Тени в холодных ивах - Анна Васильевна Дубчак

знала, что будут изучать список в ее телефоне, что наверняка заинтересуются им. И теперь я боюсь, что они вызовут его на допрос и он расскажет им все, все… Мне не по себе, Оля. Что делать? Да знаю я! Но у меня-то цель была благая – я просто хотела помочь бедной девочке избавиться от сестры-тирана. Ты знаешь, я трудно схожусь с людьми, у меня не так много настоящих друзей, но Катя… Ты не ревнуй меня к ней, просто такие, как она, достойны лучшей доли. У Кати чистая душа, она неспособна на зло, но эта Марина просто душила ее. Когда она прибегала к нам вся заплаканная и, рыдая, рассказывала, как сестра отхлестала ее по щекам только лишь за то, что она поставила ей на спину слишком горячие горчичники, мы с Валей были просто в шоке. И ведь, что самое удивительное, Катя любила ее. Всем сердцем. Вернее, это ей так казалось, что она ее любила, а на самом деле просто боялась. Так часто бывает, что жертва любит своего мучителя. Просто классический пример. Ее сестра была настоящим, просто махровым нарциссом, а это, скажу я тебе, страшные люди. Вот я и решила ей помочь… Что? Ты так считаешь? Ну, хорошо. Да-да, я понимаю, это не телефонный разговор. Что ж, я поеду к нему завтра и решу все вопросы. Если что, предложу ему еще денег. Да уж, вляпалась, это точно… Ладно, дорогая, спасибо, что выслушала. Целую.

– Ма! – громко позвала ее Валя, у которой от услышанного волосы зашевелились на голове. Она хотела уже задать самый важный вопрос, хотя до этого собиралась поговорить совсем о другом, спросить, кто ее отец, но так и не решилась.

– Да, милая? – Кристина подняла голову и посмотрела на спускающуюся по лестнице дочь. – У тебя все в порядке? Если проголодалась, я пожарю курицу. Хочешь?

Мысль, что ее мать наняла киллера, чтобы тот убил Марину Фионову, вызвала в ней самые противоречивые чувства. Она запуталась в них. Когда она только услышала «…я просто хотела помочь бедной девочке избавиться от сестры-тирана», то увидела в матери настоящего монстра, убийцу и даже успела испугаться. Но потом вдруг поняла, что все еще любит ее, что никогда не допустит, чтобы мать вычислили и посадили в тюрьму. Что она, Валя, сделает все возможное и невозможное, чтобы помочь ей избежать наказания. А если вспомнить и понять, как она, Кристина, много пережила в юности, как едва осталась жива, то, быть может, изменить свое отношение и к убийству? От этих мыслей у нее закружилась голова.

Шестнадцатилетняя Валя со своим еще не сложившимся мировоззрением, взбалмошная и категоричная, фанатично любящая свою мать и боготворящая ее, за один день узнала о ней так много, что, сама того не зная, возвысила ее и поставила на пьедестал как героиню серьезного драматического романа, сравнив ее в душе почему-то с королевой Марго.

– Ма… – Валя бросилась к матери, обняла ее, прижалась к ней. – Я так тебя люблю! Знай, что ты всегда можешь на меня положиться. Во всем.

21

Илья повез меня ужинать в ресторан. Он был счастлив, светился, излучал радость. И я искренне радовалась за него. Теперь, когда моей сестры не было, кто бы мог помешать нам наслаждаться жизнью, свободой и любить друг друга? Жизнь Ильи теперь вернется в нормальное русло, и он снова возглавит наш лицей. Хотя бы одной болезненной темой у меня будет меньше.

Мы заказали шампанское, и я напилась. Оно было такое вкусное, холодное, пузырьки пощипывали язык и небо, а голова кружилась, словно карусель. Мне просто необходимо было расслабиться.

– Кристина, похоже, предала меня, – решила я поведать моему кавалеру страшную тайну. – Она за моей спиной общалась с Мариной. Они перезванивались, прикинь? – я громко икнула. – Вот и верь после этого людям.

– Я не верю. Кристина, судя по твоим рассказам, хороший человек и не подлый. С какой стати она стала бы тебя принимать у себя, если была бы в сговоре с Мариной?

– Так вот именно это-то у меня в голове и не укладывается. Я не могу, понимаешь, не могу понять этот ход конем! Моя сестра… Ей было важно, чтобы я всегда была рядом с ней, чтобы она могла меня контролировать, но когда я уходила к Метелям, то она не видела меня и знала, что на меня там, в мастерской, влияют другие люди, что Кристина призывает меня к свободе. Да что там, она вообще искала для меня квартиру, чтобы я могла уйти из дома и жить самостоятельно. Вот уж этих планов моя сестра точно бы не одобрила. И никакой даже самый ее хитроумный план (цель которого я так и не могу понять) не позволил бы мне бывать у Метелей. Вот и спрашивается тогда, о чем они могли разговаривать? Зачем Кристина ей звонила, а моя сестра – ей? Я не понимаю!

– Какой еще план?! О чем ты, Катя?! У них нет ничего общего! Полагаю, Кристина звонила твоей сестре, чтобы высказать ей свое презрение, понимаешь? Думаю, она просила оставить тебя в покое. А твоя сестра звонила ей, чтобы наговорить ей просто гадостей, или, что еще хуже, она могла пытаться поссорить вас. Придумать какую-нибудь историю, которая свидетельствовала бы о том, что ты плохо относишься к Кристине. Чтобы прекратить твои визиты туда.

Когда я перестала чувствовать свои ноги, когда они зажили своей отдельной от меня жизнью, когда моя душа потребовала правды, причем немедленно, я набрала Кристину. За прозрачными стенами ресторана пылал закат. Я представила себе мастерскую Кристины, плавающую в малиновых сумерках. Улыбнулась. Как же я любила и эту мастерскую, и ее обитателей! Неужели я потеряла их? И Валечку… А если целью моей сестры была моя смерть? Я так четко представила себя в гробу, что на плечи мне словно лег снег… Так стало холодно и неуютно.

– Это я, – сказала я в трубку, даже не услышав ее голоса. – Кристина, скажи правду: наше знакомство с тобой было проектом моей сестры? Она хотела с твоей помощью меня убить? Чтобы я не мешала ей?

– Катя, это я, Валя, – вдруг услышала я и обомлела. – Не могла не взять мамин телефон, как увидела, что это ты звонишь. Она спит. Выпила вина и спит. Ее следователь ваш достал. Я не совсем поняла, что ты имеешь в виду…

– Твоя мама, Валечка, плотно общалась с моей сестрицей, вот! – бабахнула я в трубку, и