщения.