Швед - Татьяна Михаль

виноват, что он прогнал меня. Мой бунт стоил мне слишком дорого.

Его верхняя губа вдруг приподнялась, он резко подался ко мне, и стал похож на мерзкую крысу.

– Я ждал, когда он вернёт меня и всё станет как прежде. Но не-е-ет, появился ты – детдомовская мразота, – прорычал он. С его губ полетели слюни. – Когда я узнал, то спохватился и сам приполз к Макару, но он прогнал меня, выставил вон из дома, в котором я жил! Ты занял моё место, Швед! Ты спал и жил в комнате, в которой сначала спал и жил я. Ты не по праву заполучил его дело. И ты слишком тупой, чтобы развить бизнес по всему миру. Живёшь как в болоте. А я…

Он словно горилла стукнул себя в грудь и выпалил:

– Моё имя в списках Форбс! Я достиг таких высот, каких Макару и не снились и до которых ты никогда не доберёшься, потому что… Повторяю, ты слишком тупой, Швед.

Я сделал вдох, короткий выдох и рассмеялся. Прямо в лицо этому дебилу.

Его рожа покрылась красными пятнами от гнева.

Качаю головой и произношу:

– И ты ждал столько лет, чтобы высказать мне свою блевотину?

Кажется, в его груди рождается настоящее рычание.

– Хан, ты к мозгоправам обращался? У тебя же сдвиг по фазе, – весело произношу я, но тут же моё лицо приобретает серьёзность, и говорю снова ледяным тоном: – Хотя уже неважно.

– Я хотел твоей смерти, Швед. Кровавой, долгой и мучительной, – снова спокойным и ровным тоном заговорил Хан. – Но мне уже неинтересно. Перегорел. Просто заберу всё, что у тебя есть, как ты когда-то забрал моё. И просто убью тебя.

За тебя, Данте. За тебя, Кеныч, хоть ты и предал меня.

Я даю Крошу знак – скрещенные указательный и средний пальцы на моём колене.

Он нажимает кнопку у себя в кармане – сигнал для снайпера.

Действие занимает три секунды.

Время словно замедляется, и я вижу всё в мельчайших деталях.

Хан замечает мой сигнал – падает с кресла на пол и красная точка на белом кресле оставляет дыру. Хан остаётся жив.

– Уби-и-ить! – отдаёт он приказ своей охране.

Я ошибся. Им хватает не полторы секунды, а всего одной.

Чётко и слажено выхватывают оружие – пистолеты, сделанные на заказ.

Я успеваю опрокинуть стул вбок и избежать пули в голову.

Перекатываюсь по полу и выхватываю свой ТТ.

Один из киллеров Хана мёртв – Крош уложил.

Двое моих ребят убиты. Блять!

Другой киллер Хана опрокидывает стол с мраморной столешницей и ведёт пальбу из-за баррикады.

У него там на хер нескончаемый магазин что ли? Или перезаряжает за пол секунды?

Вижу, что Хан намеревается уйти через окно. Стреляю в ублюдка, но промахиваюсь.

– Сука! – шиплю сквозь зубы.

Через несколько минут, показавшиеся мне вечностью, патроны заканчиваются у обеих сторон. По полу бросаю пистолет Крошу. Он его ловит. Нужно добить хановскую шавку.

Я же бросаюсь к Хану, он рычит и делает также – кидается на меня, оставив попытку сбежать. Видимо, думает, что сейчас кончит меня. Мечтай, сучий сын. Мечтай.

После этого наш мир сузился до личной борьбы. Хан быстр и зол.

Он наносит мне несколько хороших ударов, прежде чем мой кулак врезается ему в живот.

Во рту чувствую кровь, правый бок горит от боли, но я не обращаю внимания. Я сосредоточен на враге, на его прищуренных глазах, на хриплом дыхании, словно он бежал километры.

Он делает обманный выпад, и я лоханулся – попал в ловушку. Мы грохнулись на пол. Ублюдок хорош в борьбе, это его конёк. И его локоть сжимает моё горло, ногами он обхватывает мой корпус, чтобы я не смог вырваться и подняться.

Цветные круги заиграли у меня перед глазами. Каждых вдох даётся с трудом, словно в мои лёгкие вонзается нож. Впиваюсь пальцами в его руку, стараюсь оторвать её от своего горла, но урод крепко держит.

– Ты – туп, Швед. Ты сразу им стал, как только Макар тебя подобрал. Это был вопрос времени, – со злой радостью шепчет он мне на ухо. В его голосе слышу нотки триумфа. Мысленно он уже празднует победу.

Нет, сука. Не дождёшься.

Я своё никому и никогда не отдаю. И не отдам.

Растягиваю губы в кровавой улыбке и изо всех сил откидываю голову. Рука Хана сильнее сжимает горло, но мне удаётся достать и врезать головой по его морде. Слышится хруст – нос Хана всмятку.

Хватка слабеет, и я ужом выскакиваю на свободу. Дышу рвано, громко, хрипло. Горло горит огнём. Но мне плевать. Трясу головой, прогоняя темноту перед глазами и, увы, этого времени хватает, чтобы Хан мог сбежать.

Урод, мать его, сбежал!

– Швед… Он через окно… – сипит Крош.

Он ранен. Пацан, что из троих остался жив, скулит в углу. Ранение в колено.

Обе шавки Хана трупы. Но какой ценой!

Я хочу рвать, метать, крушить и убивать.

Но вместо этого беру себя в руки, достаю телефон и вызываю пацанов. Скоро тут будут менты. Нет времени с ними трепаться.

Чёрт!

Ничего я сейчас не хотел столь же сильно, как перерезать глотку Хану и наблюдать, как он истекает кровью.

Но ничего. Ничего, Хан. Мы с тобой ещё не закончили.

Глава 18

ШВЕД

Машину гоню практически по пустой дороге, игнорируя красный свет.

Дождь льёт так, словно наступил библейский потоп. Но мне плевать.

Мне кажется, я ещё никогда не испытывал подобной ярости, как сейчас. Она бурлит, кипит и взрывается во мне, чуть ли не лишая рассудка.

Едва сдерживаю себя, чтобы не натворить дел.

Трясу головой и вспоминаю, всё ли я сделал.

Раненных сдал своим докторам. Убедился, что им