Остров Укенор - Анна Удьярова

Но Тьер не остановился, хотя упоминание его изъяна обычно заставляло его замолчать.

– Да, теперь я должен оставаться здесь, в вашем мире, а я не хочу, не хочу! Не нужен мне этот ваш мир – да и вам, видимо, не так уж и нужен. Вас, конечно, никто не спрашивал, дали в руки коробку с котятами, попросили посторожить и не вернулись. Но вы-то всё равно можете в любой момент уйти. А я нет. Разве это справедливо? Посмотрите мне в глаза, Айл-Защитник, и скажите, что так и должно быть! Просто скажите, и тогда я…

Бледность Тьера стала серой, как тени на весеннем снегу. Он выбился из сил, подыскивая слова, балансируя на канате над площадью насмешек.

– Я хотел бы помочь… – пробормотал Тео.

– Но не получится: время чудес прошло, Защитник – это не фокусник и не книжка с картинками «Ответы на все вопросы», – снова вмешался Унимо, чувствуя, что ещё одного такого разговора в роли Всезнающего Автора за день он не выдержит.

– А кто такой Защитник? – сердито спросил Тьер. Он уже сдался и продолжал разговор только из упрямства.

– Тот, кого мы называем Защитником. Тот, кого мы благодарим. Мы, понимаешь?

Унимо почему-то вспомнил, как улыбался его отец: чуть удивлённо, как будто сам себе не веря.

– Спасибо, Айл-Тео! Спасибо вам за всё! – язвительная улыбка Тьера вышла кривой, как горизонт со стены Ледяного Замка, и обречённой, как выросшее между камнями деревце.

Беседа с Инанисом получилась куда более светской. Унимо передал просьбу Тэлли, и глава Ледяного Замка кивнул, ничего больше не спрашивая. Они пили кофе, ходили осматривать Замок, причём Унимо довольно быстро запутался в лестницах и переходах, но послушно кивал, слушая рассказ просветителя об истории Школы – на самом деле, весьма занимательный, но после разговора в библиотеке Ум-Тенебри не чувствовал в себе никаких сил для познания.

Они вышли даже во двор Замка. «Здесь хоронят просветителей Школы, которые того желают. Остальных спускают вниз, в долину», – произнёс Инанис, когда они вошли в небольшой сад у южной стены Замка. Несколько десятков чёрных камней, которые заменяли жителям гор деревья, возвышались над сугробами: было заметно, что кто-то чистит их от снега. «Айл-просветитель Люмар», – прочитал Унимо на камне, который был к нему ближе всего. Рискуя показаться неучтивым, Инанис отвернулся и прошёл вперёд, застыв у самого камня. Унимо смотрел на следы просветителя, стараясь не отрывать от них взгляд.

Он не успел даже сосчитать их, как Инанис вернулся к гостям.

– Его могила тоже здесь неподалёку. Вот там, на вершине, – Инанис указал на невысокую гору, которая едва поднималась над стенами Замка. – Так он сам пожелал. Мы каждый день чистим тропинку к ней, так что если вы хотите…

– Нет, спасибо! – быстро ответил Унимо. И в ответ на удивлённый взгляд просветителя пояснил с подкупающей безоружностью: – То, чего я не вижу, не существует.

– Можно я схожу ещё раз осмотрю библиотеку? – спросил Тьер, когда они уже попрощались с Инанисом и добрались до своих комнат.

Унимо посмотрел недоверчиво, пытаясь понять, чем рискует.

Столько книг сразу Бессмертный никогда ещё не видел, поэтому в его желании побыть в библиотеке подольше не было ничего странного. Там был Тео, так что вряд ли Тьер сможет выкинуть что-нибудь ужасное. На всякий случай Унимо осторожно коснулся сознания своего спутника (тот вздрогнул и передёрнул плечами, но возмущаться не стал), не увидев никакого вреда обитателям Ледяного Замка, кивнул, мечтая только скорее закрыться в своей комнате.

Нужно было много всего обдумать и решить, куда отправляться дальше. И хотя Инанис, от лица всех просветителей, сказал, что они с Тьером могут оставаться в Ледяном Замке столько, сколько захотят, но злоупотреблять гостеприимством такого рода – вежливо-добродетельным – это словно просить у того, кто не может отказать. Эффективно в реальном, но опасно для тех, кто бывает в реальнейшем. Унимо как раз обдумывал, могут ли они выехать завтра утром, как в дверь его комнаты тихо постучали. Тьер не стал бы стучать так осторожно. Кого-то другого он не ждал. Смотритель открыл дверь и увидел на пороге того слушателя, который утром проводил их с Тьером в библиотеку. Лирц, кажется.

– Простите за беспокойство, Айл-Унимо, я… у меня… – слушатель замолчал и нахмурился. Видимо, не смог произнести подготовленную речь.

– Хорошо, прощу, если ты будешь называть меня Унимо и не будешь стоять на пороге, а зайдёшь, – вздохнул смотритель.

Поскольку кофе или чая не было, в качестве знака гостеприимства он предложил гостю кресло у камина. Лирц пристроился на краю, как воробей на карнизе.

– Как только Айл-Тео рассказал мне о вас, я надеялся, что когда-нибудь вы приедете сюда. Я верил в это, – заметив, как дрогнула вежливая улыбка смотрителя, Лирц поспешно добавил: – Айл-Тео не виноват, он был уверен, что я никогда с вами не встречусь! Иначе он не стал бы рассказывать. С тех пор я только и думаю, что об этом мире. А тут никто… тут даже вроде бы запрещено. Айл-просветитель запретил мне говорить об этом. Айл-Тео сказал, что ничего не знает. Но ведь это нечестно – прятать целый мир!

Нечестно. Несправедливо. Когда-то с такими словами Унимо пришёл к Форину. И остался, чтобы выучить совсем другие слова. Чтобы научиться языку немого, языку моря и языку отчаяния – праязыкам любого волшебства. Он шёл искать человека, который знает что-то необыкновенное. Казалось, что ничего важнее нет и быть не может, кроме этого ненужного другим людям излома реальности, в котором мечтаешь когда-нибудь – но об этом лучше было молчать! – увидеть своё отражение.

– Что ты хочешь узнать? – устало спросил смотритель. Ему показалось, – разумеется, только показалось, – что в темноте окна мелькнула чайка. К счастью, он вовремя заметил, как Лирц, опьянённый неожиданной свободой, вдыхает воздух для бесконечного разговора, и поспешил добавить: – Но только три вопроса! Я слишком устал, а завтра собираюсь отправиться в путь сразу после Утреннего Обряда.

Лирц задумался. Но потом вдруг улыбнулся, соскользнул с кресла и поклонился:

– Тогда не буду вас задерживать. И правда, так поздно уже. Простите, я не подумал об этом.

Запоздалая светскость не предвещала ничего хорошего. Унимо вздохнул.

На пороге Лирц всё-таки на секунду засомневался. Потому что был вопрос, который он хотел задать больше всего. Унимо чувствовал это, как разрежение воздуха. Всегда, когда в дело вступал его отец. Нет, Защитник. «Напиши, наконец, Жизнеописание, – говорил Тьер. – Во-первых, обогатишься, во-вторых, сможешь всех любопытствующих отсылать к первоисточнику».

Но Лирц, благодарение Защитнику, не стал ничего спрашивать, только пожелал мирной ночи и скрылся в созерцательный и книжный вечерний Ледяной Замок.

Тьер постучал, когда сон беспокойной птицей уже сел