Лев - Конн Иггульден

Перикл почувствовал, что расплывается в улыбке. Он со своей больной ногой к выводу пленных отношения не имел. Его роль была незначительной, хотя, да, кто-то же должен был выбрать правильное место и не позволить гребцам уснуть. Ему было приятно.

– Непредвиденных трудностей не возникло?

Кимон выпрямился и посмотрел на луну, как на врага, с которым нужно покончить до восхода солнца. Он осторожничал, и Перикл понял это еще до того, как друг покачал головой.

– Пришлось оглушить одного из наших людей, но мы сначала разбили лампу, так что он ничего не видел. Парень наверняка считает, что они сбежали сами, без посторонней помощи. Ну, давай. Артабаз уже почти встал. Помоги мне затащить его в лодку к остальным. А потом я отдохну без них.

– Ты разве не с нами?

– Нет. Нам с Аристидом нужно вернуться на корабль до восхода солнца. Если нас не будет на месте, возникнет слишком много вопросов. И тогда все наши старания пропадут зря. То же относится и к тебе. Если дело затянется, если встанет солнце, спрячь лодку и жди сумерек. Я скажу, что ты на одном из наших кораблей подсчитываешь припасы. Ты как, в порядке? Ну тогда помоги мне с ним.

Вместе они подошли к постанывающему Артабазу. Перикл пробормотал на персидском извинение, одну из немногих фраз, которые успел выучить. Артабаз в ответ разразился длинной тирадой, но афинянин только пожал плечами и повторил то, что уже сказал.

Вдвоем с Кимоном они подняли перса на ноги и передали в руки гребцов, которые накинули на него одеяло и занялись другими. За Артабазом на борт поднялись двое мужчин, один из которых посмотрел свирепо на Перикла и протянул связанные в запястьях руки, словно требуя, чтобы его освободили от пут. Перикл потянулся за кописом, но Кимон тронул его за руку.

– Не надо. Оставь его связанным. Уж больно ловок да хитер, я ему не доверяю.

Лишь теперь Перикл вспомнил ту комнату с колышущимися голубыми и золотыми занавесками и мужчину, стоявшего с поднятым мечом. Он кивнул, соглашаясь с Кимоном, протянул руку женщинам и подмигнул, когда они улыбнулись. Последней шла та, которая осталась в его памяти. В лунном свете она была так же прекрасна.

– Нас убьют? – спросила она по-гречески.

Кимон покачал головой:

– Нет, вас отпустят. Мы доставим вас на большую землю и освободим.

Женщина порывисто подалась вперед и поцеловала Кимона, он не смог отстраниться. Да и не особенно старался, подумал Перикл. И действительно, Кимон обнял ее за талию и притянул к себе. Холодно наблюдая все это, Перикл подумал о Фетиде.

Персиянка ахнула, когда Кимон отпустил ее, стыдливо отвернулась и, ступив в лодку, села на скамью рядом с братом. Тот уже закипал от злости, но ничего не сказал.

Места на всех едва хватило, но Перикл надеялся, что сумеет оттолкнуть лодку от берега. Повязка снова намокнет, с горечью подумал он. Впрочем, она и высохнуть толком не успела.

– Дальше решай сам. – Кимон поднес к губам костяшки пальцев. – Помни, если будут какие-то сомнения, укройся на день и повтори попытку завтра вечером. Когда все закончится – мы ничего не видели, ничего не слышали.

Он обращался не столько к Периклу, сколько к гребцам. Все закивали, хотя и сидели уже осовевшие:

– Хорошо.

Вдвоем они уперлись в корпус лодки, толкая ее по мелководью. Запрыгивая на борт, Перикл ударился икрой и задохнулся от боли.

– Да убережет Посейдон таких дурней, как мы, – произнес Кимон, и в его голосе послышалась улыбка.

Перикл поднял руку, гребцы опустили весла, и лодка пошла сама.

* * *

Тревожный звук рога разлетелся над заливом сигналом боевой готовности всему союзному флоту. Гоплиты на палубах потянулись за снаряжением и доспехами. Гребцы спрыгнули вниз, оставив недоеденный завтрак, заняли места на скамьях и загремели веслами. Команды подняли якоря, и корабли зашевелились, словно проснувшиеся шершни.

Когда угроза так и не проявилась, люди постепенно успокоились, не видя оснований для догадок и предположений. Павсаний, как правило, не устраивал учебных тревог, но те, кто плавал с Ксантиппом, знали, как это бывает. Тем не менее спартанские корабли в полусонное состояние уже не вернулись. С восходом солнца Павсаний поднял на корме черный флаг, созывая командующих на флагманский корабль.

Аристид и Кимон увидели сигнальный флаг каждый с палубы военного корабля. Они по крайней мере знали, в чем причина тревоги и что это все значит. Один за другим афинские корабли снова встали на якорь. Павсаний как наварх действовал в пределах своих прав. С кораблей спустили лодки, и триерархи с архонтами отправились к спартанцу, бывшему среди них старшим.

Аристиду не нравилось, когда его куда-либо вызывали. Не нравилось и то, что на спартанском флагмане он будет один. Он предполагал, что ему предложат прибыть на остров и объяснить, как пленные персы исчезли ночью из заключения. Высаживаясь на борт спартанского военного корабля, он оказывался в ужасно невыгодном положении. Другие не испытывали подобного рода опасений, но они и не были ни в чем виноваты.

Ему не понадобилось много времени, чтобы спуститься в покачивавшуюся за кормой маленькую лодку. Перикл еще не вернулся, это Аристид знал точно. Заметят ли его отсутствие? Несмотря на то что его отец пользовался огромным уважением, молодой афинянин не имел никакого высокого звания. Аристид уже представлял, как весь их план рушится и… Он стиснул зубы. Что сделано, то сделано. Сейчас им остается только одно: быстрее думать и довести дело до конца.

Невдалеке он увидел Кимона, стоящего на одном колене в лодке, которая уже подошла к флагману. Архонт успел заметить, что спартанские корабли сблизились с кораблями Коринфа. Сам собой напрашивался вывод, что остальному флоту Павсаний уже не доверяет.

Лодка подошла к спартанскому кораблю, и Аристид поднялся, чувствуя себя настоящим стариком. Флагман приближался, надвигался, становился все больше и больше. Он посмотрел на спускающиеся к воде деревянные перекладины. На палубе виднелись люди в красных плащах. Волнение усилилось, и военный корабль то устремлялся вверх, то стремительно падал вниз. Аристид, конечно, уже промок – в море невозможно сделать что-либо, не промокнув. Отказавшись от помощи гребцов, он взялся за веревку и стал подниматься. Ему пришлось остановиться, когда корабль надвинулся на него, но руки не подвели, и хватка не ослабла. Галера качнулась назад, и он, воспользовавшись этим движением, переступил, пошатнувшись, на палубу. Внизу его лодка уже отплыла, уступив место другой.

Первое, что бросилось Аристиду в глаза на палубе, – это присутствие спартанских воинов: в плащах, с оружием, готовых к бою. Единственным намеком на то, что здесь