Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов

«Победа» ещё до начала войны каким-то образом связывал это имечко с контрабандой опиума в здешней округе!

– А зачем корабельному врачу опиум?! – удивился я, выслушав все эти его «кто-то, кое-где у нас, порой».

Хотя чёрт его знает, если в те давние времена кокаин употребляли как средство от насморка, может, и опиум с гашишем у здешних простых до неприличия аборигенов тоже проходили всего лишь по вполне себе невинной категории «успокаивающе-тонизирующих средств»?

Ведь критерии пресловутой «запретной незаконности», как и сами понятия «криминал» и «преступность», с течением времени причудливо видоизменяются и начинают восприниматься совершенно по-другому. Вон, к примеру, в былинных позднесоветских кинодетективах, если кто не забыл, существовали экранный злодей Шурпетов (ну просто страшный мафиози из алабашлыкской ОПГ, который сколотил огромное состояние на том, что на каком-то там консервном заводе не докладывал в аджику чеснок и перец), антикварный аферист Боборыкин (наплавив серебра из старых ложек, лил из них безделушки, которые потом успешно впаривал богатеньким лохам, предварительно проставив на них подлинное клеймо фабрики Фаберже, которое отжал обманным путём у какой-то пенсионерки) или мутный рецидивист-шабашник Молочков (этот за каким-то буем обнёс некий деревенский музей народных промыслов, но что он собирался делать с похищенным – было загадкой для телезрителей даже тогда, а проницательный участковый Анискин эту тему тоже никак не прояснил), чьи довольно смешные по меркам 1990-х (когда ни людей, ни патронов не жалели) преступления во времена брежневского другана и министра внутренних дел Николая Анисимовича Щёлокова (который при Андропове, кстати говоря, и сам угодил на карающий конец как махровый коррупционер) выглядели убедительно и где-то даже пугающе. И точно так же по умолчанию каравшееся в Юго-Восточной Азии конца XX века смертью или пожизненным заключением распространение разного рода «расширяющих границы сознания» веществ в патриархально-сонном Китае начала того же века могло считаться за вполне себе почтенный и легальный вид торговли – в конце концов, каждый делает бизнес как может…

– Тогда, если я ничего не путаю, мичман Дыбский с той же «Победы» через каких-то местных жриц любви пристрастился к курению подобного дурмана и даже дошёл до того, что как-то раз несколько перебрал и угодил в лазарет. Говорили, впал практически в нирвану, с видениями и галлюцинациями, – пояснил лейтенант.

Надо же, какие он сложные слова знает… Хотя, в принципе, чего же тут непонятного? Передоз – он и в стародавнем Порт-Артуре передоз. И ничего-то в этом поганом мире не меняется…

– Вот видите! А я услышал о «господине Ху» чисто случайно. Тут за мной с утра, видите ли, тоже попробовал увязаться, так сказать, «хвостик» из пары хитрых граждан азиатской наружности. Но я сумел их обезоружить и даже немного поговорить по душам. И, к моему невероятному удивлению, они оказались подосланы совсем не вашими жандармами или военной контрразведкой, как я подумал в первый момент…

– А кем?

– Это были некие китайские кули, который утверждали, что они здесь по поручению этого самого «Ху», который действует в сговоре с японцами.

– Погодите, что значит «были»?

– То самое и значит. В финале разговора мне пришлось их обездвижить. То есть чувствительно приложить их по бестолковым головёнкам рукояткой пистолета и связать, – соврал я. – Да вы не бойтесь, навряд ли я их насмерть зашиб, очухаются. Хотя, между прочим, убить их очень даже стоило, поскольку в самом начале нашего разговора они нагло и цинично попытались меня зарезать…

– Так надо же доложить! – прямо-таки взвился лейтенант, в голосе которого теперь появился испуг.

Вот же «военная косточка», прости господи…

– О чём вы собираетесь докладывать и кому? Я знаю лишь только то, что сегодня, в месте, про которое я у вас только что спрашивал, некие японцы, которых, вероятно, будут прикрывать люди этого самого «господина Ху», намерены с кем-то встречаться. Возможно, это даже будет кто-то из гарнизонных офицеров или чиновников, которые продались неприятелю за деньги. При этом у них самые серьёзные намерения и они придут туда вооружёнными. Но, увы, я не знаю всего об их целях и мотивах – тут одни сплошные предположения. Может быть, речь идёт вовсе не о каком-то там шпионаже, а всего лишь о контрабанде?

Японцев я в данном случае приплёл исключительно ради пущей убедительности. То, что вместо них на встречу могли заявиться какие-нибудь англичане, – не столь существенно. В конце концов, Порт-Артур сейчас осаждают не сыны туманного Альбиона и во время любой войны информация всегда выглядит более убедительной, если речь идёт о происках явных врагов.

– А зачем они тогда к вам прицепились, если это простые торговцы опием? – слегка удивился Зиновьев.

– Поверьте, это загадка и для меня. Увы, моих познаний в японском и китайском языках не хватило на то, чтобы это понять, но предполагаю, что они меня просто с кем-то спутали. Хотя почему бы не предположить, что японцы и торговцы опиумом – это действительно одна компания с общими интересами?

– И что же тогда делать?

– Ответ, увы, будет банален. Как и в предыдущем случае – пока ничего. Какую-то экзистенциальную угрозу для обороны крепости вся эта возня навряд ли представляет. Поэтому давайте сделаем вот что. Для начала я пойду туда один и попробую хоть что-нибудь выяснить. Ну а вы, коль уж я вас предупредил, будьте начеку. И, если я не вернусь сюда до утра или вдруг где-нибудь около полуночи в известном вам месте начнётся стрельба, пожар или ещё что-нибудь сверхординарное, поднимайте тревогу. Но только не раньше, чем это произойдёт. В противном случае мы с вами можем лишь серьёзно навредить сами себе. Надеюсь, вы меня понимаете, господин лейтенант?

– Вполне.

Я смотрел на него, размышляя. Ну да, вроде бы честный парняга, и, судя по событиям прошлой ночи, не трус, и не, как выражаются у нас, «караул-пессимист». Вполне себе типичный «первый после Бога», как говорят на флоте. А что, если…

Ведь может сложиться так, что нынешний вечер станет для меня реально последним здесь. И что тогда? Этот негодяй из будущего, похоже, уже успел дать японцам весьма многое из известных ему раскладов насчёт дальнейших событий этой войны. И после этого – уйти просто так, не попытавшись хоть как-то уменьшить нанесённый им ущерб? Ну уж нет, фигушки. На мой взгляд, попробовать хоть как-то «помочь нашим» всё-таки стоило. С оговоркой, что возможности для подобного у меня были, мягко говоря, сильно ограничены. Ах, если бы всё было по стандартному «попаданческому варианту» из очень плохих фантастических романов начала следующего столетия и я действовал в Петербурге, да ещё и в теле кого-нибудь