Швед - Татьяна Михаль
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дал своим парням задание круглосуточно следить за рестораном. А в квартиру Хана попросил отправиться знакомому менту, который разнюхает там всё вплоть до анализа мочи ублюдка Хана. Мне нужны любые зацепки, где теперь искать эту гниду.
С силой сжимаю руль. Гнев вновь наполняет меня. А чувство вины выкручивает кишки.
Я должен был стать защитой для всех своих людей. Они должны были ощущать безопасность рядом со мной, а в итоге Данте в критическом состоянии. Крош ранен. Очень много моих людей убили. Я оставил их семьи без отцов и мужей. Конечно, я не брошу семьи тех, кто погиб. Они под моей защитой и ни в чём и никогда не будут нуждаться. Но ведь это всё парней не вернёт…
Разрушенный офис и похищенный фургон с баблом уже в расчёт не беру. Важнее всего мои люди. И я их подвёл.
Ярость словно приставила к моему виску горячее дуло, воняющее кровью, железом, порохом.
Не-е-ет, Хан, теперь я тебя из-под земли достану и заставлю харкать кровью и корчиться от боли. За своих людей, за себя, свою репутацию и за Макара.
Но сейчас мне необходимо избавиться от ярости. Хорошо помогла бы драка или избиение боксёрской груши, но, увы, я уже не пацан и телу нужен хоть недолгий отдых.
Есть ещё один вариант успокоиться – животный секс. Но почему-то не торкает, едва подумаю о шлюхах.
В мыслях сразу возникает мелкая.
И я еду к ней. Просто потому что хочется быть сейчас рядом с этой девушкой. Просто потому что я, блять, устал.
Это был очень долгий и очень дерьмовый день.
Квартира встречает тишиной и приятным нежным запахом мелкой.
С удовольствием втягиваю носом воздух.
Стягиваю с себя мокрую куртку и бросаю её прямо на пол. Скидываю ботинки и отправляюсь на поиски Яны.
В квартире темно, тихо и уютно. Как ни странно, но здесь, правда, стало уютно.
Мелкая нашлась в спальне.
Странная мысль. А где же ещё ей быть посреди глубокой ночи, как не в спальне?
Она свернулась калачиком почти на самом краю огромной кровати. Одеяло сбилось в её ногах, и я с жадным удовольствием рассматриваю девушку в лунном свете. Чёрная шёлковая и очень сексуальная комбинация на её стройном теле заставляет мою кровь кипеть.
На её груди ткань сползла, оголяя розовый сосок.
Сглатываю и ощущаю тяжесть в штанах. Член, как настоящий озабот уже готов к подвигу.
Бесшумно приближаюсь ближе и опускаюсь на пол рядом с ней.
Спит Яна спокойно. Дышит размеренно, чуть приоткрыв пухлые губы.
Хочется коснуться и провести пальцами по молочной коже. Зарыться носом в её волосы и втянуть, впитать в себя её запах. Хочется гораздо большего…
Ярость уходит, и невольно на моих губах появляется улыбка.
Меня реально отпускает. Внутри словно бы расправляется сжатая пружина и рассеивается внутренний мрак. Мне становится спокойно. Как и должно быть.
Не знаю, сколько я вот так сижу и просто смотрю на мелкую, любуюсь чертами её лица, слушаю её тихое дыхание, как вдруг она вздыхает, шевелится и открывает затуманенные сном глаза. Замирает. Задерживает дыхание. Смотрит на меня долгим взглядом и потом облегчённо выдыхает и хриплым со сна голосом говорит:
– Олег… Это ты…
И улыбается.
Она реально рада мне. Ждала.
Сколько раз писала и звонила.
– Это я, – отвечаю тихо.
– Я скучала, – произносит она. И её голос звучит так охренительно, что не сразу могу говорить и громко сглатываю.
Она тянет ко мне руку и касается волос. Они всё ещё влажные и пахнут дождём. И кровью.
Потом улыбка исчезает с её лица. Она резко садится в кровати и очень легко трогает моё лицо, словно боится причинить боль.
– Олег, у тебя кровь…
Потом она включает прикроватный свет и делает глубокий вдох. Выдыхает, но не истерит и не причитает, за что ей большое спасибо. Наседка мне не нужна.
На моей одежде кровь. Много крови. Немного моей, но в основном моих ребят.
– Ты ранен? – спрашивает она едва слышно.
Качаю головой.
– Немного набили морду, – усмехаюсь я.
– Хочешь, обработаю ссадины и синяки? – она касается моей разбитой губы, рассечённой скулы и брови.
– А ты что, уже умеешь? – хмыкаю.
Она кривится и ворчливо отвечает:
– Вот заодно и проверишь. Между прочим, интернет великая вещь.
И снова взгляд серьёзный, и в глубине небесных глаз тревога за меня. Кто бы мог знать, что это так приятно, когда о тебе тревожатся.
– Ладно. Доверюсь твоим нежным рукам, – разрешаю ей позаботиться обо мне. – Неси сюда аптечку.
Яна бодро вскакивает и бежит за аптечкой.
Мне бы снять с себя одежду, пойти в душ и отмыться, но мне чертовски лень даже двигаться.
Тело стало тяжёлым и неповоротливым. Адреналин схлынул, и я теперь ощущаю каждой клеткой тела ушибленную и потянутую мышцу. Боль пульсирует на разбитом лице. Болит горло как при самой хреновой ангине. Ноют отбитые мышцы кора.
Мелкая приносит аптечку и мокрые полотенца.
Не говорит ни слова, а молча помогает мне раздеться. Раздевает меня до трусов. С шумом втягивает воздух, когда видит уже налитые синяки на моём теле. Поджимает гневно губы и осторожно начинает оттирать с меня мою и чужую кровь. Понимает, что я не доползу до ванной. Она вообще с понятиями.
Хочется улыбаться, как идиоту, но вместо улыбки закрываются глаза.
Мелкая тем временем, обрабатывает все раны: ушибы смазывает специальной мазью; рассечения заливает перекисью, затем тонким слоем наносит заживляющую мазь; стягивает рассечение на брови пластырем – клеит тонкие полоски вместо швов.
– Действительно, можешь позаботиться, – произношу устало, но сил улыбнуться всё же хватает.
– Тебе нужно хоть немного поесть, затем ложиться и отдыхать. Много-много спать, – говорит она строгим тоном.
Снова хмыкаю и с титаническим
