Шеф с системой. Рецепт победы - Тимофей Афаэль

крепости не знал, что его князя травят? Это выглядит либо как чудовищная некомпетентность, либо как соучастие.

Демьян понял, что его загоняют в угол. Если он продолжит отрицать — его обвинят в халатности или прямом участии в заговоре. Если признается… но в чем признается?

— Господин управляющий, — попытался он, — может быть, мы могли бы…

— Могли бы что? — холодно спросил Степан Игнатьевич.

— Найти настоящих виновных, — выдохнул Демьян. — Тех, кто действительно стоит за этим.

— А кто же стоит за этим, по-твоему?

Лекарь замолчал. Он чувствовал, что каждое слово может стать для него роковым.

— Понимаешь, в чем дело, Демьян, — сказал управляющий, вставая из-за стола, — у нас есть факты. Князь отравлен. Это доказано и кто-то должен за это ответить.

Он подошел к окну:

— Воевода Всеволод настаивает на том, чтобы виновный был найден и наказан. Причем наказан жестоко, как пример для других.

— Что вы хотите от меня? — прошептал Демьян.

— Правду, — просто ответил Степан Игнатьевич. — Всю правду о том, что происходило эти месяцы.

Он повернулся к лекарю:

— Ты можешь продолжать играть в невинность. Тогда тебя обвинят как главного врага. Со всеми вытекающими последствиями или можешь рассказать все, что знаешь, и тогда, возможно, князь учтет, что ты был всего лишь замешан в чужой игре.

Демьян сидел, опустив голову. Он понимал, что попал в безвыходную ситуацию.

— Соучастникам иногда позволяют дожить до конца игры, — тихо добавил управляющий, — если они вовремя меняют сторону.

В канцелярии снова повисла тишина. Демьян боролся с самим собой, взвешивая варианты.

— А если я… если я что-то знаю… — нерешительно начал он.

— Тогда говори, — спокойно сказал Степан Игнатьевич. — Говори, пока не поздно.

Лекарь поднял голову и посмотрел на управляющего. В его глазах читалась капитуляция.

— Я… я расскажу все, — прошептал он. — Но вы должны понять — я не хотел… я не думал, что дойдет до этого…

— Понял, — кивнул Степан Игнатьевич. — А теперь рассказывай. С самого начала.

И Демьян начал говорить.

— Все началось еще до поединка с Морозовым, — тихо начал Демьян, не поднимая головы. — Когда княжич Ярослав начал хворать после своих тренировок. Воевода Всеволод пришел ко мне. Он говорил, что Ярослав слишком горяч, что его сила безудержна и опасна для него самого и для рода. Сказал, что его нужно… «умерить».

Степан Игнатьевич молча слушал, его лицо было непроницаемым.

— Он убедил меня, что действует во благо. Я начал давать Ярославу отвары, которые не лечили, а наоборот, медленно истощали его силы. Делали его слабее, послушнее.

Лекарь судорожно сглотнул:

— Все шло по его плану, пока не появился этот повар… Алексей. Он своими странными кашами и бульонами свел на нет месяцы моей тайной работы и сделал Ярослава сильнее, чем когда-либо. План провалился.

— И тогда Всеволод сменил цель, — догадался управляющий.

— Да, — болезненно кивнул лекарь. — После провала с сыном он взялся за отца. Но… клянусь всеми богами, я не травил князя! Да я даже не умею варить эти отвары! Мне их давал Всеволод!

— Прекрасно. Но ты знал о том, что он хочет отравить Князя? — голос Степана был холоден.

— Я не знал! Я догадывался! — вспылил Демьян. — Всеволод ничего мне не говорил про это. Он просто намекал, что теперь нужно действовать тоньше. Что князь устал и ему нужен покой. Моей задачей было лишь одно — подтверждать это. Делать вид, что я лечу его от старости, давать ему простые успокаивающие отвары, чтобы никто ничего не заподозрил.

— А Всеволод в это время действовал сам, — закончил за него управляющий.

— Да, — мрачно согласился лекарь. — Я видел, как он носит князю свое «особое вино». Видел, как Святозар слабеет день ото дня. Я лекарь и понимал, что это не просто возраст, но что я мог сделать?

Он не договорил, но и так все было ясно.

— Ты боялся, — констатировал Степан. — Боялся, что он выдаст тебя за заговор против Ярослава.

— Да! — с отчаянием выкрикнул Демьян. — Он сказал мне прямо: я уже слишком глубоко в этом деле, чтобы отступать. Если правда всплывет, то меня первого обвинят в отравлении и только он может меня защитить.

Степан Игнатьевич кивнул:

— Классический прием. Сначала втянуть человека в грязное дело, а потом шантажировать его соучастием.

— Я понимал, что попал в ловушку, — прошептал Демьян. — Но не знал, как выбраться.

— А что насчет других сообщников? — спросил управляющий. — Всеволод действовал один?

— Не знаю, — покачал головой лекарь. — Со мной он встречался только наедине, но иногда упоминал о каких-то союзниках, которые «помогут нам, когда придет время».

— Каких союзниках?

— Не называл имен. Только говорил, что есть люди, которые тоже заинтересованы в переменах. Что когда старая власть ослабнет, они поддержат новую.

Степан Игнатьевич задумался. Это подтверждало его подозрения о том, что заговор выходит за пределы крепости.

— Демьян, — сказал он серьезно, — ты понимаешь, что твое молчание и бездействие едва не убили князя?

— Понимаю, — прошептал лекарь, опуская голову. — Я думал об этом каждую ночь, но было уже поздно что-то менять.

— А теперь не поздно, — твердо сказал управляющий. — Теперь ты можешь искупить свою вину.

— Как?

— Рассказать про Всеволода. Рассказать всем и князю всю правду о заговоре.

Демьян поднял голову:

— А что будет со мной?

— Это решит князь, — ответил Степан Игнатьевич. — Но ты был соучастником, а не главным врагом. Возможно, князь даст тебе шанс на помилование. Я поговорю с ним, если ты нам поможешь.

Лекарь долго молчал, обдумывая предложение.

— Хорошо, — сказал он наконец. — Я готов все рассказать. Итак слишком тяжелый груз несу. Сил больше нет.

— Тогда позову писаря, — кивнул управляющий. — Он запишет твои слова.

Он подошел к двери и позвал:

— Михаил! Ко мне, с письменными принадлежностями!

Через несколько минут в канцелярию вошел молодой писарь с чернильницей и свитками пергамента.

— Записывай все, что скажет лекарь, — приказал Степан Игнатьевич. — Дословно.

Когда писарь приготовился, управляющий посмотрел на Демьяна:

— Начинай сначала и не упускай ни одной детали.

И Демьян начал рассказывать