Шеф с системой. Рецепт победы - Тимофей Афаэль

пора? Ярослав показал себя отлично, Алексей тоже приносит большую пользу, а ты мог бы сосредоточиться на стратегических вопросах.

— Возможно, ты прав, — устало согласился князь. Яд уже начинал действовать — его веки тяжелели, речь становилась медленнее.

— Конечно прав, — мягко настаивал Всеволод. — Тебе нужен отдых, брат. Много отдыха.

Он встал и подошел к князю:

— Иди спать. Завтра будет новый день, и ты почувствуешь себя лучше.

— Да, пожалуй, пора, — согласился Святозар, с трудом поднимаясь с кресла.

Всеволод помог ему дойти до спальни, заботливо поддерживая под руку. Потом вернулся в основную комнату, взял свой кубок и допил остатки чистого вина.

— Спокойной ночи, брат, — сказал он в сторону спальни. — Сладких снов.

После этого он спокойно собрал кувшин, поправил свечи и вышел из покоев, как примерный родственник, навестивший больного.

Мы остались сидеть в нашем укрытии, не в силах пошевелиться. Ярослав смотрел в пустоту остекленевшими глазами. Его мир рухнул за несколько минут.

— Я видел это, — прошептал он. — Я своими глазами видел, как он…

— Тише, — прервал я его. — Еще рано. Нужно дождаться рассвета.

Но в душе я торжествовал мрачным торжеством. Ловушка сработала. Теперь у нас есть не только свидетельство, но и вещественное доказательство.

Оставалось только выждать время и проверить, что покажет серебряный кубок.

Мы провели в тесной гардеробной долгое время, не решаясь уйти. Решили дождаться когда слуги уснут. Ярослав сидел, уткнувшись лицом в ладони, а я прислушивался к звукам из покоев князя. Святозар быстро заснул — яд делал свое дело, погружая жертву в тяжелый, нездоровый сон.

— Не могу поверить, — шептал Ярослав. — Как он мог? Собственный брат…

— Поверь, — тихо ответил я. — То, что мы видели, не может быть ошибкой или случайностью.

— Но он же помогал нам! Защищал наши проекты, поддерживал меня…

— Потому что это было выгодно. Всеволод — мастер долгосрочного планирования. Он знал, что придет время, когда ему понадобится твоя благодарность и доверие.

Ярослав горько усмехнулся:

— И я действительно доверял ему. Считал его мудрым наставником.

— Он и есть мудрый, но мудрость без совести превращается в хитрость, а хитрость без границ — в предательство.

Я тронул Ярослава за плечо:

— Пора. Нужно забрать кубок и уходить.

Мы тихо вышли из укрытия и прошли в покои князя. Святозар спал тяжелым сном в своей спальне, а в основной комнате на столе стояла посуда — два серебряных кубка и медный кувшин.

Я взял личный кубок князя и поднес к свече. На первый взгляд он выглядел обычно — блестящая серебряная поверхность, на которой играли отблески пламени.

— Ничего не вижу, — с разочарованием сказал Ярослав.

— Подожди.

Я повернул кубок под другим углом, направив свет свечи на внутреннюю поверхность. И тут я увидел то, что искал.

На дне кубка, едва заметный при обычном освещении, лежал темный налет. Не сплошным слоем, а причудливыми разводами, которые переливались радужными отблесками при движении свечи.

— Вот, — прошептал я. — Смотри.

Ярослав наклонился ближе и ахнул. Темные пятна были отчетливо видны на серебре — словно кто-то капнул чернилами и они растеклись причудливыми узорами.

— Это… это оно? — спросил он.

— Это доказательство, — твердо ответил я. — Мой отвар вступил в реакцию с ядом и оставил след.

В этот момент из коридора послышались шаги — явно кто-то из слуг.

— Быстро, — сказал я, заворачивая кубок в чистую ткань. — Нужно нести это Степану Игнатьевичу.

Мы вышли из покоев как раз в тот момент, когда к ним подошел старый слуга.

— Господин Ярослав? — удивился он. — Что вы здесь делаете так поздно?

— Проведывал отца, — спокойно ответил Ярослав.

Слуга кивнул — для него это выглядело вполне естественно.

Мы поспешили в канцелярию управляющего. Степан Игнатьевич уже ждал нас — он ждал нас и еще не ложился.

— Ну? — коротко спросил он, видя наши лица.

— Всеволод, — сказал Ярослав, и голос его дрожал от сдерживаемой ярости. — Я сам видел, как он добавлял яд в кувшин.

Степан Игнатьевич кивнул — он не выглядел удивленным:

— А доказательства?

Я развернул ткань и поставил кубок на стол. При свете нескольких свечей темные разводы были видны еще отчетливее.

— Вот ваши доказательства, — сказал я. — След яда на серебре.

Управляющий взял кубок в руки и долго изучал темные пятна:

— Это невозможно подделать?

— Невозможно, — уверенно ответил я. — Эта реакция происходит только при контакте определенных веществ. Случайно такого не получится.

— А естественным путем?

— Серебро не темнеет изнутри без причины. Особенно такими узорами.

Степан Игнатьевич поставил кубок на стол и посмотрел на нас:

— Значит, все наши подозрения подтвердились. Всеволод — отравитель.

— Арестовать его! — взорвался Ярослав. — Немедленно! Он убивает моего отца!

— Стой, — остановил его управляющий. — Не так быстро.

— Как не так? У нас есть доказательства!

— У нас есть доказательство того, что князя травят. И мы видели, как это делает Всеволод, но это еще не все.

Ярослав непонимающе посмотрел на него:

— Что еще нужно?

— Нужно выяснить, действует ли он один или у него есть сообщники, — спокойно объяснил Степан Игнатьевич. — Такие планы редко осуществляются в одиночку.

Он встал и подошел к окну:

— Мы поймали крысу за хвост, а теперь выследим все гнездо.

— Что вы предлагаете?

— Установить за Всеволодом тайную слежку. Проследить всех, с кем он встречается. Выяснить, кто еще участвует в заговоре.

Управляющий повернулся к нам:

— А пока что — ни слова никому. Всеволод не должен даже заподозрить, что мы его разоблачили.

— А как же отец? — спросил Ярослав. — Он продолжает травиться!

— Будем внимательно следить за его здоровьем, — пообещал Степан Игнатьевич. — И при первых признаках ухудшения примем меры. Если Алексей сможет приготовить что-нибудь, чтобы замедлить действие яда, то будет совсем хорошо.

Он взял кубок и запер его в железный ларец:

— А это будет храниться как главная улика. Когда придет время суда, у нас будет неопровержимое доказательство.

Мы вышли из канцелярии с тяжелым сердцем. Правда была установлена, но борьба только начиналась. Теперь предстояло выяснить, насколько глубоко пустили корни предательство и измена.

Всеволод думал, что играет в одиночку против