Мой метод: начальное обучение - Мария Монтессори

Данте, Гете, Мильтон, Рафаэль, Вагнер — великая тайна, чудо ума. Их творчество нельзя считать только следствием элементарного наблюдения и рассуждения. Художественное воображение присуще каждому человеку, инстинктивная потребность создавать прекрасное силой духа. Развитие этого инстинкта приводит к бесценным сокровищам искусства, рассеянным, словно крупицы золота, там, где кипит человеческая жизнь, где ум успевает созреть в покое. В каждом районе, где сохранились следы прошлого, мы найдем местные формы живописи, поэзии, музыки, местную мебель и песни. Эти разнообразные творения человеческой души оберегают ум и поддерживают его потребности, как переливчатая раковина оберегает нежного моллюска.

Кроме наблюдений за материальной реальностью, есть еще творчество, отрывающее человека от земли и уносящее в высший мир, где душа раскрывает все свои таланты. Однако никто не скажет, что люди создают произведения искусства из ничего. То, что называется творчеством, в действительности представляет собой своеобразное соединение, сочетание в определенном порядке исходных материалов, получаемых нами из окружающего мира при помощи органов чувств. Вот основной принцип, изложенный в древней поговорке: «Nihil est in intellectu quod prius non fuerit in sensu». Мы не умеем вообразить то, чего никогда не ощущали. У нас даже не будет слов, чтобы выразить нечто, выходящее за рамки привычного. Воображение Микеланджело не смогло наделить Бога иным обликом, кроме величественного старца с белой бородой. Желая представить вечные муки ада, говорят об огне. Рай чудится светом. Слепые и глухонемые с рождения ничего не знают о том, что не доступно их восприятию. Известно, слепые с рождения представляют цвета, как звуки. Красный цвет кажется им звуком трубы, бледно-голубой — нежной музыкой скрипки. Глухие, читая описание прекрасной музыки, представляют красоту живописных полотен. Вдохновение художников, поэтов в высшей степени чувственно. Не все органы чувств, создающие тот или иной тип воображения, равнозначны. Есть преобладающие. Музыканты прежде всего слышат. Они описывают мир звуками. Трели соловья в тишине леса, постукивание дождя по одинокой крыше — все может стать источником вдохновения для гениального композитора. Остальные же услышат только тишину и шум. На визуала, напротив, большее впечатление производят формы и цвета. Движение, гибкость, напор, ощущение мягкости, шершавости предопределит содержание описания у людей, у которых доминирует тактильное, мускульное восприятие.

Есть те, чье восприятие не связано с органами чувств. Они ведут напряженную духовную жизнь. Их внутренние образы не продукт воображения, а непосредственное восприятие реальности. Не только наблюдения обычных людей подтверждают существование этих внутренних впечатлений, но и то влияние, которое они оказывают на душу человека. «Божественное откровение, — говорит святая Тереза, — это огромная радость, обогащающая душу, свет, мудрость и предвиденье». Но если бы мы захотели описать подобные впечатления, не связанные с органами чувств, все равно нам пришлось бы воспользоваться чувственным языком. «Я слышал, — говорит блаженный Раймонд де Капу, — голос не из воздуха, но он произносил слова, достигавшие моего сознания и моих ушей. Я их понимал яснее, чем то, что произносится внешними голосами. Я не смог бы воспроизвести этот голос, если можно назвать голосом нечто беззвучное. Этот голос создавал слова и представлял их моему сознанию». Житие святой Терезы наполнено описаниями подобных событий. Так она пытается дать нам понять, пользуясь совершенно неподходящим здесь языком чувств, что есть видимое не глазами, но душой.

Ощутима разница между внутренними образами, возникающими у профанов, совсем не святых людей, и галлюцинациями сумасшедших.

У сумасшедших, вследствие возбуждения коры головного мозга, старые образы, сохранившиеся в сенсорной памяти, воспроизводятся и проецируются вовне, где, по причине их внешней сенсорности, воспринимаются больными как реальность. Они видят некие фантомы, слышат голоса, преследующие их. Это жертвы патологических состояний. В их личности проявляются признаки органических нарушений, сопровождающиеся разрушением психики.

Итак, за исключением непосредственных внутренних образов (чрезвычайно редких и совершенно не обязательных для достижения святости, образов, которые могут стать объектом изучения специалистов, например теологов или членов английского общества психических исследований, но не входят в сферу образования), единственный материал для нашей интеллектуальной деятельности — то, что дают нам органы чувств. Воображение не может иметь другой основы, кроме сенсорной.

Сенсорное развитие, подготавливающее к точному восприятию всех отличительных признаков предмета, лежит в основе наблюдения за вещами и всеми явлениями, доступными нашим органам чувств. Следовательно, помогает собирать материал для воображения.

Творческая фантазия не может опираться только на сенсорику. Это не бесконечное нагромождение образов света, цвета, звуков. Это конструкция, непосредственно связанная с реальностью. И чем теснее связь с формами внешнего мира, тем выше ценность творчества. Даже представляя нереальный, сверхчеловеческий мир, воображение остается в границах, напоминающих о реальности. Человек творит — но по образцу божественного творения, в которое он материально и духовно погружен.

В литературных произведениях, например в «Божественной комедии», мы любуемся постоянным возвращением высочайшего гения к вещам материальным, ощутимым, сравнение с которыми дает наглядное представление о вымысле.

Как голуби на сладкий зов гнезда,Поддержанные волею несущей,Раскинув крылья, мчатся без труда,Так и они, паря во мгле гнетущей,Покинули Дидоны скорбный ройНа возглас мой, приветливо зовущий.

(Песнь V, «Ад»)

И словно тот, кто, тяжело дыша,На берег выйдя из пучины пенной,Глядит назад, где волны бьют, страша,Так и мой дух, бегущий и смятенный,Вспять обернулся, озирая путь,Всех уводящий к смерти предреченной.

(Песнь I, «Ад»)

Как выступают овцы из загона,Одна, две, три, и головы и взглядСклоняя робко до земного лона,И все гурьбой за первою спешат,А стоит стать ей, — смирно, ряд за рядом,Стоят, не зная, почему стоят;Так шедшие перед блаженным стадомК нам приближались с думой на челе,С достойным видом и смиренным взглядом.

(Песнь III, «Чистилище»)

Как чистое, прозрачное стеклоИль ясных вод спокойное теченье,Где дно от глаз неглубоко ушло,Нам возвращают наше отраженьеСтоль бледным, что жемчужину скорейНа белизне чела отыщет зренье, -Такой увидел я чреду теней,Беседы ждавших…

(Песнь III, «Рай»)

Сравнений у Данте много, и все они чудесны. Всякий крупный писатель, всякий опытный оратор постоянно соединяет плоды воображения с реальными наблюдениями, и тогда мы говорим, что он гениален, у него богатое живое воображение, что мысли у него ясные и содержательные.

«Как свора ищеек после напряженной погони за зайцем униженно возвращается к хозяину, повесив головы и поджав хвосты, так в эту беззаконную ночь бандиты возвращались во дворец Дона Родриго» (Мандзони «Обрученные»).

Воображение должно существовать в границах реальных вещей. Их размер, форма дают разуму силу творить. Фантазер должен располагать запасом сенсорных впечатлений. И чем они точнее и ее вершеннее, тем более значительными будут созданные образы. Сумасшедшие рассуждают о фантастических вещах, но мы не думаем:, что у них богатое воображение. Между бредом сумасшедшего и творческим образом — пропасть. В первом случае нет ни адекватного восприятия реальности, ни нормальной умственной деятельности. Во втором случае восприятие и разум тесно связаны и гармонично взаимодействуют.

Ценность творческого образа — в его оригинальности, в том, что автор объединил реальные картины и созданные воображением, чувствуя точную и гармоничную связь между ними. Если он повторил, скопировал чужие образы, он не сделал ничего. Следовательно, всякому художнику необходимо быть наблюдательным, и, переходя к интеллектуальным обобщениям, он должен, развивая фантазию, опираться прежде всего на реальность.

То же самое и в изобразительном искусстве. Художник воображает образ, не копирует, но создает его. Это созидание — плод работы его ума, в основе же — наблюдение за реальностью. Живописец, скульптор — чаще всего визуалы по способу восприятия, они чувствительны к формам и краскам мира, их гармонии и контрастам. Оттачивая свою наблюдательность, художник совершенствуется и приходит к созданию шедевра. Бессмертное искусство древних греков основано именно на наблюдении. Греческие художники, благодаря лаконичным костюмам своего времени, могли подолгу созерцать человеческое тело. Изысканная чувствительность их глаз умела отличить красоту от безобразия. Они умели создавать, повинуясь гениальным порывам, идеальные фигуры, слияние прекрасных деталей, выбранных из всего, что сохраняла их сенсорная память. Конечно, художник не просто собирает, как в мозаике, отдельные кусочки, создавая целостный образ. Вдохновенный, он видит новую форму, рожденную его гением, но эту форму питает запас его жизненных впечатлений, как кровь питает зародыш в материнской утробе.