Похоронный марш марионеток - Фрэнк Фелитта

— Привет, ребята! — воскликнула Кей, неожиданно нарушив тишину. — Рада вас видеть.

Ее губы скривились в подобие улыбки. Сантомассимо понял, что у нее начинается истерика, как давеча в церкви Святого Амоса.

— Простите за вторжение, профессор Куинн, — сказал детектив Хейбер. — Нам просто нужно…

— Как приятно снова вас видеть, — с сарказмом перебила его Кей. — На этот раз вы пожаловали ко мне, а не я к вам.

Полицейские и эксперты удивленно воззрились на нее. Она говорила не просто раздраженно. Они посмотрели на капитана Эмери, затем на Сантомассимо и снова на Кей. Врач попытался ватным тампоном промокнуть выступившую у нее на руке кровь, но Кей оттолкнула его руку.

— Скажите мне, — произнесла она, повысив голос, — чем вы, ребята, занимаетесь, кроме того, что выезжаете на место очередного убийства?

— Кей… — подходя к ней, начал Сантомассимо.

— Зачем все эти люди… господи, все это оборудование… спреи… черный порошок… белый порошок… пылесосы… Для чего все это, я вас спрашиваю? Что вы все делаете? — Она нервно допила херес. — Что вы, черт побери, делаете, кроме того, что увозите труп и оставляете бардак на месте человеческой трагедии?

— Успокойся, Кей.

Она пропустила его слова мимо ушей.

— Вы хоть раз кого-нибудь поймали? — спросила она у детектива Хейбера, затем посмотрела на капитана Эмери, который, казалось, съежился под ее взглядом. — Неужели вам повезет и вы поймаете его? Поймаете прежде, чем он совершит пятое убийство? Пятая в списке я, капитан Эмери. Я, понимаете?

Сантомассимо попытался обнять ее, но она отстранилась. Он видел, что ее опять начинает бить дрожь.

— Кей, пожалуйста, — шептал он, — успокойся…

— Успокоиться? Как я могу успокоиться? Этот сукин сын едва не убил меня! — Она повернулась к полицейским. Она уже не говорила, а кричала: — И знаете почему? Потому что я — Сьюзан Плешетт из фильма «Птицы», вот почему!

— Кей, — Сантомассимо попытался погладить ее по голове.

Ее глаза наполнились слезами.

— Она была школьной учительницей…142 О господи…

Сантомассимо крепко обхватил ее и поставил на ноги.

Она закачалась, пытаясь удержать равновесие, и ухватилась за его руку. Врач тоже встал.

— Кей, я помогу тебе собрать вещи, — сказал Сантомассимо. — Я хочу увезти тебя отсюда.

— Куда? К тебе домой? Зачем? Разве он растеряется, попав в интерьер ар деко? Неужели ты не понимаешь, что я выбрана на роль следующей жертвы? Я вписана в его чертов сценарий! — Изменившись в лице, она повернулась к полицейским. — Вы знаете, что такое быть игрушкой? — выкрикнула она. — Игрушкой в руках психопата. Я играю главную женскую роль в его безумном фильме!

— Это не так, Кей, — мягко возразил Сантомассимо. — Ты знаешь лучше кого бы то ни было, что Хичкок снял множество самых разных фильмов. Думаю, что у убийцы и без тебя довольно длинный список потенциальных жертв, и возможно, как раз сейчас он ставит свою следующую сцену.

Кей вздохнула и пожала плечами.

— Я уже ничего не понимаю, — устало произнесла она.

Сантомассимо посмотрел на капитана Эмери.

— Можно, я отвезу ее к себе домой, Билл? — спросил он. — Могу я это сделать?

— Отвези, конечно, Фред, — тихо сказал Эмери. — Только выходите через черный ход. Чертовы газетчики и телевидение установили передвижную студию на улице, прямо у центрального входа, не стоит давать им лишнюю информацию. Пусть убийца думает, что и этот сюжет у него получился. Так она будет в большей безопасности.

Кей тихо плакала, уткнувшись в грудь Сантомассимо.

— Увези меня отсюда. Увези к себе домой, под свою защиту, — всхлипывая, просила она.

Сантомассимо вновь посмотрел на Эмери.

— Ну что стоишь, поезжай! — гаркнул капитан.

Он велел Хейберу связаться с участком и организовать дежурство в доме Сантомассимо. Эксперты и медики ушли, Хейбер, Перри и Бронте отбыли на патрульной машине. Всю дорогу до участка Бронте думал о Сантомассимо. Отныне лейтенант был нерасторжимо связан с Кей Куинн, и никто не мог предугадать, к чему это приведет. Бронте был смущен этим и сам не понимал почему.

Сантомассимо открыл дверь и зажег в квартире свет. Кей слабо улыбнулась встречавшему ее стилю ар деко. Это было невероятно… и так великолепно. Мебель приятно поблескивала в свете ламп и торшеров.

— Может быть, хочешь пожить в другом месте? — спросил Сантомассимо. — В каком-нибудь мотеле? Кстати, у меня есть сестра в Вествуде…

Кей сжала его руку и покачала головой. Ткань его костюма впитала прохладу и влажность туманной ночи. Пальцы Кей безотчетно теребили лацкан его пиджака.

— Нет, — сказала она. — Здесь я чувствую себя в безопасности. Это как дворец изящных искусств. Как ты думаешь, у него есть вкус? У нашего «Хичкока»? Готова поспорить, он живет в душной квартирке с красными пластмассовыми стульями.

— Капитан Эмери обеспечит нам полицейскую охрану, Кей, — пообещал Сантомассимо.

— Отлично. А как насчет моей репутации?

— Не знаю. На моей это скажется положительно.

Он вытащил из бара графин с бренди и поднял его вверх, ожидая ее одобрения. Она кивнула. Две рюмки наполнились янтарной жидкостью, одну Сантомассимо протянул Кей. Она содрогнулась.

— Зачем он это делает со мной? Что ему от меня нужно?

— Ответной реакции.

— Нет, ему нужно представление. Эффектное представление, Фред. Но, полагаю, сегодня он не получил того, что хотел.

— Полагаю, что нет, — согласился Сантомассимо.

— Я должна была умереть.

Ничего не говоря, он нежно обнял ее и стал укачивать, как ребенка. Она закрыла глаза и склонила голову к нему на грудь, ощущая тепло успевшей высохнуть одежды и слушая биение его сердца.

— Я испортила его спектакль, — сказала Кей.

— Еще как испортила.

— И что будет дальше? Новая попытка? Или другая сцена? Еще одно убийство из репертуара мастера?

— Кей, никто не причинит тебе вреда. Ни здесь, ни где-либо еще.

Она взглянула в его глаза и попыталась улыбнуться.

— Я почти верю, когда ты так говоришь, — сказала она.

— Верь мне, Кей. На этот раз его спектакль провалился.

Ее зеленые глаза внимательно изучали его лицо, словно стараясь отыскать источник его уверенности. Глаза Сантомассимо были темными и злыми. Как ни странно, это успокоило ее.

— Когда я увидела на полу попкорн…

— Забудь про это, Кей. Все закончилось. Это было плохое кино, и публика ушла из зала.

— Я знала… знала, что должна умереть. И все святые мира, великие и малые, не могли спасти меня, когда эта птица напала… из ниоткуда, и это было…

Сантомассимо нежно поцеловал ее в губы. Они оказались неожиданно холодными.

— Это было так… словно я… актриса… — тихо сказала Кей. — Разве не этого хотят садисты, когда мучают свои жертвы? Чтобы кто-то воплощал их фантазии в жизнь.

Она выпила бренди и задумалась, стараясь сознательным усилием воли побороть страх.

— Я понимала, я чувствовала… — продолжала она, — даже когда боролась за свою жизнь… пытаясь спрятать глаза… я ощущала себя актрисой в его руках… руках режиссера… — Она посмотрела на Сантомассимо. — Это безумие? Это значит, что я сошла с ума? Убийца управлял мной, используя этого сокола.

— Кей, тобой никто не управлял.

— Фред, он навязывал мне логику поведения. И я подчинилась этой логике. Не могу это объяснить. Это некая эмоциональная логика. Он был режиссером всей этой сцены.

Сантомассимо не нравилось, что разговор приобретает такой поворот. Щеки Кей по-прежнему горели. Она допила бренди, Сантомассимо последовал ее примеру. Он решил взглянуть на это дело с профессиональной точки зрения.

— Эти маньяки, как правило, технически грамотные ребята, — сказал он хрипло. — Именно это и делает их опасными. Они мыслят иначе, чем обычные люди, поэтому их бывает так трудно вычислить.

Кей подошла к балкону. Вдалеке шумно дышал океан, бросая на берег волны.

— В то время как я боролась с птицей, у меня в голове прокручивался сценарий: ОБЩИЙ ПЛАН. КЕЙ. ВЕЧЕР. Сокол пикирует, целится в глаза. Раздирает когтями лицо. Это было ужасно. Это было словно галлюцинация.

— Кей, тебе надо уехать из Лос-Анджелеса, — сказал Сантомассимо. — Я рад, что ты едешь в Нью-Йорк. Ты должна отвлечься и отдохнуть.

— Ты нужен мне, Великий Святой. Мне нужна твоя кровать с невероятными японскими узорами, золотыми рыбками и лилиями. Мне нужна твоя страсть, я хочу ощущать тяжесть твоего тела… на поле из перламутровых цветов.

— И я тоже этого хочу, — признался Сантомассимо, забирая из ее руки рюмку. — Очень хочу.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь громким тиканьем старинных часов под акварелью Джона Марина. Затем Сантомассимо взял Кей за руку и повел в спальню. Она посмотрела на кровать и устремила на него вопросительный взгляд.