Охота на сопках Маньчжурии - Владислав Юрьевич Морозов

забор, зашли во двор и, двигаясь в нашу сторону, вот-вот должны появиться передо мной. Стало понятно, какого хрена этот мудила разоткровенничался: явно знал, что верные дружбаны уже где-то рядом, а втроём они меня типа по-любому уделают. Ан фигушки…

– Спасибо, – от души поблагодарил я китаёзу и без паузы нажал на спуск лжебраунинга. Разнообразный личный эмпирический опыт от предыдущих забросок в прошлое говорил за то, чтобы по возможности не оставлять живых свидетелей. Мало ли какие траблы и казусы могут из-за всего этого случиться.

К полному отсутствию звука при стрельбе я уже привык. А недостоверный маньчжур бесшумно распластался на земле, даже не успев понять, что умер. И только в этот самый момент я вдруг вспомнил, что опять не спросил, как его зовут, а также о том, как же на самом деле выглядит это столь заинтересовавшее господина Ху с прилагающейся пёстрой компанией иностранных шпионов «чудо». В общем, корча из себя «секретного агента с лицензией на убийство», я откровенно свалял ваньку.

Но заниматься самоедством мне не дали двое шустрых, одетых практически так же, как лежавший у моих ног свежий покойник, босоногих азиатов, неожиданно (как они думали) и с самым решительным видом выскочивших из-за ближнего сарая. У одного, облачённого в светло-серую рубаху и широкие штаны, в правой руке был обнажённый ствол прямо-таки пугающих габаритов, живо заставивший меня вспомнить пародийные похождения Лимонадного Джо. Судя по характерным формам и длиннющему стволу – какая-то гроза и отрада салунов Дикого Запада, то ли «Кольт», то ли «Ремингтон». Только эти тупые Тотошки явно забыли, что они не в Арканзасе…

Ну что, вы ждали, и вы дождались. Два беззвучных выстрела – и оба умерли, даже не успев нацелиться босыми пятками мне куда-нибудь в переносицу (или это Ван Дамм всегда начинал драку с удара ногой по мордам, а не Брюс Ли?). Как говорил неприятно-отрицательный латиноамериканский персонаж одного кино, смерть их была быстра, как падающая звезда. Осматривать трупы и собирать трофеи мне не было смысла, и я просто перемахнул обратно через забор на улицу. Если их обнаружат те, кому положено, они, скорее всего, решат, что эти китаёзы просто перебили друг друга.

Дальнейшие поиски в виде «поквартального обхода» можно было не продолжать. Конечно, на всякий случай, кто бы сюда ни пришёл, боезапас у меня практически безразмерный, но по следам этих троих рано или поздно явно сбегутся те самые «многие другие». А возможная стрельба и дополнительное количество не вписывающихся в правильную концепцию войны и осады жмуров неизбежно привлечёт внимание военных властей, которые, чего доброго, затеют тотальное прочёсывание местности с проверкой аусвайсов.

Место и время я теперь знал, «клиент» просто обязан там быть. А значит, наша с ним встреча становилась неизбежной. Прямо как в том еврейском анекдоте: «Если я пойду вон туда – там будет вокзал? Таки да, он там будет, даже если вы туда не пойдёте!»

Но всё-таки очень странно выглядели все эти пустопорожние разговоры с оттенком какой-то древней и безумной мутоты. Вот не люблю я всякие в моё время предельно опошленные дешёвыми книгами и ещё более дешёвыми фильмами артефакты, чудеса и тайны. Все эти несвоевременные забавы недоучившихся гуманитариев традиционно вносят в и без того нервную работу типа моей лишь разлад и партизанщину…

Глава 3. Разборка на последнем берегу с переходом на ненаучную фантастику рыбацкий сарай инкорпорейтед и слишком много вопросов

«Я понимать что-либо нет».

Один датчанин из телесериала «Пан или пропал»

Квантунский полуостров. Северовосточные окрестности военно-морской базы Порт-Артур. Тихая бухта в Старом городе. Вечер 22 августа 1904 г.

Как легко догадаться, на зиновьевскую квартиру я вернулся не в самом приятном расположении духа.

От постоянной работы следящей аппаратуры (а когда у тебя в мозгах постоянно проецируется карта местности, это, уж поверьте мне, утомляет) и изобилия глупых мыслей в голове появилась некая заторможенность, а поскольку вечером предстояло поработать на износ (а если совсем грубо – перестрелять энное количество в общем-то абсолютно левого народу, который неизбежно будет путаться под ногами), надо было хоть немного отдохнуть.

При моём появлении всё ещё заспанный и неумытый лейтенантский денщик Петька выглянул в сени из-за своей мещанской занавески, но, увидев, что это всего лишь я, а не хозяин, сделал разочарованно-равнодушное лицо и поспешно убрался обратно. Видимо, всё ещё недоспал, жопа ленивая.

Сняв шляпу, кобуру с «Маузером», сумку, китель и ботинки, я завалился на диван, дальновидно засунув лжебраунинг под подушку.

Как ни странно, немного поспать удалось. Хотя при этом я всё-таки чувствовал (и визуально, и с помощью аппаратуры), как Петька наконец встал, умылся и начал шляться по дому и двору. По-моему, он что-то ел, а потом занялся «хозяйственной деятельностью» – таскал из колодца воду и с помощью щепок разжигал во дворе самовар, особо не обращая на меня внимания.

Потом он внёс кипящий самовар в дом, приоделся в чистые клеша с фланелевкой и, забрав с собой испачканные в ходе ночного приключения части обмундирования хозяина, куда-то ушёл. Как я уже успел понять, сам он не только не готовил, но и не стирал, а значит, совместил поход за обедом с визитом к какой-нибудь практикующей китайской прачке. Поскольку я остался в доме, запирать двери он не стал.

Когда местное время перевалило за 14:00, приблизившись к привычному обеденному времени, автоматика засекла на улице знакомую отметку – это направлялся к дому лейтенант Зиновьев собственной персоной. И тот самый неразлучный топотун, представляющий неизвестно какое силовое ведомство, неотлучно следовал по пятам за ним, словно привязанный.

Видеть всё наперёд – опция весьма полезная. Поэтому, прежде чем лейтенант вступил на крыльцо, я успел обуться, натянуть китель и умыть лицо свежей водой, которую дальновидно оставил в сенях всё тот же Петька. В итоге вышло, что я как бы и не спал, а просто меланхолически лежу на диване в некой «научной рассеянности».

– Ну и как погуляли, мсье Рейфорт? – спросил Зиновьев, входя и вещая на гвоздик фуражку.

– Нормально, а как ваша служба, господин лейтенант?

– Прямо-таки феерически! – сказал он и, расстегнув воротник кителя, спустил, словно камень с горки, краткое и не очень внятное ругательство, которое вполне можно было охарактеризовать как матерное.

– То есть? – изобразил я удивление.

Оказывается, с самого утра у лейтенанта начались если не явные неприятности, то однозначно нечто совершенно для него непонятное. Не успел он явиться на службу, как к нему прибежал посыльный с вызовом от