Ай да Пушкин, втройне, ай да, с… сын! - Руслан Ряфатевич Агишев

слова благодарности в горле застряли. Ведь, не каждый день понимаешь, что ради тебя человек собрался идти на смерть.

— Я помню, друг, и очень это ценю, — поэт пристально посмотрел в глаза товарищу и еще раз крепко пожал ему руку. — Отдельное спасибо за семью. Я навсегда запомню, что ты хотел их защитить… А сейчас пошли за стол. Этот день мог для многих стать последним, но, к счастью, все обошлось.

За столом, когда все их немаленькое семейство вместе с Дороховым, собралось, Александр медленно поднялся с место, привлекая к себе внимание.

— Вы самые близкие мне люди, самые дорогие, — поэт поднял бокал с вином. — И я бы не пережил, если бы с вами случилось что-то нехорошее. Хочу выпить за нас, за нашу семью! Миша, ты уже стал частью нашей семьи, и, пожалуйста, не отрицай этого! Но прежде, чем мы опустошим эти бокалы, позвольте мне рассказать несколько новостей.

Все затаили дыхание, прекрасно понимая, что с поэтом недавно произошло что-то очень и очень серьезное.

— Так получилось, что во время вчерашних трагических событий, — тут Пушкин бросил быстрый взгляд на Дорохова, намекая на молчание. — Я из горящего дворца вытащил… самого цесаревича Александра Николаевича.

В комнате повисла такая тишина, что ее натуральным образом можно было резать ножом. Первым тишину нарушил Дорохов, шумно и тяжело вздохнув. Следом раздался дрожащий заикающийся голос его супруги:

— Т-т-ты с-с-спа-с-с це-це-цесаревича?

Александр кивнул и развел руками. Мол, это сделал именно я.

— Его Императорское Величество пожаловал меня в камергеры и назначил пожизненное содержание в две тысячи рублей ежегодно, а также наградил орденом Святого Владимира четвертой степени и правом незамедлительной личной аудиенции.

Едва он произнес все это, как одна из сестер супруги — Катерина — вдруг закатила глаза и без чувств осела на своем стуле.

— Господи…

— Ну ты братец даешь! Ухватил Бога за бороду! — удивленно хохотнул Лев, и сразу же опрокинул полный бокал вина. Похоже, не выдержал напряжения. — Камергера получил, да еще отхватил Владимира на грудь. Подожди-ка, Саш[А], это еще не все? Больно уж хитро ты улыбаешься! Помнится, еще в детстве так делал, когда какую-нибудь каверзу придумал. Давай, рассказывай!

За столом вновь все притихли.

— Я поступаю на должность, — совершенно серьезным голосом проговорил Пушкин, показывая, что в этой новости нет ни грамма легкомысленности и веселости. — Император предложил возглавить министерство народного просвещения.

Вот теперь и вторая сестра — Александра — глаза закатила. И если бы не сидевший рядом Дорохов, точно бы на пол брякнулась.

— Вот так-то…

* * *

Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных

Глубокой ночью Пушкин и Дорохов остались совершенно одни. Все спали глубоким сном и даже при желании не смогли бы их побеспокоить. Лев от стольких новостей и выпитого вина в конец осоловел и сейчас храпел на диване в гостиной. Наталья осталась с детьми в детской комнате. Ее сестры тоже изрядно выпили, восстанавливая сове душевное спокойствие.

— Значит, нам ничего не угрожает? — спросил Дорохов, внимательно вглядываясь в лицо поэта. — Никто ничего не узнал? Тогда это просто чудо.

— Наверное, — согласился Александр, решив не посвящать товарища в некоторые подробности вчерашнего ночного происшествия. — Я, Миша, хотел с тобой еще кое о чем поговорить…

— Если снова нужно достать сто пудов пороха, то это вряд ли получится.

Пушкин хмыкнул, показывая, что оценил шутку.

— Миша, а теперь серьезно.

Дорохов весь подобрался, словно готовясь к чему-то важному. Понял, что предстоит, действительно, важный разговор.

— Я собираюсь начать очень большое, серьезное дело. Без всякого преувеличения скажу, что в случае успеха, оно окажет на Россию очень глубокое воздействие и принесет много хорошего живущим здесь людям.

В воздухе буквально разлилось напряжение. Видно было, что это не обычные застольные разговоры или мужские беседы о чем-то непотребном. Здесь было нечто совершенно иное, от чего захватывал дух.

— Но прежде Миша мне придется предпринять одну экспедицию в Европу, и мне нужен корабль с надежной командой. Человек тридцать крепких мужчин с оружием, умеющих держать язык за зубами и готовых беспрекословно выполнять приказы. Ты со мной?

Дорохов некоторое время молчал, а потом тихо сказал:

— С тобой… А людей найдем столько, сколько нужно. Хорошие ребята, еще по службе на Кавказе знаю. Эти, если нужно, проберутся в преисподнею, и самого главного черта выкрадут.

СПАСИБО ЗА ИНТЕРЕС

Если соскучились по бояркам, посоветовал бы познакомиться с серией «Ненужный» про ученого из космического будущего, попавшего в альтернативную Российскую империю с магией. ВСЕ ДОВОЛЬНО ЖИВО, АТМОСФЕРНО, НЕ СКУЧНО

https://author.today/reader/193678/1649468

Глава 15

Разбежался…

* * *

Санкт-Петербург, набережная Мойки, 12.

Квартира в доходном доме княгини С. Г. Волконской, которую снимало семейство Пушкиных

Свой первый рабочий день Александр оттягивал, как только мог. Сначала сказывался больным, в чем ему всячески помогали домочадцы. Затем, когда все мыслимые сроки заявленной простуды вышли, то начал ссылаться на то, что еще не готов его мундир, а в обычном платье просто не имеет морального права появляться в присутственном месте.

Но наступил день, когда избегать службы было просто физически не возможно. Его личный секретарь, закрепленный за ним в министерстве, уже едва не ночевал у них на квартире. К тому же начали идти слухи, что Его Величество начал интересоваться, а как там деле у его протеже. Словом, откладывать свой первый рабочий день было смерти подобно.

— … Просто штаны просиживать я не буду… — Пушкин сидел в своем кабинете и, не мигая, смотрел на эти самые пресловутые штаны темно-синего цвета от его нового министерского мундира, только-только кстати пошитого. — Я должен прийти уже с какой-то программой реформ…

Да, да, его нежелание идти на службу было связано не с тревогой или страхом, а с отсутствием программы действий. Ведь, зная будущее, он хотел встряхнуть страну, придать ей резкий импульс к развитию. Он совершенно остро ощущал, что именно сейчас, именно в это время, Россия застопорилась, успокоилась и начала «подгнивать». Между тем середина XIXв. для многих соседей стала временем радикальных буржуазных реформ, научно-технической революции, ход и результаты которых позволили им в кратчайшие сроки совершить стремительный рывок вперед.

— А мы? А что мы делаем? Тоже несемся, чтобы вскочить в последний вагон этого поезда, а если вспомнить