Дефиле озорных толстушек - Елена Логунова

– Какая пижама?!

– Ночная! – с нажимом сказал Зяма.

Тут я призадумалась. Братец упорно называет меня Серегой и изъясняется загадками. Что бы это значило?

– Ты хочешь сообщить мне что-то важное, но не можешь говорить прямо? – спросила я.

– Молодец, Серега, соображаешь! – похвалил меня брат.

– Это как-то связано с ночными гостями? – осенило меня. – В доме посторонние?

– Серый, ты гений! Так вот, насчет пижамы.

– Зяма, что такое пижама? Убей, не пойму! Намекни как-нибудь! – взмолилась я.

– Небесная пижама! – восхитился наш дизайнер.

– Небесная пижама, небесная пижама, – забормотала я. – Не знаю! Мамуля, дай синоним!

– К небесной пижаме? – с готовностью включилась в игру наша великая писательница. – Небесная – неземная, райская. Ночнушка, пеньюар, спальный комплект…

– Райская ночнушка? Ночной клуб! – догадалась я. – Небесная пижама – это ночной клуб «Райский птах»!

Точно, когда я звонила Зяме, чтобы узнать адрес этого заведения, он тоже конспиративно называл меня Серегой!

– Все правильно, но лучше бы ты эту пижаму не покупал, Серый! – посетовал брат.

– Не надо было ходить в клуб? – перевела я. – А почему? Что случилось? У меня из-за этого какие-то неприятности?

– Да.

– Это связано с теми гостями, которые сейчас пришли к вам с папулей? Они по мою душу?

– Размер точно твой.

– А кто они такие?

– Фасон такой же, как у Дэна.

– Дэн – это Денис Кулебякин? – смекнула я.

– А этот сине-голубой цвет мне совсем не нравится, он какой-то казенный! – заявил Зяма.

Пока я поняла только, что ко мне на дом среди ночи пришли сине-голубые мужики, у которых есть что-то общее с Денисом Кулебякиным. Он не голубой, значит, компанию педиков можно исключить. Синих покойников тоже. Может, это группа моих поклонников, упившихся до посинения? В казенном доме нажрались и пришли? Или синего цвета у них только одежды? У Дениса я видела только одну сине-голубую рубашку, форменную… Ой!

– Зяма! За мной, никак, менты пришли?!

– Конечно, Серега, еще увидимся! – сказал на это великий конспиратор и положил трубку.

Вот это да! Округлившимися глазами я посмотрела на замолчавший мобильник, на выжидательно затихшую мамулю, а потом на неплотно прикрытую дверь. Не отрывая взгляда от светящейся полоски вдоль косяка, я подкралась и тихонечко ее приоткрыла. Осторожно выглянув в коридор, я буквально в метре от себя увидела квадратную мужскую спину в милицейской рубашке. Мент дремал, уронив голову на руки.

Я отшатнулась, плотно притворила дверь и прижалась к ней спиной. Что происходит, кто бы мне объяснил? Брат предупредил, что мной интересуется милиция. Так сильно интересуется, что люди в погонах среди ночи пришли ко мне домой, а потом и в больницу. Причем интерес этот как-то связан с ночным клубом «Райский птах»… Ничего не понимаю!

– Выйти из палаты можно и через балкон, – сказала наблюдающая за мной мамуля. – Всего-навсего второй этаж, с твоим ростом спуститься с трехметровой высоты труда не составит. Или ты уже раздумала идти в морг?

– Не раздумала! – Я тряхнула головой, на пол снежной пылью посыпался крахмал, и под моими ногами забелел небольшой солончак.

Это напомнило мне о Солонцове, и я сунула бумажный листок с его фамилией в единственный карман ночнушки.

– Ладно, буду разбираться с проблемами в порядке их возникновения, – решила я.

– Весьма разумный подход, – одобрила мамуля.

Она вылезла из постели, поискала тапки, нашла только одну, раздумала обуваться и прошлепала к окну босиком. В четыре руки мы открыли стеклянную дверь и вышли на балкон.

– Дюша, хочешь, мы снимем с кроватей простыни и свяжем из них веревки? – зябко переминаясь на бетонном полу, предложила не в меру инициативная родительница.

Я перегнулась через перила, оценила высоту и решила:

– Нет, это будет уже слишком! И так спущусь.

Ноги у меня длинные, переступить через перила – раз плюнуть. Я развернулась к балкону лицом, вцепилась в прутья ограждения, улыбнулась мамуле и скользнула вниз. От земли до моих болтающихся в воздухе пяток было меньше метра, так что я смело разжала руки и прыгнула.

– Все в порядке? – спросила сверху мамуля.

– В полном!

Матушка сбросила мне оставленную на балконе обувь и заиндевелую бутыль с минералкой. Я спрятала ее в складках ночнушки, обулась и зашагала по пустому больничному скверу к одноэтажному зданию, где помещался морг.

Вася Зрякин, студент третьего курса медицинской академии, впервые остался на ночном дежурстве в морге один. Его товарищ Миша Травкин, тоже студент, только уже пятикурсник, отпросился с работы, потому что его жена Таня вечером надумала рожать. Миша непременно хотел присутствовать при родах, чтобы потом Танька не могла сказать, что его участие в процессе ограничилось муками зачатия.

– Ладно, Васек, не тужи! – ободряюще похлопал напарника по плечу Мишка, отправляясь в роддом. – Вот вернусь из царства жизни, и напьемся мы с тобой так, что мало не покажется!

Смекнув, что он один остается сторожить царство смерти, Вася решил не дожидаться возвращения Мишки и напиться заранее. Он надеялся, алкоголь добавит ему бодрости, что, общем, и случилось. Компания тихих бессловесных граждан, лежащих на полках и каталках, его не пугала. Вася покойников не чурался, а после третьей рюмки даже начал обращаться к ним с речами философского характера. Покойники в разговор не вступали, но студента это не смущало. Он нащупал интересную тему, которая непосредственно касалась подотчетных усопших.

Вася углядел мистическую связь между фамилиями покойников и причиной их ухода в мир иной.

– Возьмем, к примеру, утопленника Донцова! – вещал он, некультурно показывая на примерного утопленника пальцем. – Ведь его фамилия ясно говорит, что ему на роду было написано закончить жизнь на дне! А Шнуркова, которую убило током? С такой фамилией разве можно было дергать неисправный электрический шнур? А этот новенький, который отравился соленьем? Он Солонцов!

Вася замолчал, чтобы глотнуть тонизирующей водки, и с некоторым сомнением посмотрел на Пыжикова, которого насмерть задавил «КамАЗ». Прямой связи между фамилией жертвы ДТП и характером его трагической гибели вроде бы не было.

– Должно быть, он пыжился посреди дороги! – почесав в затылке, рассудил Вася и задумался о том, какую кончину сулит ему собственная говорящая фамилия – Зрякин.

– То ли я сделаю что-нибудь зряшное, то ли узрю что-нибудь не то, – вдохновенно фантазировал будущий медик. – Например, стану очевидцем преступления, и меня уберут, как ненужного свидетеля. Или увижу что-то страшное и испугаюсь до смерти!

В этот момент ему казалось, что напугать его невозможно. Вася наполнил рюмку, поднес ее к темному оконному стеклу, чтобы чокнуться со своим отражением, – и понял, что уже чокнулся! За окном на крыльце морга стояла Смерть с косой.

Она небрежно помахивала косой, похожей на клюшку для гольфа, нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и недвусмысленными жестами давала Васе понять, что хочет войти.

– Офигеть! – хрипло молвил студент.

– Вот и смертушка твоя пришла! – под нарастающий в ушах звон бубенцов злорадно прошептал внутренний голос.

– Не пущу! – побелевшими губами прошептал в ответ Вася.

Смертушка сунулась к окну и приложила к стеклу растопыренную пятерню. Рука ее (старательно охлажденная на бутылке с ледяной минералкой) была такой холодной, что стекло затуманилось.

– П-приходите завтра! – отчаянно выкрикнул Вася, точно помня, что завтра будет не его дежурство.

Смертушка словно поняла причину его страха. Она отлепила ледяную руку от стекла, пошарила в складках ветхого савана и продемонстрировала Васе небольшую белую карточку. На ней аккуратными ровными буквами была начертана фамилия: Солонцов.

– Не за мной, значит? – отмер студент.

На усопшего Солонцова смерть с косой, несомненно, имела все права. Поэтому Вася не стал препятствовать Курносой исполнять свои обязанности. Он дрожащими руками открыл дверь и сразу же отпрыгнул подальше.

Смертушка вошла в морг, передернула плечами, почесала спину косой и коротко спросила:

– Где Солонцов?

Лицо у нее было мучнисто-бледное и шелушащееся, а голос неожиданно молодой, звонкий.

– Там! – Вася указал пальцем и захихикал, как идиот, которым он себя и чувствовал.

Смертушка из-под низко надвинутого капюшона оглядывала помещение. Вася, у которого в голове слегка помутилось, шагнул к каталке, занятой Солонцовым, и светским тоном представил его гостье:

– Смерть, это Солонцов! Солонцов, это Смерть!

Смертушка заглянула в лицо покойнику, очень по-человечески выругалась и с досадой сказала: