i 210de1b8c36208e1 - Unknown

— Глупая неосторожность, когда я

е

ще был новобранцем. Ошибка, к

оторую сейчас я н

е

сделал бы.

Она оставила легкие, как перышко, поцелуи на знаке его глупости.

— Расскажи мне.

— Два месяца после Куинна, это пожарная академия, и я…

— Привет… Кинси? — странный мужской голос прогудел в комнате, словно

божественный.

— Ох, дерьмо! — она захлопнула крышку своего ноутбука.

Ага, ноутбук.

Через разгоряченную кровь Люка прошла дрожь ужаса. Четвертое июля, время для

общения с друзьями и близкими. Пожалуйста, Боже милостивый, пусть это будет не…

— Сладкая, скажи мне, что это был старый приятель из колледжа. Или твой личный

продавец обуви. Или ассистент твоего личного продавца обуви.

Двумя руками она закрыла свое пылающее лицо.

— Это был мой папа. Я говорила с

н

им до того, к

ак т

ы пришел, и

, должно быть, забыла

завершить вызов.

Не сумев удержаться, Люк рассмеялся. Чертовски нелепо.

— Ты полна решимости уничтожить свою репутацию, пиар­принцесса.

Кинси выглядела так, словно хотела ударить его. А затем так и сделала. Ладно, это

было больше похоже на шлепок по плечу.

— Н

е с

мешно! — в с

умасшедшей с

пешке, о

на натянула майку, в

которую б

ыла о

дета до

их стриптиза, заставив его полностью согласиться с ее заявлением. Не обнаженная К

инси

— это было совсем не смешно.

Она оттолкнула его в сторону бедром, затем потратила пару минут на то, чтобы

успокоиться и поставить ноутбук, оставляя Люка вне обзора камеры. С

делав пару м

елких

входов, она открыла его и перезвонила.

— Привет, пап. Эм… снова.

— Привет, тыковка, прости за это. Я уже собирался позвонить твоему брату в

Парк­Сити. И с запозданием понял, чтобы все еще был включен предыдущий звонок.

Неловкая пауза стала совершенно неудобной.

— Итак, — наконец проговорил ее отец. — Посылка доставлена в целости?

Слава Богу, пожилой мужчина говорил довольно весело, так что Люк почувствовал

себя достаточно безопасно, чтобы приподнять бровь, глядя н

а К

инси. Очевидно, с

лишком

рано. Она посмотрела на него осуждающим взглядом.

— Да, папа. В целости и сохранности, — кажется, приняв какое­то решение и

раздраженно взмахнув, она повернула ноутбук, чтобы показать Люка. С экрана смотрел

седовласый мужчина с густыми бровями и сильной челюстью.

— Люк, это мой отец, полковник в отставке Джексон Тэйлор IV. Папа, это Люк

Алмэйда. Он…

— … морской пехотинец, — закончил ее отец.

Верно. Люк был с голым торсом и его “​

Semper Fidelis”​

татуировкой напоказ.

В квартире дочери отставного полковника.

В восемь утра Четвертого июля.

Хитрая у

лыбка Кинси д

ала ему понять, что она с

нова была на в

ысоте. ​

Люк, п

ознакомься

с моим отцом, жестким­как­никель­стейк, все­американским героем, который был бы

счастлив устроить выстрел крылатой ракетой из Томагавка по твоей заднице перед

завтраком.

— Бывший пехотинец, сэр. Демобилизовался в седьмом. Первый лейтенант, 2/24, базирующийся в Чикаго, — ответил Люк, говоря о своей службе в морской пехоте в

составе Второго батальона Двадцать четвертого корпуса, также известного как “Mad Ghosts” (“Сумасшедшие призраки”)​

[5]​

.

— Вы, парни, отлично держались тогда в Треугольнике Смерти в четвертом​

[6]​

. Чем

занимаешься сейчас в США?

— Пожарная часть. После Ирака, это пикник.

Полковник в отставке Тэйлор понимающе рассмеялся.

— Могу в это поверить. Приятно было познакомиться с тобой, Люк.

— Сэр, — мужской кивок.

— Пока, пап. На этот раз у

же т

очно, — Кинси о

кончательно закрыла ноутбук и

на л

ицо

ее вернулось отчаянное выражение. — Этого просто не может быть. Полная катастрофа.

— Неа, я ему понравился.

— Конечно, понравился. Вас, ребята, объединяет миллион вещей, — она нахмурилась.

Ее беспокоило то, что он и ее отец могли быть в чем­то похожи.

Почему, все становилось только лучше и лучше.

Он за руку подвел ее к дивану, непримечательной вещице в квартире, которая была

стерильна и безлична, в стиле всех мест временного проживания. Никаких фотографий, никаких растений, никаких попыток придать домашний уют. То, что она н

е обустроилась

и не сняла более постоянное место, немного охладило Люка, но затем он снова ощутил

жар, вспомнив к чему все шло несколько минут назад.

Она присела, распахнув глаза и мило приоткрыв ротик.

Он уселся рядом с ней.

— Так на чем мы остановились, когда нас столь весело прервали?

— Мы позволяли моему отцу полюбоваться на с

вою е

динственную д

очь, находящуюся

на пороге разврата.

— С большим плохим волком… — с откровенно развратным видом он потянул вверх

край ее футболки, сняв ту через голову и приведя ее волосы в милый беспорядок.

— С моими перемазанными сажей руками…

Которые сейчас он использовал, чтобы снять ее трусики. Симпатичные розовые, похожие на шортики.

— На день рождения нашей нации.

Теперь он своим грязными не­американскими руками, у

спешно с

правившись с задачей,

уложил ее на диванные подушки и открыл себе доступ к ее телу.

— За жизнь, свободу…

— … и предстоящие оргазмы, — подхватила она, сверкнув своей озорной улыбкой, которую он обожал.

Ох, совсем скоро она ощутит праздничный дух. Он поцеловал ее грудь, лизнул мазок

сажи, оставленный им там. Долгими, глубокими движениями пососал соски, наслаждаясь

вздохами удовольствия, подготавливая их для дальнейшего фантастического

времяпровождения. Потом, вспомнив, что ей нравилась небольшая г

рубость, о

н прикусил

ее.

— Люк, — простонала Кинси, его имя слетело с е

е г

уб, как молитва. Ее руки н

ашли его

волосы и крепко сжали, поощряя его сосать еще сильнее. Его член напрягся сильнее.

Подняв голову, он встретился с ее похотливым взглядом.

— Я д

умал о тебе всю н

очь, К

инси. Не м

ог д

ождаться, к

огда увижу т

ебя вот т

ак. В

моей

власти, возбужденной для меня, — приоткрыв рот, он запечатлел поцелуй на ее животе.

— Этим утром я выскочил из части, запрыгнул в грузовик, — еще б

ольше п

оцелуев н

а ее

мягкой как шелк коже, связь между ними усиливалась с каждым его движением, направляющимся южнее по ее телу. — В спешке, я

даже н

е поел. А

я

н

икогда н

е покидаю

пожарную часть, не заправившись.

Ее раздраженный взгляд метнулся к мини­кухне.

— Ты хочешь, чтобы я тебе что­нибудь приготовила? — вопрос был задан тоном ​

“Ты,

должно быть, издеваешься надо мной” ​

.

— Д

а, хочу, — он р

азвел е

е н

оги и

забросил их с

ебе на плечи. Вид б

ыл з

ахватывающим,

все такое розовое и соблазнительно сочное. Запах ее в

озбуждения е

ще больше у

силил его

удовольствие, и рот наполнился слюной в потребности насытится ею. Похоронить свое

лицо в ее небесах.

— Хочу еще больше твоего нектара, чтобы я смог наесться этой сладости.

Кинси извивалась на диване в стремлении к освобождению.

— Это все для тебя, Люк. Мне нужен твой рот на мне. Сейчас.

Подчиняясь своей завидной задаче, он лизнул ее уже намокшие складочки. Боже, ее

вкус. Он мог счастливо прожить и умереть здесь. На его языке ощущалось биение ее

пульса, как удары сердца, а она издавала те сексуальные звуки, которые ему так

понравились вчера. Он припал к горячему шелку ее возбуждения, каждый отклик

отдавался вспышками огня в его крови.

Ее б

едра сжали его г

олову, и

он удвоил усилия, о

близывая е

е п

о всей д

лине, еще г

лубже

погружаясь языком, покусывая, когда понял, что она уже близко. Сдерживаясь, он м

ог бы

доставить ей еще большее удовольствие, так что он приказал своим яйцам вести себя

хорошо. Маленькие ублюдки могли подождать своей очереди. Его женщина нуждалась в

его лучшей игре.

Люк отдавал ей всего себя. Любил ее своим жадным р

том, проверял е

е п

ределы, и с

вои

собственные. Потому что такая удивительная женщина, как Кинси, на меньшее и не

рассчитывала бы. Она достойна этого.

И, возможно, он хотел услышать, как она будет умолять.

Двадцать

секунд

спустя

она

выкрикнула

его

имя,

вместе

с

пожалуйстапожалуйстапожалуйста ​