Путь отцов - Сергей Фудель

«Дело не в словах, — пишет еп. Феофан, — а в краткой молитовке. Такая не одна была в употреблении. Св. Кассиан пишет, что в Египте употребляли такую молитву: Боже в помощь мою вонми… В других местах другие были в ходу молитовки… Между ними и молитва Иисусова. Но потом отдано преимущество молитве Иисусовой» (Ф4 — 53).

Поскольку мы видим только форму, а не понимаем существа, Отцы настойчиво учат о крайней осторожности в искании сокровенной молитвы. Наша сердечная неграмотность в том, что мы не понимаем, что подход к сокровенной молитве — это вся жизнь, действующая Евангельски, или по терминологии Отцов, вся та «деятельная добродетель», которою очищается сердце. А только чистые сердцем… Бога узрят (Мф. V, 8) в молитве.

«Никто из непосвященных, или еще млека требующих (Евр. V, 12) да не касается того, чего касаться не в свое время запрещено… Ибо незнающему букв невозможно читать книг» (блаж. Каллист патриарх, Д5 — 458).

«Знание букв» — это прежде всего знание своей греховности. Человек сначала должен понять, что дом его горит, что он в смертельной опасности, чтобы действительно искренно возопить к Богу: «Господи помилуй!» Только при таком вопле смертельно испуганного сердца возможна всякая истинная молитва, и только при нем она станет жизнью души.

«С дыханием твоим соедини трезвение и имя Иисусово или помышление о смерти незабвенное и смирение», — говорит преп. Исихий Иерусалимский (Д II — 199), т. е., вся жизнь Евангелия должна быть в дыхании.

«Не ищи прежде времени, — говорили еще Отцы, — что будет в свое ему время: ибо доброе и не добро, если не добре делается». «Но полезно, прежде делания первейших дел, знать о вторых: ибо знание без делания надымает, а любовь созидает (1 Кор. VIII, 1), потому что все терпит» (бл. Каллист и Игнатий, Д5 — 410, 411).

«Тщащийся достигнуть чистой молитвы (сердечной) в безмолвии должен шествовать к сему в трепете великом, с плачем и испрашиванием руководства у опытных, непрестанно слезы проливая о грехах своих… Величайшее есть оружие держать себя в молитве и плаче, чтобы от молитвенной радости не впасть в самомнение, но сохранить себя невредимым, избрав радосто–печалие. Ибо чуждая прелести молитва есть теплота с молитвою к Иисусу, ввергшему огнь в землю сердца нашего, теплота попаляющая страсти, как терния, вселяющая в душу веселие и тишину, и приходящая не с десной и не с шуей стороны, или свыше, но в сердце источающаяся, как источник воды от животворящего Духа» (св. Григорий Синаит, Д V — 244).

Царство Божие внутрь вас есть (Лк. XVII, 21).

«Духовное действие Божией благодати в душе совершается великим долготерпением… Дело благодати тогда уже оказывается (в человеке) совершенным, когда свободное произволение его, по многократном испытании, окажется благоугодным Духу» (преп. Макарий Великий, Д 1 — 200, 201).

«Ведая, что в молитве успеть нельзя без успевания вообще в христианской жизни, неизбежно необходимо, чтоб на душе не лежало ни одного греха, неочищенного покаянием… И постоянно держи в сердце смиренное сокрушение» (преп. Никодим Святогорец, Н — 213).

«Только тот, чей ум, отрешившись от уз всех страстей, глубоко умиротворится и чье сердце всем устремлением наикрепчайше прилепится к Богу, может в совершенстве исполнить Апостольскую заповедь: (1 Фес. V, 17) (св. Иоанн Кас., Д II — 133).

«Ум страстный не может войти в тесную молитвенную дверь» (св. Илия–пресвитер, Д III — 475). «Если желаешь стяжать молитву, отрекись от всего, да все наследуешь» (преп. Нил Синайский, Д5 — 375).

«Все наследуешь» — это не условная фраза, а точное учение Отцов.

«Начнем дело молитвы, — пишет св. Марк–подвижник, — и, преуспевая постепенно, найдем, что не только надежда на Бога, но и твердая вера и нелицемерная любовь, и незлопамятность, и любовь к братии, и воздержание, и терпение, и ведение внутреннейшее, и избавление от искушения, благодатные дарования, сердечное исповедание и усердные слезы — через молитву подаются верным; и не только сие, но и терпение приключающихся скорбей, и чистая любовь к ближнему, и познание духовного закона, и обретение правды Божией, и наитие Духа Святого, и подаяние духовных сокровищ, и все, что Бог обетовал дать верным здесь и в будущем веке. Одним словом, невозможно иначе восстановить в себе образ Божий, как только благодатью Божиею, и верою, если человек с великим смиренномудрием пребывает умом в неразвлеченной молитве» (то же у Исих. Иерус., Д1 — 506).

У древних Отцов иногда трудно различить, о какой из трех степеней Иисусовой молитвы — устной, умной или сердечной — они говорят, и относится ли говоримое ими только к монахам, пребывающим в безмолвии, или ко всем христианам. Но вот слова еп. Феофана Затворника к мирской девушке: «Когда сердце ваше затеплится теплотою Божиею, с того времени начнется собственно внутренняя ваша переделка… Когда вещь долго лежит под лучами солнца, она сильно нагревается: так будет и с вами. Держа себя под лучами памяти Божией и под чувствами в отношении к Нему, вы будете все более и более нагреваться неземною теплотою, а потом и совсем станете горячая, и не горячая только, но и горящая. И исполнится на вас: огня приидох воврещи на землю сердец человеческих, и ничего столько не желаю, как того , чтобы он у всех поскорее возгорелся» (Лк. XII, 49)(ФП — 188). «Дело молитвы, — пишет он же, — не безмолвников только есть дело, а всех христиан, и это до самых высших ее степеней. Все степени молитвы — Божие суть дело. У Бога же все равны и смотрит Он только на сердце. Как сердце к Нему, так и Он к сердцу, где бы сие сердце ни было. Надо всегда держать молитву. Бог везде есть и все видит, очи Его светлейшие паче солнца. Память об этом надо внедрить в сердце или слить с сознанием» (Хр).

В другом месте еп. Феофан опять говорит о том же: «Не возноситься к Богу молитвенно мы не можем, ибо природа наша духовная того требует. Вознестись же к Богу мы иначе не можем, как умным действием. Есть, правда, умная молитва при словесной или вышней — домашней или церковной — и есть умная молитва сама по себе, без всякой внешней формы или положения телесного; но существо дела там и здесь одно и то же. В том и в другом виде она обязательна и для мирских людей. Спаситель заповедал — войти в клеть свою и молиться там Богу Отцу своему втайне (Мф. VI, 6). Клеть эта, как толкует св. Дмитрий Ростовский, означает сердце. Следовательно заповедь Господня обязывает тайно в сердце молиться Богу. Заповедь эта на всех христиан простирается… Непрестанно молиться иначе нельзя, как умною молитвою в сердце. Умная молитва для всех христиан обязательна; а если обязательна, то нельзя говорить, что едва ли возможна: ибо к невозможному Бог не обязывает» (еп. Феофан, Ф III — 381, 382).

Очевидно, не различая мирских и не мирских, еп. Феофан следует пути некоторых древних Отцов.

«Возможно и в келии сидящему, — читаем мы в одной записи Патерика, — помыслами блуждать вне, и по рынку ходящему быть трезвенну, как в пустыне, в себя возвращать и Богу единому внимая, не принимая впечатлений, толпою нападающих на душу… Ибо истинно мудрый человек, имея тело как бы… безопасным местом убежища для души, на рынке ли бывает, или на праздничном торжестве, на горе или на поле, или среди толпы людской, — сидит в своем естественном монастыре, собирая ум внутрь и любомудрствуя о подобающем ему» (Д5 — 472).

Варсонофия Великого спросили: «Как может человек непрестанно молиться? — Старец дал такой ответ: «Когда кто бывает наедине, то должен упражняться в псалмопении и молиться устами и сердцем; если же кто будет на торгу и вообще вместе с другими, то не следует молиться устами, но одним умом. При сем надлежит соблюдать глаза, для избежания рассеяния помыслов и сетей вражиих» (В — 472). Этот же автор сказал: «непрестанную память Божию каждый может сохранять по своей вере» (В — 247). «Имеют долг все христиане, от мала до велика, — читаем мы в житии св. Григория Паламы, — молиться всегда умною молитвою: Господи Иисусе Христе, помилуй мя! Так чтобы ум их, сердце навык имели всегда изрекать священные слова сии… Бог не заповедал нам ничего невозможного… Почему и это можно исполнить всякому ревностно ищущему спасения души своей. Ибо если бы это было невозможно (для мирян), то было бы невозможно для всех вообще мирян, и тогда не нашлось бы столько и столько лиц, кои среди мира исправляли сие дело непрестанной молитвы, как следует, из коих да будет представителем многих других такого рода лиц отец святого Григория Солунского, дивный оный Константин, который при всем том, что… занимался каждодневно государственными делами, кроме своих домашних дел, как имевший большое имущество… жену и детей, при всем был неотлучен от Бога и… привязан к умной непрестанной молитве. Премногое множество было и других подобных, которые, живя в мире, всецело были преданы умной молитве» (из жит. св. Гр. Пал. — Доброт. V, 517, 518).