Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин

Два командира, что негромко беседовали у входа и курили трофейные папиросы, встрепенулись и прошли в комнату, терпеливо дожидаясь, когда радист закончит.

— Всё, по второму кругу пошло, – наконец закончив, оторвался тот, продолжая слушать эфир.

— Что это за галиматья? – прочитав, спросил офицер в форме сотрудника НКВД.

— Для вас галиматья, а для нас простенько зашифрованный текст, – ответил второй и, достав блокнот из планшета и, поглядывая в него, стал читать текст сообщения.

— Так, Смелов, говорите, что там передали, – приказал начальник особого отдела корпуса.

— Да всё нормально, воюют ребята. Уничтожили манёвренную роту со всеми средствами усиления, взяв неплохие трофеи.

— Мы про это и так знаем после опроса раненых, – отмахнулся напряжённый особист.

— Ещё они уничтожили аэродром с истребителями — „ночниками“. Думаю, это тот, что под Чернобылем находится. А также на их счету артиллерийская часть, скорее всего батарея, мы только от дивизиона и выше обозначения имеем, именно поэтому он и не указал обозначение части. Не ошибусь, если предположу, что это была именно батарея. Потом они захватили колонну с продовольствием и имеют его переизбыток. Также у них в достатке топлива, взятого на уничтоженном аэродроме. В данный момент мангруппа покидает эту область и выдвигается в соседнюю, где есть разведанные цели…

— А боксёры?

— Боксёрами у нас обозначены пехотные батальоны. Получается, шесть батальонов идут в сторону позиций майора Филатова.

— А почему его Громов Фимой назвал? – не понял особист, но заглянув в блокнот Смелова, понятливо кивнул: – Так его Ефимом зовут… Ладно, ты сделай нормальный перевод сообщения, а я к Титову. Нужно поставить его в известность, что налажена связь с этим Громовым–Фроловым.

— Что, Фролов снова что‑то натворить успел? – вдруг произнёс кто‑то от дверей. Особист не успел возмутиться разгильдяйством часового, который пропустил к секретному объекту постороннего, но тут же узнал говорившего.

— Мы вас ожидали сегодня ночью, товарищ капитан госбезопасности, – сказал он, мельком посмотрев на сопровождавшего московского гостя адъютанта Титова.

Вошедший в помещение капитан Омельченко пояснил: – Я прилетел на двухместном истребителе. Запаса горючего как раз хватило добраться до вас. Теперь доложите, какие новости появились от Виталия? Что он ещё успел натворить? И главное, где он находится?..

Насвистывая, я сидел на подножке грузовика, с босыми ногами на свежей траве, и, поплёвывая на щётку и изредка макая её в ваксу, натирал до блеска сапоги.

— Не проще ординарцу приказать? – спросил подошедший Малкин.

— Мне и самому не трудно. К тому же у меня нет ординарца.

–

Я же вам, товарищ капитан, выделил бойца из хозотделения?

— У них много работы, чтобы ещё отрывать для этого бойца, а возить с собой одного только ординарца слишком расточительно, нам бойцы нужны.

Присев рядом на корточки, Малкин осмотрелся, разглядывая просыпающийся лагерь, и спросил:

— Теперь можно узнать, почему мы гнали вчера остатки дня и почти всю ночь? Бойцам, вон, всего пять часов на сон было выделено.

— Думаю, вы уже догадываетесь о причинах нашего тут нахождения.

— Да, я присутствовал на допросе того фельджандарма… Вы хотите захватить штаб моторизованного корпуса.

— Ну, я не такой наглый, – оторвавшись от сапога, я удивлённо посмотрел на начштаба. – Да и невозможно это с наличными силами. Это всё равно, что уничтожить из засады моторизованный батальон. Там тоже много техники и личного состава. Я так понимаю, там почти пятьсот человек, считая офицеров штаба. Колонна из машин будет растянута километра на три. И это если ещё они одни будут идти, а не с одним из своих подразделений. Вот уничтожить штаб я надеюсь, так как шансы для этого есть.

— Меня вообще удивляет, как мы сюда добраться смогли, ведь если прикинуть весь наш путь, то мы за восемнадцать часов проехали порядка ста семидесяти километров?

— Даже больше, думаю, все двести будет, – снова плюнув на сапог, стал я тереть его щеткой, проверяя, есть ли в нём моё отражение. – А насчёт странности движения по немецким тылам, то ничего удивительного в этом нет. Я так же делал в сорок первом, работая у них в тылу. Причём тогда у меня была практически вся техника советской. Тут‑то вообще лафа, вся техника немецкая, нанесены одинаковые опознавательные знаки местных охранных частей, что позволяет нам кататься где угодно, так ещё в передовых машинах сидят бойцы в форме офицеров, что могут ответить фельджандармам.

— Шесть раз нас пропустили не останавливая и три остановили. Три поста мы уничтожили, – задумчиво пробормотал Малкин.

— Четыре. Последний раз ты уснул и не видел, как нас остановили жандармы с мотоциклом и бронетранспортёром.

— Что, трофеи взяты? – встрепенулся Малкин.

— Нет, пришлось всё оставить на месте и инсценировать драку со смертельным исходом.

— Поверят?

— Оружие и техника на месте, внешний вид – как будто они сами поубивали друг друга. Вокруг разбросаны пустые бутылки со шнапсом, и ото всех перегаром пахнет, – задумчиво протянул я, беря другой сапог, с одним уже закончил. – Даже если не поверят, нам это не так важно. Три уничтоженных поста. Если на карте совместить их линейкой, то немцы поймут, куда мы двигались, вот и пришлось повозиться с этим постом. Разыграв представление. А если не поверят, то нам сейчас ни холодно, ни жарко, мы уже ушли в сторону и затаились. Пусть ищут, время мы выиграли.

— Штаб корпуса, – задумчиво протянул Малкин. – И что, уже известно, где он пойдёт?

— Конечно. Мы же фельджандармов взяли, а у них записаны все колонны, которые пойдут в ближайшее время. Три часа назад штаб корпуса выдвинулся из‑под Житомира в нашу сторону.

— Так надо готовить засаду! – вскочил на ноги начштаба.

— Сядь, – приказал я. – Это ты всю ночь дрых, а я ещё в шесть утра встал и отправил сапёров, снайперов и Свиридова на паре машин для прикрытия к шоссе.

— Там же движение постоянное?! – изумился Малкин. – Как они заминируют дорогу?

— У нас есть форма немецких солдат и одна машина с сапёрными обозначениями. Мы только номера изменили, чтобы не спалиться. К тому же пяток парней Путянина на двух мотоциклах под видом фельджандармов их охраняют. Там Юрьев офицера играет. Если кто остановится и спросит, что наши там делают, он ответит. Курякина из хозотделения знаешь?

— Сапожника?

— Да, его. Так он, оказывается, по подделке документов специалист, отсидел за это два года. Вот он с переводчиками и слепил поддельные приказы на ремонт дороги длиной в шесть километров. Я с бойцами на рассвете съездил туда, там действительно яма на яме. Сейчас всё это засыпается. Щебнем.

— А щебень откуда?

— Лейтенант, что ты как ребёнок? У сапёров машина есть? Есть. Вот её гоняют к ближайшему заброшенному карьеру, где парни Гурьева и кидают в кузов щебень.

— Весело, советские подразделения ремонтируют для немцев дороги.

— Как будто они сейчас это не делают. Когда вы в плену были, разве не работали там, где приказывали немцы?

— Работали, – вздохнул Малкин.

— На самом деле это всё на словах просто, а в действительности очень трудно парням там работать, все на нервах. Ведь закладывать бомбы в ямы можно, только когда на дороге пусто, а потом уже всё это закапывать и в канавках прятать провода, уводя их в сторону, где будет сидеть подрывник.

— Подождите, так вы теми трофейными авиабомбами дорогу минируете?!

— А чем? У меня лишней взрывчатки нет. Да и она вся уйдёт, всё равно у нас столько бомб нету.

— Вот почему мы катушки с телефонными проводами на аэродроме и у артиллеристов взяли.

— Ну да, это тоже бралось с дальними мыслями, – согласился я, заканчивая со вторым сапогом. Намотав портянки, я вбил ноги в сапоги и, встав, притопнул.

— Когда выезжаем?

Посмотрев на наручные часы, я ответил: – Через полчаса. Встанем в готовности в километре от работающих сапёров, а как только Путянин подаст сигнал, что появилась колонна штабной техники, будем занимать позиции для готовности стрелять. Там холм удобный, нас не видно будет.

— Все шесть километров заминировать не успеем, – подумав, сделал вывод начштаба.

— Конечно не успеем, – согласился я, проверяя, как на животе висит кобура с „Вальтером“ – Я дал приказ сапёрам заминировать хотя бы пятисотметровый участок. Уже несколько часов работают. Сигнала тревоги пока не было, радист постоянно на связи.

Как и большая часть бойцов, я был в трофейной форме. Надеюсь, два–три дня, и все бойцы будут в форме Вермахта. Не нужно выделяться среди колонн противника хоть чем‑то, а то первый пост фельджандармов пришлось уничтожить только потому, что пока старший проверял документы у Юрьева, один из жандармов, пройдя вдоль стоявшей с работающими моторами колонны, заглянул в кузов одной из машин и увидел там красноармейцев. С краю‑то бойцы сидели в нормальной форме Вермахта, а остальные прятались в глубине кузова. Ну, те быстро его втянули в кузов, пока он не дал сигнала тревоги, и прирезали, пришлось и остальных уработать. Тоже не хочется от случайности зависеть.