Швед - Татьяна Михаль

ничего не угрожает, они в надёжных руках, и занялся остальными делами.

Дал своим парням задание круглосуточно следить за рестораном. А в квартиру Хана попросил отправиться знакомому менту, который разнюхает там всё вплоть до анализа мочи ублюдка Хана. Мне нужны любые зацепки, где теперь искать эту гниду.

С силой сжимаю руль. Гнев вновь наполняет меня. А чувство вины выкручивает кишки.

Я должен был стать защитой для всех своих людей. Они должны были ощущать безопасность рядом со мной, а в итоге Данте в критическом состоянии. Крош ранен. Очень много моих людей убили. Я оставил их семьи без отцов и мужей. Конечно, я не брошу семьи тех, кто погиб. Они под моей защитой и ни в чём и никогда не будут нуждаться. Но ведь это всё парней не вернёт…

Разрушенный офис и похищенный фургон с баблом уже в расчёт не беру. Важнее всего мои люди. И я их подвёл.

Ярость словно приставила к моему виску горячее дуло, воняющее кровью, железом, порохом.

Не-е-ет, Хан, теперь я тебя из-под земли достану и заставлю харкать кровью и корчиться от боли. За своих людей, за себя, свою репутацию и за Макара.

Но сейчас мне необходимо избавиться от ярости. Хорошо помогла бы драка или избиение боксёрской груши, но, увы, я уже не пацан и телу нужен хоть недолгий отдых.

Есть ещё один вариант успокоиться – животный секс. Но почему-то не торкает, едва подумаю о шлюхах.

В мыслях сразу возникает мелкая.

И я еду к ней. Просто потому что хочется быть сейчас рядом с этой девушкой. Просто потому что я, блять, устал.

Это был очень долгий и очень дерьмовый день.

Квартира встречает тишиной и приятным нежным запахом мелкой.

С удовольствием втягиваю носом воздух.

Стягиваю с себя мокрую куртку и бросаю её прямо на пол. Скидываю ботинки и отправляюсь на поиски Яны.

В квартире темно, тихо и уютно. Как ни странно, но здесь, правда, стало уютно.

Мелкая нашлась в спальне.

Странная мысль. А где же ещё ей быть посреди глубокой ночи, как не в спальне?

Она свернулась калачиком почти на самом краю огромной кровати. Одеяло сбилось в её ногах, и я с жадным удовольствием рассматриваю девушку в лунном свете. Чёрная шёлковая и очень сексуальная комбинация на её стройном теле заставляет мою кровь кипеть.

На её груди ткань сползла, оголяя розовый сосок.

Сглатываю и ощущаю тяжесть в штанах. Член, как настоящий озабот уже готов к подвигу.

Бесшумно приближаюсь ближе и опускаюсь на пол рядом с ней.

Спит Яна спокойно. Дышит размеренно, чуть приоткрыв пухлые губы.

Хочется коснуться и провести пальцами по молочной коже. Зарыться носом в её волосы и втянуть, впитать в себя её запах. Хочется гораздо большего…

Ярость уходит, и невольно на моих губах появляется улыбка.

Меня реально отпускает. Внутри словно бы расправляется сжатая пружина и рассеивается внутренний мрак. Мне становится спокойно. Как и должно быть.

Не знаю, сколько я вот так сижу и просто смотрю на мелкую, любуюсь чертами её лица, слушаю её тихое дыхание, как вдруг она вздыхает, шевелится и открывает затуманенные сном глаза. Замирает. Задерживает дыхание. Смотрит на меня долгим взглядом и потом облегчённо выдыхает и хриплым со сна голосом говорит:

– Олег… Это ты…

И улыбается.

Она реально рада мне. Ждала.

Сколько раз писала и звонила.

– Это я, – отвечаю тихо.

– Я скучала, – произносит она. И её голос звучит так охренительно, что не сразу могу говорить и громко сглатываю.

Она тянет ко мне руку и касается волос. Они всё ещё влажные и пахнут дождём. И кровью.

Потом улыбка исчезает с её лица. Она резко садится в кровати и очень легко трогает моё лицо, словно боится причинить боль.

– Олег, у тебя кровь…

Потом она включает прикроватный свет и делает глубокий вдох. Выдыхает, но не истерит и не причитает, за что ей большое спасибо. Наседка мне не нужна.

На моей одежде кровь. Много крови. Немного моей, но в основном моих ребят.

– Ты ранен? – спрашивает она едва слышно.

Качаю головой.

– Немного набили морду, – усмехаюсь я.

– Хочешь, обработаю ссадины и синяки? – она касается моей разбитой губы, рассечённой скулы и брови.

– А ты что, уже умеешь? – хмыкаю.

Она кривится и ворчливо отвечает:

– Вот заодно и проверишь. Между прочим, интернет великая вещь.

И снова взгляд серьёзный, и в глубине небесных глаз тревога за меня. Кто бы мог знать, что это так приятно, когда о тебе тревожатся.

– Ладно. Доверюсь твоим нежным рукам, – разрешаю ей позаботиться обо мне. – Неси сюда аптечку.

Яна бодро вскакивает и бежит за аптечкой.

Мне бы снять с себя одежду, пойти в душ и отмыться, но мне чертовски лень даже двигаться.

Тело стало тяжёлым и неповоротливым. Адреналин схлынул, и я теперь ощущаю каждой клеткой тела ушибленную и потянутую мышцу. Боль пульсирует на разбитом лице. Болит горло как при самой хреновой ангине. Ноют отбитые мышцы кора.

Мелкая приносит аптечку и мокрые полотенца.

Не говорит ни слова, а молча помогает мне раздеться. Раздевает меня до трусов. С шумом втягивает воздух, когда видит уже налитые синяки на моём теле. Поджимает гневно губы и осторожно начинает оттирать с меня мою и чужую кровь. Понимает, что я не доползу до ванной. Она вообще с понятиями.

Хочется улыбаться, как идиоту, но вместо улыбки закрываются глаза.

Мелкая тем временем, обрабатывает все раны: ушибы смазывает специальной мазью; рассечения заливает перекисью, затем тонким слоем наносит заживляющую мазь; стягивает рассечение на брови пластырем – клеит тонкие полоски вместо швов.

– Действительно, можешь позаботиться, – произношу устало, но сил улыбнуться всё же хватает.

– Тебе нужно хоть немного поесть, затем ложиться и отдыхать. Много-много спать, – говорит она строгим тоном.

Снова хмыкаю и с титаническим