Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых

Валерий Владимирович Рябых

Случай на станции Кречетовка

От автора

У Александра Солженицына есть знаменитый рассказ «Случай на станции Кочетовка». Правда, при хрущевской публикации значилась «Кречетовка», из-за совпадения с фамилией главного редактора «Октября» В. Кочетова. Рассказ как рассказ.

Но я-то знаю эту станцию Кочетовку — огромная узловая станция, одна из крупнейших в СССР. А у Солженицына это какой-то железнодорожный полустанок, судьбой которого ведает затюханный тыловой лейтенантик Зотов. По Станиславскому — не верю!

Понятен пафос Солженицына, развенчан культ личности, молодой автор попал в самый фарватер «оттепели».

Но меня как-то все это заедало. Поэтому я написал свою «Кречетовку» — роман «Случай на станции Кречетовка».

А так как в печати он никогда не выйдет, ибо живем в мире, где правит бабло, решил предложить его всем для свободного прочтения. Так, что — читайте.

Успеха Вам.

Валерий Рябых

Глава 1

Весть о жестоком убийстве снабженца Семена Машкова и о пожаре, спалившем домишко холостяка, облетела Кречетовку в полчаса. Да и немудрено, ибо поутру «женская половина» поселка обреталась на станционном рынке, покупая втридорога, или обменивая на носильные вещи июньскую зелень и ранние овощи у окрестных колхозников. А мужья и сыновья домохозяек, не взятые на фронт по здоровью или броне, успели обсудить эту новость на утренних пересменах в линейных предприятиях.

Люди мололи, конечно, чепуху, но одно знали твердо — убийство и поджог дома не случайное совпадение, а намеренная жестокая расправа.

Семена нашли возле здания узлового клуба — громадного красавца, скорее уместного областному центру, нежели рабочему поселку. Тело в неестественной позе распласталось на асфальтной дорожке, проложенной к забытой в войну танцплощадке. Даже на взгляд дилетанта, — обыкновенной поножовщиной или, на худой конец, злодейским грабежом тут не пахло. Интенданта ОРСа не только умело зарезали — мужчине выкололи глаза и откромсали язык. Такого изуверства в обильном криминальном прошлом Кречетовки еще не случалось.

Ну, ладно, убили и надругались — зачем же еще и дом-то сжигать? Вот загадка, так загадка…

Предположений было много, но главное из них — Сенька пострадал на любовной почве, мужик холостой, ходок еще тот. Только уж месть вышла излишне варварской и удел лиходея, тут каждому понятно, — «вышка»! То, что убийцу найдут мало кто сомневался — чай, не город… Нашлись фантазеры, что подкинули даже меркантильный мотив, якобы у снабженца в кубышке спрятаны золотые червонцы, еще царской чеканки. Мол, наворовал добра у ОРСа, ну и сторговал ворованное на сторону. Что уж явная ерунда. Да и вовсе не вязалось такое скрытное корыстолюбие с еще не старым, компанейским и любящим выпить мужиком.

Вездесущие кречетовцы уже побывали на пожарище, проявив простительное для мещанской психологии любопытство, благо идти недалеко. До Садового проулка, где жил бедолага, из каждого конца жилмассива ходу не больше сорока минут. Зрелище жалкое — вместо привычного взору ладного строения остались только обгорелые стены с черными глазницами окон. Двускатная крыша провалилась вовнутрь. Горелые стропила торчат наружу, как обглоданные вороньи перья. Пристройка деревянной террасы сгорела дотла, только куча серой золы в останках фундамента. Земля вокруг нещадно истоптана, заборчик поломан, везде валяются истерзанные пожитки и смешанный с грязью скарб. Пожарные приехали быстро, но домик снабженца сгорел как спичка.

Если быть честным, кречетовцев уже не удивить видом пожарищ. За год, что идет война, в Кречетовке от частых бомбежек пострадало уйма казенного и частного жилья. Порушенные и обгорелые строения, как гнилые, сломанные зубы в щербатом рту, черными провалами зияют на ровно проложенных улицах поселка. Но ту беду творил поганый фашист — лютый враг, вызывающий злобу и ненависть. А вот кто здесь приложил подлую руку?.. Вот в чем загвоздка для жителей поселка. Такая неопределенность рождала подозрительность и страх.

Однако людское любопытство, как говорят, пуще неволи. Нашлись даже такие, кто навострил лыжи в старую местную больничку (труп свезли в тамошний морг), чтобы из первых уст — от болтливых санитарочек, разузнать о неслыханном членовредительстве. А коль повезет, то даже и увидеть «растерзанные» останки.

Будь Машков человеком непримечательным, тихой мышкой — убийство знакомого не вызвала бы такого бурного ажиотажа среди обывателей. А он мужчина видный. Не то чтобы ростом вышел, или какой приметной статью, нет, но имел редкое свойство — быть среди людей центром внимания, центром притяжения. Где Семен там шутки и прибаутки. Даже в озябших до дрожи людей, томившихся в очереди к колонке (подачу воды часто перекрывали), малый вносил ноты оптимизма. Снабженец имел способность менять настрой толпы с дрянного на бодрый. Он как «массовик затейник» мог подобрать душевные ключи к разнородным типам людей. Не сказать, что его любили, но Машков являлся для большинства своим в доску парнем. Ну ладно, скромные работяги и домохозяйки… но даже местные урки и станционная шпана, коих с избытком водилось в Кречетовке, своеобразно уважали Семена. И не из-за того, что держал себя по-блатному, или давал безотказно на выпивку, — жаловали так просто… Да и величали «земелей», «кирюхой» — и все тут. Надо честно сказать: смерть снабженца никого не оставила равнодушным.

И вот, наиболее любознательные индивиды зажухались в зарослях сирени, что дико росла в обширном парке напротив здания поселкового совета. Половину барачного строения занимало отделение милиции. Собрались две группы смельчаков, делавших вид, что не замечают друг друга. В одной, относительно взрослой, заводилой оказался местный блатной по прозвищу Космыня. Главарь на присущей молодчикам фене растолковал шпановатым приятелям, что их задача — выведать, кого «мусора» потащат на допрос, ну, или кто сам придет «стучать». Вторая группа состояла из окрестных ребят — старшеклассников. Школа-десятилетка расположилась по другую сторону тенистых аллей. Здешние урочища пацаны изучили вдоль и поперек, оттого выбрать удачный наблюдательный пункт мальцам не представило труда. Школьники, начитавшись Конан Дойла, возомнили себя заправскими сыщиками, ничуть не хуже Шерлока Холмса. Правда, конкретной цели перед ними не стояло, ребята следовали лишь «спортивному интересу».

В десять утра, как по заказу для затаившихся «разведчиков», у поссовета остановилась запыленная эмка-воронок. Из передней дверцы вылез долговязый милиционер с кубарями в синих петлицах и скорым шагом, чуть ли не бегом, припустил в отделение. Следом за ним, уже не спеша, вышли из «эмки» средних лет худощавый пехотный капитан и второй, пониже ростом, плотного сложения, во