Случай на станции Кречетовка - Валерий Владимирович Рябых

френче с двумя шпалами на темно-красных петлицах — явно большой начальник. Командиры закурили, и стали мирно беседовать, лениво прохаживаясь по дорожке.

— Селезень, сука! — отрекомендовал гэбэшника Космыня. — Бугор городской управы… второго, вояку, не знаю, наверное, с военной комендатуры… Смотри, братва, сейчас нашенские «властя» на полусогнутых подвалят.

Не стоит быть провидцем… В самом деле, вскоре, на ходу застегивая ворот кителя, поспешал местный участковый. Следом за ним из другой двери трусил председатель совета Игнатов, рано облысевший толстячок в полувоенном френче, чиновник уже загодя обтирал пот с лысины.

— Товарищ старший лейтенант госбезопасности, младший лейтенант милиции Филишин по вашему приказанию прибыл, — как можно громче отрапортовал служака и подобострастно встал навытяжку.

— Чего орешь? — одернул милиционера Селезень, и что-то добавив, лениво протянул кисть председателю совета. Тот нежно пожал ее, аж двумя руками, и быстро-быстро залепетал, словно в чем-то оправдываясь. Чекист прервал излияния Игнатова угрожающей репликой:

— Потом… потом с тобой разберутся…

Толстяк, застигнутый врасплох столь страшными словами, мгновенно осекся, посерел в лице и отошел в сторону, потупил голову.

— Садись вперед, — скомандовал Селезень участковому. И приказал в сторону посыльного милиционера: — Покарауль тут, Семченко! — И уж тихо предупредил капитана: — На место убийства ехать нет смысла, давно затоптали. Так со стороны посмотрите на узловой клуб, чтобы иметь общее представление, — усаживаясь поудобней, покряхтывая, добавил: — Пожарище наши облазили, ничего путного не нашли, одно горелое шмотье. Естественно, от бумаг и денежной наличности и следа не осталось. Прокатим мимо потихоньку, чтобы внимания зевак не привлекать. А после поедем в узловую больничку, у них главврач мужик что надо, хирург еще старой закваски, такие люди теперь на вес золота.

Проводив бегающими глазами отъехавший «воронок», Космыня пояснил приятелям:

— Сычи на место поехали, смотреть, где жмура обнаружили. Потом труп обнюхивать станут. Так что… двое останутся, — ткнул пальцем в самых молодых, — остальные поканали отседова!

Догадливые школьники также смекнули, что эмка направилась в сторону клуба, но из-за отсутствия иерархии в собственных рядах, всем скопом метнулись в том направлении.

* * *

Кречетовка известна на всю Россию еще с дореволюционной поры. Созданная в год смерти Карла фон Мекка — главного подрядчика Общества Московско-Рязанской железной дороги, к началу нового века она стала крупнейшей на юго-востоке страны сортировочной станцией. Постепенно, с годами, вокруг образовался густо заселенный рабочий поселок. Кварталы которого длинной виноградной гроздью облепили необозримое паровозо-вагонное царство. Станцию, удобства ради, по ходу движения расчленили на отдельные уделы: Кречетовка три, два, четыре, один, пять. Почему назвали в таком загадочном порядке — ведомо только «отцам основателям»…

Разумеется, на узле имелись паровозное и вагонное депо, и несчетное количество железнодорожных служб и предприятий, каждое имело собственную контору и огражденные заборами службы. Трудно представить — сколько нужно людей, чтобы обслужить такую махину, растянутую на пять километров. Поначалу при строительстве станции подвизались артельщики и «охотники» из окрестных сел и деревень, расположенных в пешей доступности. Да и имя Кречетовке дали по названию соседнего старинного торгового села. Затем густо повалил мастеровой люд из ближнего города и окрестного уезда, а позже, при советской власти и из окружающих районов и областей. Народу уйма, с семьями, с малыми детьми — платили как нельзя лучше, такой шанс еще поискать по жизни.

Вот и строились, громоздили собственные домишки поближе к месту работы. Вагонники — рядышком с вагонным, паровозники с паровозным депо, да и другой рабочий люд поблизости. Для привлеченных со стороны специалистов дорога построила казенные строения с многокомнатными квартирами. Высоколобому инженерному персоналу возвели три каменных дома, изысканной столичной архитектуры — с рустованными, ажурной кладки стенами, замысловатыми оконными проемами, парадными лестницами, не хватало лишь кариатид и атлантов под балконами. Но зато — все удобства в наличии. В губернском городе такого жилья еще поискать.

При новой власти бытовые аппетиты инженеров, конечно, уменьшились, однако числом спецы резко прибавили. Пришлось строить так называемые итээровские дома: двухэтажные, простенькие по стилю, одни рубленные из бревен, большинство же засыпных, оштукатуренных по фасаду.

Но советская власть и Наркомат путей сообщения проявили неслыханную заботу и о простом рабочем человеке. В конце двадцатых годов, по единому генеральному плану поселка было выстроено свыше сотни типовых четырехквартирных домов с собственными приусадебными участками и коллективными сараями. Представляете — четыреста семей рабочих железнодорожников получили бесплатное жилье! Пусть удобства на улице, пусть топить печь, но зато — какие хоромы! Просторные комнаты, высоченные потолки, светлые окна, — одним словом, благодать! Жилмассив разместился на Третьей Кречетовке и назывался «Комстрой». Прямые улицы с тротуарами, палисадники ограждены однотипным штакетником. Дождались люди — пришло светлое будущее!

И народ понимал, и ценил проявленную заботу о трудящихся. По чистому зову души кречетовцы разбили напротив домов цветочные клумбы. Улицы «Комстроя» вели к парку и клубу — и везде цветы, незабываемо красочно было в конце лета, когда расцветали гроздья махровых георгинов, — одним словом, живи и радуйся.

Необычайно расцвела Кречетовка перед войной!

Восхищал масштабами четырехэтажный клуб-дворец, с портиком из шести дорических колонн, единственный такой по Ленинской дороге. В сквере перед ним памятник вождю, — Сталин на постаменте в полный рост, как в областном городе и даже лучше. Через день крутили новые фильмы, в воскресенье шли детские сеансы, за сущие копейки. В зале на втором этаже, где в нише скульптура Ильича — танцы для молодежи по выходным, а по субботам для семейных пар. На верхних этажах и в боковых приделах комнаты кружков по интересам — развивай вкус и талант. Музыкантам выдавали инструмент, танцорам и актерам костюмы и реквизит — бесплатно. Три библиотеки: профсоюзная, техническая и детская. Во взрослых читальнях кожаные кресла, ковры и дорожки на полу, ну, как в Кремле. И везде по стенам развешаны писанные маслом картины в золоченых багетах, а на самых видных местах — портреты руководителей страны, тоже в солидных рамах. Конечно, имелся и просторный буфет, ну как без него. Главе семьи — свежего пивка, супруге — лимонадику (у ОРСА имелся ситровой цех), детишкам — мороженое или конфет. В клуб ходили отдыхать семьями. Мужчины играли на бильярде или читали свежую прессу, женщины больше толпились у стола закройщицы или заседали в зальчике женсовета, туда сильному полу ход закрыт. У детей свои забавы. Главным развлечением, конечно, считалось кино, но часто гастролировали артисты с концертами и спектаклями, даже циркачи и фокусники заезжали.

По той же боковой улице тянулась широченными окнами краснокирпичная школа десятилетка, выстроенная в начале тридцатых. Что поделать, теперь двухэтажное здание превратили в фронтовой сортировочно-эвакуационный госпиталь. Но до войны школа являла