Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

ближайшие события, то скорее всего, бронепоезда? Ха, тысячу раз нет! Мы балы каждую неделю устраиваем! Комиссии по отмене крепостного права учреждаем и по двадцать лет заседаем! Двадцать лет! Они, мать их, что думаю, что будут жить вечно⁈ Вместо того, что трубить тревогу и бить в колокола, мы целым императорским указом, определяем, кому и что носить! Натуральный сюр…

С этими словами Пушкин поднял злополучный мундир, который только утром принесли от портного, и с силой его запустил в дальний угол кабинета.

— Одни, значит, боевые корабли на паровой тяге строят, а другие законом определяют, кто из чиновников буден носить мундир синего цвета, кто — черного, кто — зеленого, а кто — аж красного! Это как мы только не додумались, законодательно трусы красить⁈

С министерским мундиром, и правда, приключилась целая история. Оказалось, несколько лет назад Николай I утвердил «Положение о гражданских мундирах», где скрупулезно, во всех подробностях было расписаны цвет, размеры, фасон, отдельные детали мундиров чиновников в зависимости от должности, рода службы, выслуги лет. Пушкинский мундир, как министра просвещения, был темно-синего цвета, имел плотное золотое шитье на воротнике, обшлагах, пополам в три ряда и карманным клапанам. Вдобавок, к будничному мундиру он обязан был сшить еще шесть комплектов одежды — парадная, праздничная, повседневная, особая, дорожная и летняя. Всю эту одежду чиновник обязан был пошить на свои собственные средства, которые, в зависимости от должности, нередко достигали космических сумм. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, за счет кого потом чиновники будут «отбивать» эти самые деньги.

— Б…ь, до Крымской войны осталось чуть больше десяти лет… Нас же в этих тряпках и закопают… И хоть бы кто-то почесался.

Его особенно поражало то, что никто об этом не говорил. Наверху царило полное спокойствие, ровная гладь. Император, его ближайшее окружением и большая часть дворянства, словно бы жили в своем особом мире, где внешнее положение России было непоколебимо, внутренняя стабильность незыблема. На парадах и балах ходили расфуфыренные генералы, от золотого шитья мундиром которых рябило в глазах, и похвалялись непобедимостью русской армии и флота, грозились разгромить Османскую империю и отобрать Проливы. Сам император вел себя так, словно ничего не изменилось после четырнадцатого года и победы над Наполеоном.

— … Чем они все хвалятся? Кому они грозят? У нас же до сих пор гладкоствольные ружья, которые чистят кирпичной пылью. У нас ни одного парового боевого корабля нет. Опять бедные солдатики будут за все расплачиваться… Сталина на всех вас нет.

Вспомнил «отца народов» и «лучшего друга всех физкультурников» и тяжело вздохнул. Как бы он не относился к нему, о многих результатах и эффективности сталинской внутренней политики всем им можно было лишь мечтать. Взять хотя бы еще ленинскую политику по ликвидации безграмотности, а потом сталинскую систему образования…

— Так, политика по ликвидации неграмотности… Конечно же, знаменитый Ликбез!

Пушкин едва не заорал, от чувств хлопнув себя по лбу. Политика по ликвидации безграмотности сейчас и есть так нужная ему программа реформ в образовании России. Ведь, это уже было все проверено временем, деньгами и людьми. Ликбез, массовое обучение грамоте взрослых и подростков, не посещавших школу, был уникальным и самым масштабным образовательным проектом во всей истории России. Через десять лет советская Россия из страны сплошной безграмотности стала страной абсолютной грамотности. Чем не программа для этого времени для нового министра просвещения?

— … Ведь, даже ничего придумывать не нужно. Все уже придумано и проверено. Нужно лишь поставить задачу, а за этим теперь дело не станет… С церковью я сейчас на короткой ноге, а церковь — это огромная централизованная структура с неимоверными возможностями. Воспользуемся этим.

Чтобы научить народ читать, писать и считать, нужно опереться на приходскую систему с ее армией священнослужителей. Тысячи батюшек — это готовые учителя, а церкви — готовые школы. Нужно во всю эту систему лишь влить деньги, а главное, обеспечить методикой преподавания и учебниками.

— Как-то так примерно и будем делать…

Вот с такими мыслями Пушкин и подошел к своему первому рабочему дню.

* * *

Санкт-Петербург, ул. Зодчего России, ⅓.

Здание Министерства просвещения

Здание, где расположилось Министерство просвещения, было построено самим Карлом Росси, по чертежам которого возводились известнейшие петербургские архитектурные комплексы — Елагинский дворец, Михайловский дворец, здание Синода и Сената, фасад Императорской публичной библиотеки, здание Главного штаба, Александрийский театр, здание Министерства внутренних дел. Это был настоящий дворец, выстроенный в традициях позднего классицизма с ярко выраженными помпезными имперскими чертами. Его фасад протянулся на целых двести метров, состоял из нескольких десятков строгих исполинских колонн и широких оконных проемов.

Время было утреннее, оттого и площадь у здания выглядела пустынной. Дежуривший у широкой каменной лестницы городовой, полный дядька в белом мундире и длинной шашкой, казался печальным. Прошел сначала в одну сторону, затем в другую. Вдруг замер, вглядываясь в сторону проспекта.

— У-у-ух, проклятущая-я-я-я! — разнесся по площади залихватский крик возницы, и черная карета буквально пролетела через арку. — Побереги-и-и-сь!

Полицейский от неожиданности даже шашку вытащил из ножен. Ведь, непорядок, настоящее хулиганство, особенно возле присутственного учреждения.

Он расправил плечи, придал лицу грозное выражение и, печатая шаг, пошел к карете. Сейчас он этому лихачу такой «пистон вставит», что тот маму родную не узнает. Будет, сукин сын, знать, как нарушать порядок.

— Ты, сучий потрох, совсем ошалел⁈ — заорал на возницу, потрясая шашкой. — Давно в холодной не сидел? Так, я быстро это устрою! Скотина, ты знаешь, что это за здание⁈ Я тебе сейчас всю рожу раскро…

И в этот самый момент дверь кареты широко распахнулась, и оттуда вышел стройный мужчина в строгом мундире с золотым шитьем по вороту и рукавам. У городового от такого зрелища аж речь отнялась.

— Ык… Я же… Ык…

Полицейский начал громко икать от неожиданности и страха. Ведь, в таком мундире всякая шушера не ходила, а только очень большие и важные люди, например, генералы или даже тайные советники.

— Ык… Я же, Ваше Высокопревосходительство, не знал… Ык, прошу, Ваше Высокопревосходительство… Ык.

— Стоять, смирна! — строго выкрикнул «важный» мужчина, только что спрыгнувший с подножки кареты. — Я министр просвещения Российской империи Александр Сергеевич Пушкин!

Конечно же, этот «важный» человек, так напугавший бедолагу городового, был Пушкиным, решивший в свой первый рабочий день сразу же устроить инспекцию.

— Давай-ка, служивый, веди меня в здание. Сейчас будем «кошмарить»…

* * *

Санкт-Петербург, ул. Зодчего России, ⅓.

Здание Министерства