Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин

— У кого будут вопросы к товарищу Шапошникову? – просил Сталин.

— На сколько мы уже углубились на оккупированные территории противника и сколько освободили нашей родной земли? – спросил Мехлис.

— Как я уже говорил в начале совещания, наши подразделения прорыва вклинились на восемьдесят–сто километров вглубь порядков немцев и на триста километров по фронту. Немцы отступают. Взято много трофеев.

— Меня интересует подразделение майора Мишина. С нападением на штаб группы армий „Юг“ вообще какая‑то тёмная история. Нам с товарищами не понятно, хвалить там кого, награждать или нет?

— Думаю, я отвечу на этот вопрос, – тихо сказал Сталин. – Мы не приказывали майору Мишину атаковать штаб фон Бока, это было его личное решение честного офицера. Понимая тяжёлую обстановку на фронте, он решил нанести удар в самое сердце военной машины нацистов. Это было смертельным решением. Но он решил лично повести за собой своих людей–добровольцев.

Все они погибли как герои, но штаб фон Бока уничтожен вместе с ним самим и большей частью генералитета, которые погибли при штурме. Думаю, все солдаты и офицеры, участвовавшие в штурме штаба, достойны самых высоких наград нашей страны, а также освещения этого подвига. Товарищ Мехлис, вам будут предоставлены все материалы по этому делу. Нужно рассказать народу о героях. Обо всех героях.

— Хорошо, товарищ Сталин, – кивнул Мехлис и сел на место.

— Ещё будут вопросы, товарищи? Нет? Тогда объявляю об окончании совещании.

Когда большая часть высоких сановников вышла, в зале остались только Сталин и Берия, что тихо сидел в уголке и внимательно слушал докладчиков. Вождь повернулся к наркому.

— Докладывай, – приказал Сталин.

— Как я уже докладывал, разведгруппой наркомата было осмотрено всё вокруг уничтоженного штаба фон Бока. Его, вернее, то, что осталось, уже перенесли в другое место, так что мои бойцы работали спокойно. Было обнаружено захоронение, но оказалось, это немцы похоронили своих. Шесть транспортников также было отправлено в Берлин с грузом тел погибшего генералитета вместе с фон Боком. Взятый язык сообщил, где находятся тела погибших солдат и офицеров моторизованной группы Мишина. Осмотр показал, что среди тел находились погибшие лётчики, участвовавшие в налёте на штаб. Немцы сгребли всех в одну кучу. В одном ряду рядовой и сержантский состав, в другом офицерский. Тела майора обнаружено не было.

— Он не погиб, попал в плен?

— Нет, он погиб, это подтверждённая информация. По сообщению пленного, капитана одной из зенитных частей, именно Мишин уничтожил фон Бока и часть офицеров, но будучи тяжелораненым, подорвал себя гранатой. Он должен был оказаться в ряду со своими офицерами, туда должна была прибыть комиссия и корреспонденты и заснять ряды тел погибших советских воинов, но его там не было.

— Думаешь, он снова… ожил?

— Я ничего не могу утверждать, товарищ Сталин, но всё на это намекает. Пустое место в ряду со следами крови и задушенный часовой, что ходил неподалёку. Пропал карабин и ремень с амуницией. Наши войска наступают на этом направлении, если он жив, думаю, он выйдет на нас.

— Надеюсь. Этот парень стал для нас вроде талисмана, – чуть улыбнулся в усы Вождь. – Что там с оппозицией?

— Выкорчёвываем. Исполнителей и тех, кто продумал операции по ликвидации Мишина, мы взяли, но похоже, главный паук ещё на свободе. Никак не доберёмся до него. Куклы у нас, а кукловод ещё на свободе. Ниточка ведёт за границу. В Англию.

— Работайте по этому направлению. Пусть кукловод будет хоть в Англии, но он должен не мешать нам ЖИТЬ. Ты понял, Лаврентий? – Так точно! – вскочил Берия. – Найдём!

Через две недели „Таймс“ напечатал некролог о смерти в автоаварии одного из известных лордов Парламента, лучшего друга премьер–министра Великобритании Уинстона Черчилля. Намёк был понят правильно.

Возможно, это и не конец.