Свиток проклятых - Виталий Сертаков

Кир Исайя обмяк, осунулся, точно потерял треть подкожного жира. Я глядел на него сбоку и видел не придворного мудреца, облеченного высоким саном, а уставшего, изможденного путника, обнаружившего в конце пути, что он вернулся туда, откуда шел.

– Превышняя, не гневайся на нас, – зашептал Дрэкул. – Мы раздавлены, мы обессилены. Небесные глаза погасли в Таврийской феме, воды обрушились на берег, птицы снялись с мест. Империя на краю гибели. Быть может, наше назначение как раз в том, чтобы спасти этого мальчика? Мы уверены, именно он вернет равновесие.

– Погасли Небесные глаза? – мне показалось, невидимая впервые проявила интерес. – Скажи мне, человечек с третьим оком, откуда они взялись?

– Они существовали всегда, насколько хватает памяти, – растерялся учитель.

– Пусть так. Скажи мне, как они устроены?

Наставники переглянулись в замешательстве.

– Превышняя, невозможно постичь Небесный глаз, как невозможно вставить себе глаз иного существа. Эти подарки богов принадлежат царям и стратигам, нам не позволено прикасаться…

– Упрямство и невежество! – указательный палец передвинулся в сторону Исайи. – Теперь ты, ученый головастик. Не ты ли внушаешь мальчику, что всякую истину должно подвергать сомнению?

– Это так и не так, властительница, – закивал евнух. – Я учу юного эгемона, что сомнение рождает любопытство, а любопытство рождает знание…

– Твои рассуждения абсурдны. Восхищают ли тебя оросительные системы вавилонян? Вникал ли ты в чертежи метательных машин македонцев? Разбирал ли ты с мальчиком законы постройки акрополисов?

На все вопросы кир Исайя отвечал утвердительно. Я начал понимать, куда клонит Паучиха, как ее обозвали весталки. Потому что мы действительно оказались в паутине, это был никакой не город. Но паутина, сотканная стократ сложнее ловчей сети обычного крестовика, совсем не предназначалась для поимки мух или людей. Привыкнув к сиянию зеркал, я различал множество натянутых нитей, едва слышно гудящих, едва заметно дребезжащих в вышине. Что-то происходило там, в загадочном полумраке.

– Тогда почему ты никогда не пытался узнать, как устроен Нижний мир? – задала решающий вопрос Мать.

Я предвидел, что ответа не последует. Я задал этот несложный вопрос себе, и ощутил гнетущую тревогу. Так случается, когда непременно нужно вспомнить важный сон, гадальщицы ждут от тебя хотя бы намека, но проклятое видение ускользает.

– И вы называете себя наставниками? – не меняя ровного тона, спросила Паучиха. – Отважного друнгария спрашивать бесполезно, хотя он, как младший брат стратига, не раз смотрелся в Небесный глаз. Ответь на другой вопрос, преданный воин. Простой вопрос. Отчего умельцы из твоих корабельных мастерских, изучившие десять видов самых быстрых птиц, не смогли взлететь, а толстый грифон легко взмывает на коротких крыльях? Отчего парит в дожде химера, толкаясь слабыми кожаными перепонками, а внуки Икара разбиваются насмерть?

– Птицы и другие твари созданы богами, – выдавил Лев. – Иным от рождения дарована магия воздуха…

– Замолкни, – отрезала Мать. – Вот они, головастики! Командующим флотом назначают человека, не верящего в человеческий разум. Чего тогда хотеть от рядовых матросов?

– Властительница ночей, позволь мне сказать… – я хотел опуститься на колени, но что-то меня удержало. Не честь дуки Закайя, о нет! Юное естество мое внезапно ощутило, что ждут от меня вовсе не раболепного трепета.

Мать нерожденных замолчала. Хлестал по ногам горячий ветер, гудела зеркальная паутина. В бездне отражений маленький Мануил Закайя так и не убрал в ножны сталь. Я заметил его! Быть может, имелись и другие, нарушившие закон подобий, но одного я точно заметил, и запомнил, где его искать. Превышняя тем временем ждала малейшей искры, слабого дуновения, ничтожных доказательств того, что я не зря дышу.

– Свиток Проклятых… – уста мои разомкнулись, тайна вырвалась наружу. Были ли слова мои секретом для собеседницы, которая, конечно же, никому из нас не была матерью, и даже отказывалась от собственного «Я»? Вполне возможно, для общения с Паучихой требовался совсем иной язык, но я умел лишь то, что положено наследнику фемы. Я рассказал правду, озвучивать которую мне тщетно запрещал кир Дрэкул. Я позабыл о новой коже, о надежной защите для мяса и костей, я совсем забыл о родовом поместье, и даже о желанной мести за смерть матери, что совсем непозволительно для сына дуки Закайя. Все это не стоило медного обола перед лицом мироздания.

– Свиток Проклятых, – повторил я. – Никто не знает, какие слова в нем начертаны, и дано ли нам, смертным, их прочитать. Прежде я думал, это враги моего отца призывают в помощь чужие темные стихии, которые не может укротить ни сталь, ни огонь, ни магия. Однако, ты вразумила меня, властительница. Я вижу, что зря негодовал. Я не хочу занимать чужое место. Прошу тебя об одном. Возьми у нас все, что захочешь, укажи мне путь. Если я не осилю мою ношу, я сам вернусь к тебе.

– Ты даже не знаешь, как выглядит то, что тебе предсказано найти. Как же ты намерен его опознать? – кажется, впервые всезнающая обошлась без оскорблений, и проявила слабый интерес.

– О, Превышняя. Меня, Мануила Закайя, хотели убить задолго до рождения, и причина в Свитке. Когда я найду его, растает и тень сомнений, ибо жизнь моя, как сказано одним из пророков, повиснет на волоске. Поэтому мне нужна новая кожа, способная защитить бренное тело, пока разум одолевают загадки. Укажи нам путь к мастерам Огня, они сделают для меня лучший доспех.

– Что ты будешь делать, если найдешь то, что ищешь, до того, как тебя убьют? – вежливо осведомилась Паучиха. – Как ты поступишь, если поймешь, что не можешь прочесть предначертанное? Как поступишь, если не сумеешь даже развернуть послание? Как поступишь, если поймешь, что твой слабый мозг не объемлет тайну?

Пришел мой черед задуматься над ответом. Ум мой метался во мраке. Исполинская рука над нашими головами почти не шевелилась, лиловый свет мягко струился сквозь пальцы, сто тысяч раз возвращаясь из ста тысяч зеркал. Наставники замерли, решалась наша судьба. Мне приходилось непросто. Рослый и дерзкий, я лишь внешне напоминал взрослого, оставаясь внутри заколдованным ребенком. О да, я повзрослел, но как вести спор с сущностью, юность которой, возможно, стерлась раньше, чем поднялись нильские пирамиды? Но Мать явно недоговаривала, она знала о Свитке больше, чем мои наставники. Разум мой искал ответы, и вдруг наткнулся на жаркую искру памяти. Полумрак семилетней давности сгустился вокруг, ноздрей моих коснулся жар факелов и горящей человеческой плоти. Они снова рыдали и коптились над пыточной жаровней, благородные убийцы, дальние родичи севасты Авдии, подосланные в Иллирус, чтобы погубить род Закайя. Я вспомнил проклятия, которыми они осыпали кира Дрэкула, вспомнил влажную ладонь отца.

– Превышняя, если я не справлюсь, я буду искать тех, кто верит, что мир не заперт в яйце. Если я не смогу сломать скорлупу в Верхнем мире, я припаду к твоим стопам.

– Зачем вскрывать мировое яйцо?

Я задумался.

– Потому что время на Золотом Роге ползет по кругу, как змея, закусившая хвост. Карта нашей сферы треплется по краям, и должен быть выход наружу, – я слушал себя, и удивлялся, откуда мой язык находит слова.

Мне только показалось, или Дрэкул довольно рассмеялся?

– Вы, трое, – всезнающая обратила столбы света на наставников. – Чтобы ваши бездарные мозги не превратились в жижу, мы освободим сосуд вашей памяти на четверть.

Дрэкул скрипнул зубами, Исайя застонал. Дядя Лев, похоже, не сразу осознал коварство Паучихи. Я готовился забыть четверть собственного детства, но Мать трактовала сделку по-своему.

– Вас пропустят к мастерам Огня. Это не потребует денег, но заплатить придется. Любопытный отрок, продолжай начатое. Ступайте все время вверх, лодочник ждет вас.

Зеркала дрогнули. Две блестящие колонны, не прекращая медленно вращаться, раздвинулись. Или это нам только показалось, что раздвинулись, ведь нельзя же верить зрению там, где бессильны слова. Нас встретила лестница, клянусь милостью Многоликой, за такую лестницу и Багрянородный отдал бы половину дворца! Мягкие ступени сами катились навстречу, возле наших ног они сглаживались, подобно складкам платья, и исчезали в узкой щели!

Вне сомнения, в покоях неназываемой могло найтись все, о чем не мечтали цари древности.

– Эгемон… – кир Исайя наклонился к моему уху, но я догадался прежде, чем он успел вымолвить слово.

Я помнил, как надо поступить с тем из нас, кто изменит присяге.

Глава 24. Око Изиды

– Горные волки не бросают след, – напомнил мальчик.

Хонси исправно караулил, встав на задние лапы, высунув морду наружу из траншеи. Привратник расстегнула пальто. Окуляры ее очков светились, как два рубиновых фонарика. Она сняла с шеи толстую цепь, на которой висела плоская коробка. Оракул пропищал, что волки скоро будут здесь, что он опять чертовски голоден, и что чужая боль вытянула из него все силы.