Рейд. Оазисы. Старшие сыновья - Борис Вячеславович Конофальский

– Потом, не сегодня, – произнёс Горохов, – без меня в ту сторону ни шагу. Не хватало мне, чтобы с тобой ещё что-нибудь случилось. Потом разбирайся за тебя с Васильком. Мне эти проблемы не нужны, у меня и без тебя забот хватает. Уясни это, Самара.

– Не волнуйся за меня, – заносчиво произнесла казачка, – за себя сама постою, если надо будет, тебя звать не стану.

И это её упрямство, и особенно этот её тон опять разозлили инженера:

– Чай иди вари, я сказал, – снова с неприятной холодностью произнёс он. – И чтобы ни шагу без моего ведома. Постоит она!

Не хватало ещё, чтобы эта бестолковая и заносчивая баба сгинула здесь, на участке, где он ставит буровую. Нет, этого никак нельзя было допускать, а в том, что этот зелёный попрыгун опасен, инженер ни секунды не сомневался, он его видел сам и понимал, что это животное представляет серьезную угрозу, и не доверять словам старателей об этой твари причин у него не было.

Оставив бурового мастера на попечение казачки, инженер направился в город, чтобы подготовиться к перовой ходке. Пока доехал, пока проверил сгруженное с баржи оборудование, приехал Толя Баньковский. Ушёл пешком, а приехал на хорошем, новом тягаче, в багажнике которого сидел бот.

– Вот видишь, наш новый партнёр оказался дельным человеком, – осматривая тягач, произнёс Горохов. – Обещал и сделал.

– Да упырь он, бандит бывший, сразу видно, – резко и недовольно отвечал Толик, – лезет в десять процентов, но часть своих затрат хочет повесить на общий баланс. Этого страшного, – он кивнул на таращившегося на них бота, – он на себя брать не хочет, говорит, что это не его имущество, это он у своего партнёра в долг взял.

– Думаешь, он бывший бандит? – спросил Горохов, сам он ничего бандитского в Мордашёве не заметил.

– А то нет?! – Баньковский подошёл к боту и заглянул ему в лицо. – У, страшила, и смотрит вон как! Прямо взгляд безумного убийцы! Вот и как с ним работать? Ты знаешь?

Инженер подошёл к боту и произнёс внятно и громко:

– Вылезай.

Бот и секунды в кузове не задержался. Сразу, хоть и чуточку неуклюже, вылез на пирс и встал рядом с Гороховым. А инженер, подойдя к редуктору, стоявшему тут же, указал на него и всё так же громко и четко произнёс, чтобы бот слышал:

– Возьми и поставь это в кузов.

– Он сто двадцать кэгэ весит, – успел сказать один из рабочих, – может, балкой поднимем?

Но бот уже нагнулся и стал ворочать редуктор, пытаясь поудобнее его взять, и, как следует ухватившись, поднял его сравнительно легко и перекинул его через борт.

– Не кидай, ставь осторожнее, – произнёс Горохов.

Бот аккуратно опустил редуктор на железный пол кузова.

– Сдвинь сюда его. Ближе сюда, – командовал инженер.

Бот залез в кузов и сдвинул тяжёлый агрегат к указанному месту.

– Обалдеть! – негромко произнёс Баньковский.

– Да, сто двадцать килограмм, как будто это десять! – восхитился один рабочий.

– И маска ему от пыльцы не нужна, что ли? – спрашивал другой.

– Нет, и на любой жаре они могут продолжать работу, только воды им много нужно и еды, – пояснил инженер и напомнил: – Начинайте грузить тягач, а пока он будет на ходке, выгружайте всё из баржи на пирс, у нас нет денег платить капитану за простой.

Как только водитель тягача сказал: «Хватит, а то в первом бархане завязнем», инженер взял с собой пару рабочих и поехал не спеша первым, показывая тягачу путь через барханы.

Тягач с гружёным прицепом – не мотоцикл, он идёт тяжело, медленно, ему, несмотря на широкие колёса, любой бархан преграда. Так что пылит он по степи, не торопясь , и правильно, лучше ехать медленно, выбирая дорогу, чем на бархан сесть и потом выкапываться из него. Стемнело, луна на небе появилась, саранча из песка выползла, полетела, зашуршала в воздухе. Стало попрохладнее. И вскоре появился свет. Это Дячин влез на камень и подсвечивал им. Приехали. Быстро сгрузили всё, что привезли. Горохов, прежде чем уехать, приказал Дячину и рабочим закопать канистры с водой под камень и ставить палатки в том месте, которое указала Самара. Затем заправить генератор, проложить кабеля, ну а установить кондиционеры в палатки они сами додумаются. После он повёл тягач обратно в Полазну. Когда приехал, Баньковский сразу начал:

– Слушай, ты же говорил, до участка километров двадцать пять, а ездили почти четыре часа.

– Это степь, Толя, а это, – инженер указал на запылённую тяжёлую машину, – а это, Толя, тягач. Он по барханам не прыгает. Да и темно. Это мы ещё быстро обернулись.

– И сколько мы так всё это наше барахло будем перевозить? – не отставал Баньковский.

– Всё это наше оборудование мы будем перевозить, пока всё не перевезём, – устало отвечал инженер, – я надеюсь, что до жары мы сделаем ещё две ходки.

– Две ходки? Да мы так тут три дня будем копаться! – возмутился инвестор. – Тут вон ещё сколько всего.

– Ты ещё не посчитал цемент и воду, – заметил ему инженер. – Думаю, что четыре дня, не меньше.

– Да Бог ты мой, ну что ж так всё долго!

Впрочем, Горохов был спокоен, и Толино нытьё не имело на него никакого действия. Он ещё в Соликамске понял, с кем ему придётся иметь дело. Поэтому только и сказал:

– Мы можем ускорить процесс, но нужен ещё один тягач.

– Эту машину Мордашёв дал бесплатно, типа за участие, а за другой тягач уже придётся платить наличными, а их мало, Калинин, а нам ещё цемент покупать.

Инженеру было даже лень вникать в эти денежные вопросы:

– Ты инвестор, ты и решай, я тебе смету с самого начала озвучил, и пока что я из неё не выбиваюсь.

Он повернулся и пошёл, оглядывая коробки с оборудованием, что бот и рабочие укладывали в кузов тягача.

За эту ночь он, как предполагал, сделал две ходки, время было половина одиннадцатого, температура была всего сорок шесть градусов, можно было ещё одну ходку сделать, но Горохов устал. Эта бесконечная пустыня, пыль, жара, ненавистный респиратор, вторые сутки без сна. Всё это вымотало его, а тут палатка, кондиционер, еда, вода, мягкий пол из войлока. Самара стоит, откинув полог, глядит, как он слезает с мотоцикла, и ждёт, приглашает его войти. Да к чёрту Баньковского с его тратами.

– Женя, – кричит он Дячину, – ты за старшего. Разгрузишь – отпускай тягач, пусть в город едет, до вечера больше возить не будем.

Еле сил хватило раздеться и поесть, завалился на войлок под кондиционер, Самара присела рядом,