Шеф с системой. Рецепт победы - Тимофей Афаэль

над какими-то документами. Даже отсюда было видно, как дрожат его руки, как тяжело ему дается чтение.

— Он совсем плох, — прошептал Ярослав, и в его голосе звучала боль.

Я кивнул, не отрывая взгляда от князя.

— А что если мы ошибаемся? — тихо спросил Ярослав. — Что если дядя действительно просто заботится об отце?

Я посмотрел на него. В лице молодого князя читалась внутренняя борьба — разум говорил одно, а сердце отчаянно цеплялось за надежду.

— Вспомни, как он смотрел на отца во время того ужина, — шепнул я. — Когда говорил, что князь «слишком мягкий». Помнишь тот холодок в глазах?

Ярослав болезненно поморщился:

— Помню, но он мне столько помог… Без него наши проекты провалились бы.

— Именно поэтому он и опасен. Всеволод не глупый злодей из сказки. Он умный, дальновидный человек, который знает, когда нужно помочь, чтобы потом получить больше власти.

Мы замолчали, продолжая наблюдение. Время тянулось медленно. Свечи в покоях князя потрескивали, отбрасывая неровные тени на стены. Святозар время от времени потирал виски — головная боль, судя по всему, не проходила.

— Может, он сегодня не придет? — прошептал Ярослав через час ожидания.

— Придет, — уверенно ответил я. — Такие люди педантичны в своих действиях. К тому же, если это яд медленного действия, то его нужно добавлять каждый день.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что он не может позволить себе нарушить привычку. Если князь проживет слишком долго без очередной порции, кто-то может заметить улучшение его состояния.

Ярослав сглотнул. Мои слова были логичными, но от этого не менее страшными.

Еще через полчаса в покоях послышались шаги. Мы оба замерли, прижимаясь к щели между дверью и косяком.

— Никого, — облегченно выдохнул Ярослав, когда в покоях появился только слуга со свечами.

Старый слуга заменил догоревшие свечи на новые, поправил дрова в камине и тихо удалился. Князь даже не поднял головы — он давно привык, что слуги работают незаметно.

— Ярослав, — тихо позвал я, — а ты действительно готов увидеть правду? Даже если она окажется болезненной?

Он долго молчал, глядя на сгорбленную фигуру отца.

— Готов, — сказал он наконец. — Я должен знать. Если дядя действительно… — он не смог договорить. — Если он отравляет отца, то я обязан это остановить.

— Даже если это разрушит твое представление о нем?

— Даже если это разрушит мое представление обо всем на свете, — твердо ответил Ярослав.

Я кивнул. Хорошо. Значит, когда придет момент истины, он не дрогнет.

Прошел еще час. Князь отложил документы и откинулся в кресле, массируя виски. Было видно, что он устал и готовится ко сну.

— Может, дядя уже не придет? — с надеждой прошептал Ярослав.

И в тот же момент в коридоре послышались знакомые твердые шаги.

Мы оба затаили дыхание. Шаги приближались к покоям князя, и я узнал их — размеренную, уверенную поступь воеводы Всеволода.

— Это он, — беззвучно сказал я губами.

Ярослав побледнел, но взгляд не отвел. Теперь мы оба знали — через несколько мгновений либо наши подозрения подтвердятся, либо мы убедимся в собственной паранойе.

В дверь покоев постучали.

— Войдите, — устало отозвался князь.

Всеволод вошел в покои с видом заботливого брата. В руках он держал небольшой медный кувшин, от которого шел легкий пар — судя по всему, подогретое вино.

— Святозар, — мягко сказал он, закрывая за собой дверь, — как ты себя чувствуешь?

— Не очень, — признался князь, с трудом поднимаясь с кресла. — Голова болит, в глазах мутно.

— Я так и думал, — участливо кивнул Всеволод. — Принес тебе особое вино — то самое, южное, что так тебе помогает. Подогрел его с медом и травами.

Он поставил кувшин на стол рядом с двумя серебряными кубками — личным кубком князя и обычным, для гостей.

Я напрягся, прижимаясь к щели. Рядом со мной Ярослав едва дышал, не сводя глаз с дяди.

— Садись, брат, — сказал Всеволод, указывая на кресло. — Расскажи, как прошел день. Я слышал, к тебе приходили торговцы из Смоленска?

— Да, — кивнул Святозар, опускаясь в кресло. — Хотят заключить договор на поставку соли. Но цены…

— Высокие? — сочувственно спросил Всеволод, подходя к столу со спиной к нам.

— Очень высокие, но что делать — своей соли у нас мало.

Всеволод взял кувшин и начал наливать вино. Сначала он наполнил свой кубок — обычный, гостевой.

— Знаешь, — задумчиво сказал он, отставляя свой кубок, — а что если поискать другие источники? Я слышал, на севере есть соляные копи…

Говоря это, он повернулся к столу боком, продолжая беседу с братом и в этот момент я увидел то, что заставило мое сердце остановиться.

Всеволод, продолжая рассказывать о северных копях, незаметно достал из-за пояса крохотный темный флакон. Движение было почти неуловимым — если бы я не знал, на что смотреть, наверняка пропустил бы.

Держа флакон в левой руке, он правой взял кувшин и сделал вид, что снова наливает вино. В этот момент левая рука быстро наклонилась над горлышком кувшина — две, может быть три капли из флакона упали в вино.

— … правда, дорога туда неблизкая, — продолжал Всеволод, как ни в чем не бывало убирая флакон обратно за пояс.

Рядом со мной Ярослав судорожно дернулся, и я едва успел схватить его за руку, не давая выдать наше присутствие.

Лицо молодого князя исказилось от боли и шока. Он увидел то, что надеялся никогда не увидеть — как его любимый дядя хладнокровно отравляет собственного брата.

Всеволод тем временем налил вино в кубок Святозара — тот самый серебряный, из которого князь пил мой отвар.

— Давай выпьем, брат, — с теплой улыбкой сказал он, протягивая отравленное вино. — За твое здоровье.

— За здоровье, — эхом отозвался князь, принимая кубок.

Всеволод поднял свой кубок — чистый, без яда — и отпил глоток.

— Хорошее вино, — заметил он. — Согревает и успокаивает.

Святозар тоже пил, ничего не подозревая, а я сидел в своем укрытии и смотрел на это страшное представление — как брат убивает брата под маской заботы.

— Кстати, — сказал Всеволод, отставляя свой кубок, — я думал о твоих словах насчет передачи дел молодому поколению.

— Да? — Святозар допивал отравленное вино.

— Может, действительно