Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Воронова постоянно удивляла эта кадровая чехарда в органах. Сергея, человека, преданного делу, последовательно прошедшего служебную цепочку, причем орденоносца — бесстыдно мурыжили, ротировали из отдела в отдел, оставляя в том же неизменном звании. А малоизвестного партийного функционера периферийного аграрного района сразу ставили на область и тотчас присваивали немаленький в органах ранг.
Да, судя по многочисленным победным реляциям, после чисток в органах вакантные места заполняли преданные партийцы. На деле же, по исконному обычаю царило кумовство, а если сказать больше, то откровенное местничество с резко национальным подтекстом. Органы вместо наглых евреев стали заполнять косноязычные малограмотные кавказцы, равнодушные канцеляристы, и прочая «идеологически выверенная» шелупонь. Кадровых русских чекистов по устоявшейся традиции постоянно прижимали, специально не давали ходу. Малый процент из этих «новых» людей приживался, а остальные, исчерпав интеллектуальный, да и чисто, физический потенциал или еще прозаичней — попросту перетрухнув, просились опять на спокойное «партийное поприще». И отпускали, вписав предварительно в кадровый резерв.
Воронов понимал, что у Кулешова, как партийного выдвиженца — никчемный чекистский опыт, а уж навыки оперативной работы, мягко сказать, нулевые. Зато новичок, как и неофиты-сотоварищи, полон амбиций и наверняка считает себя докой в делах госбезопасности.
Но к удивлению, сейчас Сергей ошибся, что с ним редко случалось при оценке людей.
Главное, здешний областной начальник не страдал местечковым апломбом. Встречаются такие излишне самоуверенные назначенцы — «я тут хозяин». Без санкции сумасброда и шагу не ступить, у них всяк обязан пребывать под контролем. Короче, эти самодуры суют везде поганый нос, пока по нему крепко не щелкнут, или ухватят пальцами, перекрыв дыхание.
Начальник областного управления не из таких, сразу же занял подчиненное положение, судя по его первым словам. Нет, никакой раболепной угодливости Вадим не выказал, держал себя с достоинством и ровно, при этом добровольно пообещал Воронову содействие по максимуму. Сергей допускал, что Кулешов, как старый партаппаратчик, да и неглупый человек, успел по доступным каналам навести справки о «дважды краснознаменном» Воронове. Потому и такое адекватное, выражаясь по-научному, поведение. Да, и в памяти работников наркомата еще не выветрился случай, когда двое представителей транспортного главка, приехав на Дальневосточную дорогу разобраться с имевшим место вредительством, заодно пересажали половину тамошнего краевого управления.
Воронов детально обрисовал начальнику УНКВД текущую ситуацию, краски сгущать не стал, но областной чекист моментально уловил посыл Воронова на вероятность крота в органах. Хотя Сергей и не распинался по этому поводу, так, к слову пришлось, высказал опасение. Впрочем, заслуживает упоминания факт, что Кулешов не стал замалчивать случай с Машковым. Хотя мог запросто положить донесение в «долгий» ящик, а потом и позабыть в куче непочатых, но на взгляд непосвященного, куда более серьезных дел. Воронов понимал, — тут сработала не профессиональная чуйка гэбэшника, очевидно, проявилось годами отработанное чувство самосохранения чиновника, как говорится, «лучше перебдеть чем недобдеть».
Начальник УНКВД занял беспроигрышную позицию: ибо каждое содействие местных органов столичным зачтется имярек с толстым плюсом, а вот, вставлять палки в колеса, — рубить сук, на котором сидишь. Лучше подчиниться и не мешаться под ногами, а в случае чего, показательно умыть руки, сославшись на уровень компетенции и соблюдение ведомственных прерогатив.
Впрочем, Сергея, в хорошем смысле, приятно удивила сметливость собеседника, доброжелательность и полное отсутствие намека на самоустранение. Кулешов не переложил оперативную связь на замов, еще оставшихся при деле кадровых чекистов. Вадим сам пообещал встретиться с Сергеем лично завтра в первой половине дня. И вдобавок согласился захватить двух самых толковых оперов, соответственно из госбезопасности и уголовного розыска.
В итоговом результате: начальник УНКВД Кулешов Семен Ефимович понравился капитану Воронову.
Тем временем начальник горотдела решил подсуетился. В дверь постучали и, получив согласие, в кабинет вплыла большегрудая девица в милицейском облачении. Пава сосредоточенно несла алюминиевый столовский поднос с чайной посудой и фаянсовой миской, доверху наполненной бутербродами и печеньем. Старший лейтенант Селезень, примкнув сзади, держал в вытянутой руке обливной чайник, должно только с плиты. Перекус как раз, кстати, грех было не воспользоваться радушием старшего лейтенанта. Сергею только и осталось, выразить тому слова признательности. Сев друг против друга, мужики быстренько поглотили бутерброды с конской колбасой и, смакуя печеньем, выпили по два стакана крепкого чая.
Настроенье улучшилось, Воронов, теперь уже не таясь, вкратце рассказал Селезню о беседе с начальником УНКВД, без лицемерной натяжки назвал Кулешова — «толковым парнем». И не теряя времени на болтовню, притянул к себе папки формулярного учета. Поверх лежало персональное дело Заславского, Сергей вчитался:
Заславский Станислав Иеронимович — 1893 года рождения, поляк, уроженец крохотного городка Лида Виленской губернии, из обедневшей шляхты. Учился во второй виленской гимназии, на первом месте в которой стояли предметы естественно-математического цикла. Что собственно и определило им выбор Варшавского политехнического института императора Николая II, который Станислав так и не закончил. Сергей, знавший польские реалии, припомнил, что в августе пятнадцатого года персонал, учебные материалы и оборудование института эвакуировали сначала в Москву, потом в Ростов и Нижний. И уже в Горьком, на этой базе, создали действующий и поныне индустриальный институт. Тут же кольнула неуютная мысль, опять всплыла Вильна, а главное — Вероника и ее отец Хаим Пасвинтер, виленские беженцы. Прямой связи с самим Сергеем нет, но при желании все что угодно лиходеи притянут за уши.
В четырнадцатом Заславского мобилизовали, но на фронты империалистической, а затем гражданской войн не попал, удачно причислен к железнодорожному ведомству. Поначалу поляк обретался в Смоленске, работал в Управлении западной железной дороги. Затем в тридцать шестом, переведен в Кречетовку на должность руководителя станционного технологического центра, в ранге заместителя начальника станции.
— Опа, ни хера себе! — чуть не воскликнул Воронов. — В самую точку попал, выходит Заславский владел текущей информацией по железнодорожному узлу. И еще одна закавыка, непонятно с какого такого перепуга, инженер поменял областной Смоленск на далекую от Москвы провинциальную Кречетовку… Тут и гадать нечего, технолога намеренно подвели к такой должности, и как раз на этой узловой станции.
Так, так… а семья Заславского… Жена, Гражина
